Приказ обсуждению не подлежит

Его ответы всегда были короткими, но отнюдь не лаконичными.

Вопрос: «О чем ты думаешь, убивая человека?»

Ответ: «Еще один убитый».

Страх.

Дуболом не ответил бы короче.

И Борович, уподобляясь палисандровому генералу, поставил лаконичного человека в свой строй.

Таких людей, как Андрей Кормильцев, не надо обрабатывать, он уже обработанный — временем, смертями, фото которых хранились в его голове («этакой ограниченной базе данных», — сравнил Александр Борович), в папке Pictures, помеченной как архивная и скрытая. Его не нужно было подгонять под коллектив; он сторонился всех и всегда выбирал даже не место в офисе, а.., позицию. Да так, что его невозможно было заметить. Он здесь, на виду, но в то же время его нет…

То довлела над генералом жуткая биография и специфика работы снайпера-одиночки…

Генерал обошел «БМВ», стоявшую на обочине, присел на корточки, сунул в рот зубочистку. Густой лес, железная дорога, отличное шоссе с удивительно чистыми отбойниками на поворотах. Смело можно брать носовой платок и, проверив отбойники на предмет пыли, безбоязненно сморкаться в него.

Заметил вдруг, что руки чуть подрагивают. Покачал головой. Ему нужно быть предельно собранным, его голос должен звучать до предела жестко. Хотя.., может быть, что-то покровительственное смягчит его. Все будет зависеть от состояния клиентки, от ее самочувствия.

Вряд ли она будет способна отмечать какие-то нюансы.

Борович выбросил измочаленную зубочистку и вернулся в машину, прикрыл за собой дверцу. Повернул панорамное зеркальце к себе, вгляделся в свое отражение, приоткрыл губы, разглядывая ровные белые зубы.

— Товарищ генерал, на козырьке есть зеркальце.

Начальник управления даже не глянул на водителя.

— Ты чем-то недоволен?

Оперативник отвернулся.

Джип «Чероки» подъехал на большой скорости и резко затормозил в десятке метров впереди «БМВ». По спине генерала прошла дрожь. «Сорвалось», — это первое, о чем подумал он. Машина показалась ему живой, запыхавшейся, пышущей возбужденным жаром из выхлопной трубы, загнанной от долгого преследования.

В любую секунду он готов был услышать рев полицейских машин, зажмуриться от ярких вспышек проблесковых маячков.

Однако Борович быстро сбросил оцепенение: оперативники в джипе не притащили бы за собой «хвост».

Помимо «дуболома» в джипе находились два опытных опера и бывших сотрудника МИДа.

«Она должна увидеть меня», — пронеслось в голове генерала. Вот сейчас все должно идти по плану. Он отдал команду водителю:

— Встань впереди джипа.

«БМВ» заурчала, как сытая пума, и, словно одним мягким и ленивым прыжком, оказалась впереди «индейца».

Генерал открыл дверцу и медленно ступил на асфальт. Подошел к дверце переднего пассажира и склонился над ней. Он не уловил на себе взгляд Марты Зельман, он даже не смотрел в глубь салона. Он наверняка знал, что глаза женщины не смеют оторваться от его бесстрастного и тем самым пугающего облика. То, что она видела сейчас, было прямым продолжением того, на что она смотрела получасом раньше. Она окунулась в реальный триллер, и напряжение в ней продолжало нарастать с невероятной быстротой. Сейчас она обжиралась адреналином, не поспевая сглатывать. Внутри нее развивался инородный организм, распирая грудь, и страх стать задушенной им брал за горло.

Кондиция. Полная кондиция.

Борович не стал спрашивать, как прошло мероприятие, такой вопрос носил бы явные признаки сомнения. Он не просто уверен в успехе, он лениво уверен в нем. И все же одно слово в вопросительной форме прозвучало:

— Оружие?..

— Скинули по пути, товарищ генерал.

Все шло по плану. Товарищ генерал — это запланированное обращение. Оно снимало всякую обязанность представиться. Оно не указывало на Боровича как на небожителя, но на того, кто охраняет покой нежившихся под мягкими солнечными лучами правителей. Продолжение. В этом обращении звучало продолжение и рисовало образ парадной лестницы, окутанной облаками.

Не сразу, но Марта разберется с этим вопросом.

Борович медленно пошел вдоль шоссе, краем уха уловил приказной тон:

— Иди за ним.

«Иди за Ним», — внес коррективы генерал.

Когда Марта поравнялась с «Ним», специалист в области международного сотрудничества, глядя на раскидистые деревья, продекламировал Лоуренса на неплохом английском:

I never saw a wild thing

sorry for itself.

A small bird will drop frozen dead from a bough

without ever having felt sorry for itself.

<Я не встречал в природе жалости к себе.

Любая птаха, коли с древа упадет,

Закоченев от стужи,

Не испытает жалости к себе.>

— Сколько безвинных тварей гибнет вокруг, — продолжал он на русском, — а мы даже не замечаем этого.

Смерть одного человека — трагедия, смерть тысяч — статистика. Цинизм, скажете вы? Нет, — Борович покачал головой, — голая реальность. На ваших глазах произошла трагедия, давайте не допустим статистики.

И только сейчас посмотрел на немку.

— Где моя дочь? — хриплым голосом спросила Марта.

— На ветке, — коротко ответил генерал. — Мне жаль, если мои люди напугали вас. Не надо бояться. Нужно работать, и страх пройдет. Я работаю не на страховую компанию, потому не могу дать никаких гарантий относительно Каролины. Вы тесно сотрудничаете со страховыми компаниями и знаете специфику их работы. Все зависит от вас, о вашем благоразумии говорить бесполезно, верно?

Борович пнул камушек и остановился. Повернувшись к Марте, убрал руки за спину. Он ждал вопроса немки, и тот не заставил себя ждать.

— Что я должна сделать?

— Хороший вопрос. Я внесу коррективы: вы должны сделать. Вы готовитесь к силовой акции в одной восточной стране на территории нашей страны. Обеспечение — наше, отход — наш, ваша задача — конечная: ликвидировать двух человек.

— Почему я? — Марта поправилась:

— Почему мы?

— Вы оказались в нужном месте в нужное время.

К тому же у вас такая красивая дочь.

— Где она? — повторила немка.

— Не здесь. Далеко отсюда. О ней есть кому позаботиться: мои люди плюс ваш бывший муж. Завтра к ним присоединится один очень нехороший человек. Примкнет, я бы сказал. Нет — он бы так сказал. Он любит специфические термины: примкнул, приник, придавил спуск. Я запретил ему говорить с вами на любые темы. Он что-то говорил вам, спрашивал? Вы поняли, о ком речь? Отвечайте!

— Нет.

— Значит, он не нарушил приказ. Он исполнительный малый. У нас мало времени. Вы должны сделать следующее…

Александр Борович намеренно открыл подробности операции «Циркуль». Это тоже своего рода давление.

Это лишний груз к ногам тонущей жертвы. И чтобы жертва не захлебнулась, Борович ослабил давление. Сделал это в грубой форме, словно мысленно насиловал немку.

— Когда сделаете свою работу и заберете заложников, можете разевать пасть на всю ширину. Вы скованы цепью с двумя военными ведомствами — попробуйте хотя бы дернуться, не говоря «порвать». Это вас порвут на части. Уже сейчас, вот на этом самом месте, начинайте подыскивать знакомого, который в составе делегации бундесвера отправится в Москву. Я знаю, у вас хорошие связи с «верхушкой» бундесвера. Вы беспрепятственно пользуетесь транспортом и услугами на военных базах.