Приключения Гаррета. том.2

— Болеть — это кошмар. Надо же такому случиться посреди всего!

Сколько мы уже потеряли, два дня? Или больше?

«Из-за твоей болезни ничего не было потеряно. Ничего существенного не происходило».

Тинни тоже услышала это.

— Снова идет снег, — пояснила она. — Так странно… Его нападало уже на ползимы, а она по-настоящему еще и не должна была начаться!

Мне принесли еще воды. Дин не брюзжал по своему обыкновению, что означало, что я действительно побывал на самом краю. Я отхлебнул немного, потом сказал:

— Ужасно хочется есть. Но чувствую, что меня не ждет ничего лучшего, чем куриный супчик.

— И будьте благодарны, что вам дают хотя бы это.

— Эй, Костяная Нога! Что это было, то зелье? Или что-то другое?

«Ты должен сказать спасибо за свое положение мистеру Уайту – если не тому человеку по имени Колда. Предполагаемое противоядие, судя по всему, оказалось еще одним ядом».

Учитель. Ну конечно — такой парень, который влез во все эти неприятности, чтобы поквитаться за Паука Уэбба и Оригинала Пипу, несомненно захотел поквитаться и со мной.

— Погоди-ка! А почему ты меня не предупредил? Если Учитель пытался отравить меня, разве ты не должен был увидеть это у него в голове?

«Очевидно, Уайт в то время не имел сознательного намерения совершить убийство».

Дин принес предсказанный мною куриный суп. Только вот в нем не было ничего, кроме бульона, — все существенное было тщательно выловлено из жидкости. Бульон был густым и теплым, а я умирал от голода. Я глотал его, пока не почувствовал, что сейчас лопну.

Прошло несколько минут. Наконец я объявил:

— Я начинаю чувствовать себя человеком! — Пауза. — Ну? Кто-нибудь собирается ловить меня на слове?

— Никто не в настроении, Гаррет. Последние пятнадцать часов были совершенным кошмаром. Там внизу всe готово, Дин?

— Котел кипит, вода горячая. Ванна на месте. Сейчас найду что-нибудь, чтобы вытереть его, и можно начинать.

— Давай, здоровяк, шевели задницей, — поторопила меня Тинни. — Пора принимать ванну.

Я встал. С посторонней помощью. Окружающий мир не был стабилен, но он уже не так угрожающе качался, как тогда, когда я, спотыкаясь, брел по стране кошмарных грез.

Я почувствовал себя еще лучше к тому времени, когда мы дошли до кухни — где воздух был густым от пара, глаза слезились от запаха трав, а жар был всепоглощающим. Дин притащил сюда из кладовой большой медный таз для стирки. Еще два, поменьше, грелись на плите. Увидев это, я сказал:

— Ну уж теперь-то из меня выварится парочка демонов!

— Если бы, — фыркнули Тинни и Дин одновременно.

«Если бы! Скорее всего, кризис миновал, Гаррет, но нам нужно удостовериться. В целом ты уже дышишь сам по себе. Кроме того Дин и мисс Тейт желали бы, чтобы твой персональный аромат стал несколько менее пикантным».

У меня было недостаточно сил, чтобы почувствовать себя уязвленным.

— Руки над головой! — рявкнула Тинни. — Снимай с себя эти грязные тряпки.

Среди жара и пара я уловил несколько струек того, от чего остальные, очевидно, страдали все это время. Неудивительно, что Синдж с ее удивительным носом нигде не было видно.

Эта травяная баня была сущим мучением.

50

Они парили меня весь остаток столетия. Они не скупились, заливая в меня воду и пиво, но из меня все равно выпарилось добрых десять вонючих фунтов. К концу процедуры я был уже слишком слаб, чтобы добраться до кровати самостоятельно.

Постельное белье переменили. Кто-то ненадолго открыл окно, несмотря на погоду. Теперь комнату согревала угольная жаровня. К топливу были добавлены травы, чтобы замаскировать дурные запахи.

Я рухнул в постель. Моим последним воспоминанием была Тинни, ругавшаяся словно морской пехотинец, затаскивая на кровать мои свисающие конечности.

Сознание вернулось ко мне вместе с жесточайшим похмельем — опять — и еще худшим настроением. Сколько раз я должен проходить через этот круг страданий? Черт побери, этак мне удастся отполировать всю свою карму за одну жизнь!

У меня не было сил. Я был одним большим комком сырого теста, расползшимся по поверхности противня. Если бы я был способен чувствовать сострадание к кому-либо еще, я поразмыслил бы над тем, насколько ужасной должна быть жизнь для Чодо, — однако когда лежишь на противне, горизонт сужается. Лишь строгое предупреждение со стороны Покойника и оставшаяся капелька инстинкта выживания помешали мне выместить все это на Тинни.

«Она не виновата. Она не виновата».

Иногда он бывает очень кстати.

— Покойник говорит, что ты выздоровел. — Черт побери, она была бодрой! Даже веселой. Из-за чего сдерживаться было еще труднее. — Сегодня для тебя есть работа. Заметь, ты уже дышишь самостоятельно!

Тинни принялась кормить меня жидкой овсянкой и поить чаем с медом.

— Теперь ты более расположен полностью сосредоточиться на делах фабрики?

Ну вот пошли и ухабы на большой дороге романтики.

— Я думал, вы там все хотите, чтобы я оставался в сторонке. — Ввиду того что я постоянно бурчу, брызгаю слюной и исполняю роль общественной совести. Особенно когда они пытаются раздвинуть границы корпоративных прибылей.

— Тебе не обязательно раскрывать рот. Ты можешь внести свой вклад и без того, чтобы каждому захотелось прихлопнуть тебя киянкой. Перед нами встал вопрос безопасности. У нас пропадают запчасти. Мы думаем, что кто-то пытается построить трехколесную повозку у себя дома.

Появилась Синдж с подносом. Но еды на нем не было.

— Это чай с ивовой корой. Дин подумал, что у тебя может быть похмелье.

Так и было, но мне уже стало лучше.

— Спасибо. А почему больше ничего нет?

Синдж искоса взглянула на поднос, принесенный Тинни.

— Твой желудок не сможет справиться с более тяжелой пищей.

— Даже супа нельзя? — Я был готов сразиться с бифштексом из мамонта.

— Суп будет на обед. Может быть… И может быть, что-нибудь твердое на ужин, если суп в тебе удержится.

Я был настолько зол, что мог бы жевать камни, но какой-то треклятый обрывок чувства собственного достоинства не позволял мне ругаться и протестовать, пока меня нянчили. Возможно, этому также способствовало подозрение, что нянченье может прекратиться.