Приключения бизнесмена

Но он и не думал сдаваться. Серёня врал так вдохновенно, что сам не мог нарадоваться своим вновь открывшимся способностям. И Маринка неожиданно поверила. Серёня тихо порадовался своей крошечной удаче и решил врать еще вдохновеннее.

— А, понимаю. Это у вас что-то вроде маскировки для сбора информации? — Маринкины глаза загорелись от предвкушения чего-то неизвестного.

— Ага, во-во, маркетинговые исследования. И мне необходимо, чтобы то место, где я на несколько дней затаюсь, было совершенно неизвестно моим будущим партнерам по бизнесу. Это должно быть абсолютно надежное место. Твоя квартира подошла бы как нельзя лучше. — Серёня выдохнул последнюю фразу и чуть не зажмурил глаза, дожидаясь результата. Марина размышляла не более трех секунд:

— Вот если бы вы мне раньше такой вариант предложили, я бы с радостью. Но теперь это вам будет стоить доли в новом бизнесе. — Серёня от неожиданности потерял дар речи. Вот это хватка! Он еще больше зауважал свою бывшую секретаршу.

— Согласен, — торопливо сказал он, и Марина взяла его под руку, предлагая сопроводить её домой. Ночевка под мостом не добавила французских ароматов его костюму, но Марина так благоухала всякими экзотическими запахами, что в их тени Серёня рассчитывал продержаться до ближайшей ванны.

Глава 11

Марина жила в одной из московских новостроек. Район был так себе, непрестижный, зато жилье здесь стоило намного дешевле, чем везде. Пока они добирались до дома, Марина успела поведать Серёне историю покупки своей квартиры. Оказывается, она, перед тем, как стать матерой секретаршей, была из тех барышень-студенток, которые ещё во время учебы в институте заводят спонсоров среди состоятельной профессуры. Марина рассказывала об этом без тени стыдливости, просто как о факте своей биографии или обычной сделке с недвижимостью. Заметив, что Серёня как-то слегка напрягся, слушая ее слегка отдававшее цинизмом повествование, она остановилась посреди тротуара, внимательно посмотрела на Серёню и неожиданно спросила:

— А вам когда-нибудь приходилось купаться под водосточными трубами?

Сереня слегка опешил от такого вопроса:

— В смысле — купаться?

— А это когда ваша матушка где-то или с кем-то задерживается, а у вас нет ключа от дома. Вам просто забыли его отдать. А на улице уже ночь и пошел дождь. Из водосточных труб льются целые водопады. Слава богу, лето, вода теплая.

До Серёни не сразу дошло, что именно он должен был понять из Марининого рассказа. Он смотрел на нее, как двоечник на учительницу физики, и молчал.

— Сергей Николаевич, вы же умный человек, не тупите. Или вам не верится, что так можно поступать с двенадцатилетней девочкой?

Серёня наконец понял и ужаснулся. Действительно, трудно было поверить, что кто-то может так обходиться с собственным ребенком, девочкой! А Марина уже спокойно шагала дальше. Через пару минут она как ни в чем ни бывало продолжила свой рассказ.

Профессор-спонсор курировал Марину до самого последнего курса и даже имел на неё виды «на будущее», то есть, после окончания ею института. Он влюбился в нее как мальчишка, той любовью, которая накрывает мужчину на склоне дней, когда уже кажется, что все возможные земные страсти угасли навсегда. И от этого мужики иногда такое вытворяют — Казанова бы повесился от зависти! Профессор осыпал Маринку подарками — крупными, и не очень, он сам, как шестнадцатилетний пацан бегал по коллегам из деканата, выклянчивая для Марины «четверочку», если у Маринки образовывался нормальный студенческий «хвост». Маринка позволяла ему любить себя с достоинством настоящей воспитанной леди — откуда только что взялось при ее-то подъездно-уличном воспитании! Но улица иногда очень быстро делает детей взрослыми. А порой даже мудрыми. В этом есть некий парадокс, и случается этот парадокс очень редко, но тут был именно такой случай.

Маринка все прекрасно понимала и была благодарна профессору настоящей человеческой благодарностью. Она его жалела. Так продолжалось до середины пятого курса. Марина готовилась к защите диплома, а профессор готовил для нее замечательный сюрприз, такой, о котором мечтает каждая студентка, которая мыкается по общагам и съемным неухоженным студенческим обиталищам. Он хотел подарить Маринке к окончанию института славную двухкомнатную квартирку. И он таки успел купить ей эту квартирку — с дальним прицелом — «для нежных встреч», но неожиданно умер, с честью закончив свой земной путь в Марининой спальне. Произошло это по странному стечению обстоятельств как раз в момент празднования успешной Маринкиной защиты. Диплома, само собой.

Жена профессора была женщиной умной и скандалить не стала. Таким вот образом Марина спокойно закончила институт, и параллельно — курсы секретарей-референтов. Работу по «институтской» специальности — что-то горнодобывающее — она даже искать не стала, и до Серёниного офиса отработала секретаршей в двух государственных организациях с крошечными зарплатами и насквозь пропыленными, обшарпанными кабинетами.

Совсем заскучав от такой жизни, Марина случайно, по объявлению, наткнулась на Серёнину контору, и когда её приняли на новую работу, поняла, что жизнь снова становится «прекрасна и удивительна».

Серёня блаженствовал в Маринкиной ванной около часа. Потом он как следует вычистил костюм и выстирал рубашку и носки. У Марины в шкафу завалялось мужское белье — наследство от профессора. Серёня без колебаний натянул на себя кокетливые греческие трусики — а старикан-то шутник был! — и облачился в шелковую профессорскую пижаму. Марина приготовила обед, и Серёня, впервые за последние дни, почувствовал себя человеком. Часы показывали около шести вечера.

Лежа на диване со свежей газетой, Серёня ощущал себя иранским шахом и далекое «подмостовье» казалось ему страшным сном. Но, неожиданно вспомнив о своих новых знакомых, он почувствовал угрызения совести. «Надо бы к ним съездить, как-то успокоить. А то вечер уже, а я еще в обед по делам «усвистел», ведь волноваться будут», — подумал он и провалился в сон. Во сне он бродил по какому-то лабиринту, кричал и звал на помощь. Но никто не приходил. И тогда он проснулся.

Минут пять Серёня лежал, одуревший, с испариной на лбу — со сна. Но реальность проникла в его полусонное сознание и окончательно разбудила. Серёня спал примерно час. А ему показалось, что он бродил по лабиринту целую вечность. Безвыходность всегда пытается загнать человека в темный страшный угол. Но, как известно, безвыходных ситуаций практически не бывает.

Потянувшись на диване и хрустнув всеми суставами, Сереня почувствовал угрызения совести. Бабка Маланья волноваться будет. Он ведь никого не предупредил, что не придет ночевать под мост. А как предупредишь, если он и сам об этом не знал. Помучавшись еще минут пять от своей неистребимой порядочности, Серёня вскочил с дивана и пошел на кухню. Марина тушила в прозрачной кастрюльке сырые овощи. Видимо, для себя. На соседней сковородке сиротливо жарился крошечный кусочек мяса. Видимо, для Серёни.

Сказав Марине, что ужинать он будет позже, а сегодня у него ещё одна очень важная и очень деловая встреча, Серёня наскоро досушил утюгом влажную рубашку, почистил туфли и эдаким франтом заявился в гости к своим новым друзьям.

Под мостом все было по-прежнему. Бабка Маланья, как всегда, готовила ужин, Профессор помогал ей по хозяйству, а остальные занимались кто чем: Зойка чинила разодранные колготки, Мария втолковывала Кольке что-то из курса физики, и Колька, как ни странно, слушал с большим удовольствием. Филиппыч же, по-обыкновению, читал, примостившись около костра. Увидев наглаженного и похорошевшего Серёню, компания оживленно загомонила:

— Что, жизнь-то налаживается? — с удовольствием оглядывая Серёню, пропела бабка Маланья. — Ты, небось, теперь уже ужинал. Не захочешь с нами посидеть?

— Нет, бабуля, что ты. Я же и заскочил предупредить, что ночевать не приду, чтобы вы за меня не беспокоились. А чайку с вами попью с удовольствием.

— Вот и молодец! А то правда бы беспокоились, — рассмеялась бабка Маланья, снимая с огня чайник с кипятком, но в её смехе Серёня уловил море удовольствия от того, что кто-то проявил к ней такое уважение.