Приключения капитана Шпарина

Военные погрузились и грузовики тронулись. Из-под тента выглянул Додоня, кивнул, улыбнулся и помахал рукой.

– Пристроил пацана, - сказал экстрасенс.
– Только куда?

– В нормальную среду обитания.

– Никто не знает в какую.

– В нормальную.

Грузовики скрылись за поворотом. Вой моторов резко стих. Шпарин увлек экстрасенса к машине.

– Было у меня видение на днях, - сказал Шпарин, включая передачу.
– Вроде бы погрузились мы с тобой в этот джип и отбыли в направлении Базы. Миновали Охранный пункт N 6, погнутый шлагбаум, твою ржавую "Ниву" без стекол и колес, повернули. А по бетонке носится белый микроавтобус с московскими номерами.

– Да ладно тебе.

– Начинает движение от круга со стрелками, разгоняется, долетает до поворота, тормозит, разворачивается и снова разгоняется. На боку "бусика" черный круг, в круге желтые буквы: "Космопоиск".

– Ну, надо же, ну надо же...
– расстроено сказал Маралов.
– Моя идея. Земляки?

– Ребята из нашей среды обитания. "Аномальщики".

– Моя идея, - повторил экстрасенс.

– Не самая удачная. Из "бусика" выползают озабоченные пассажиры в количестве трех человек. "Давно ёрзаете?", - спрашиваю я. "С утра, - отвечают мне.
– На этом участке шоссе аномальный отрезок. По нашим сведениями за два года пять человек пропали. Вместе с машинами. Проводим измерения...". "Здесь везде аномальная зона, - говорю я.
– Всё и везде. Из уважения к выходцам из нашей среды обитания, предупреждаю о возможной пагубности изучения шоссе в этом месте из-за столкновения с фурой, самосвалом, асфальтоукладчиком и предлагаю другое решение по перемещению в пространстве...".- -ю я.
– - Мараловал в ответ.кам.. Но "аномальщики" залезли обратно в "бусик" и продолжили бороздить пространство над серой бетонкой. В один из заездов "бусик" пронесся мимо, растворился, как твои мечты, а к столбу со ржавым щитом, на котором ничего было не разобрать, подкатился блестящий колесный колпак. От старых "жигулей".

– Как в сказке!

– Мы в ней давно, а они выскочили. С минимальными потерями. Слышал их голоса. Но "бусик", как я и предполагал, конечно, раздолбался.

– Повезло, что "жигули". А дальше?

– Дальше я прыгнул в "кротовую нору", пока она не схлопнулась, и пошел домой. А ты остался. Сказал, что тебе и тут хорошо.

– Я тебе больше не "дружище".

– Еще какой Дружище. С большой буквы, - сказал Шпарин, останавливая машину у сломанной бетонной опоры.
– Ты что же, Дружище, домой не хочешь? Выходи.

Недалеко от просеки Шпарин нашел осину, под которой когда-то перекусывал, кучу стружки - следы деятельности дятла, и фляжку с чаем. Открыл и, попробовав, заметил:

– Моя фляжечка. А чаёк как сегодня заварил. Вот только пальмы нет.

Шпарин повел экстрасенса на Юг, к озеру. Поблуждав по зарослям, друзья вышли к водоёму. В озере лежал полузатопленный двухмоторный самолет. Светило яркое солнце. Звенела тишина. Шпарин показал на стену сухих ёлок на косогоре.

– Нам туда. Если и тут ничего не изменилось.

– Духота. Воздух спертый, весь вспотел, - недовольно сказал Маралов, усаживаясь в тень.
– Ты сначала в разведку сходи. В твой портал. Мало ли что.

– В самом деле - "мало ли что". Не скучай без меня. Я скоро. Надеюсь...

Шпарин, приглядываясь, походил вдоль ёлочный стенки, остановился, шагнул вперед и исчез. Экстрасенс обеспокоено смотрел на часы, стрелки которых бежали в обратную сторону, вставал, садился снова на траву, бродил у сухих ёлочек, и, сделав несколько попыток забраться за стену, в отчаянии прошептал:

– Миша... Ну где ты... Неужели опять бросил...

Когда обе стрелки остановились на цифре "двенадцать", Шпарин неожиданно вывалился из елок и сделал приглашающий жест.

– Всё на месте - поселок, тропинка, развилка, пенёк, и даже мухоморы. Того же роста и цвета. Как говорится: удивительное рядом. Вставай.

– Ты знал?..

– Немножко догадывался.

– Как немножко?

– Слегка. Чуть-чуть. И ближе к сегодняшним дням. Но...

– Я тебя сейчас убью!
– сказал Маралов, кривясь лицом.
– Что но, что но...

– Ты тогда в подземелье так не спросил, как я сюда попал.

Лесная тропинка вывела их к картофельному полю, друзья перешли его и остановились у кирпичного дома с коричневой крышей.

– Валера, какой сегодня день?
– спросил Шпарин у мужчины вытирающего лобовое стекло серого "Форда".

– Воскресенье с утра, - буркнул Валера, бросая тряпку в ведро.

– А число?

– И число то же - двадцать пятое. Не смешно, Миша. В город поедешь?

– Не сегодня, - ответил Шпарин, открывая калитку.
– Хеппи его в энд, Дружище. Наконец мы дома. Заходи.

Экстрасенс обнял Шпарина и вдруг заплакал.

– Ну-ну, Николаич, ты это, не раскисай...
– растрогано сказал Шпарин, поглаживая друга по лысому черепу.

– Жизнь не кончилась, жизнь продолжается и волосёнки опять отрастут.

Они приняли душ и после борща, которым накормила Евдокия Семеновна почему-то совсем не удивившись скорому возвращению, новому приятелю, другой одежде и Шпаринским ранам на лице, разомлевшие друзья вернулись к Шпарину и улеглись спать. Сергей Николаевич, как гость, почетно разместился на деревянной скрипучей кровати, Шпарин улегся на потёртый диван, долго вертелся, вздыхал и мучался сомнениями. Крыша дома казалось немного светлее, Евдокия Семеновна моложе, а у Валеры "Форд" вроде был белого цвета и без тонировки. Мысли Шпарина потихоньку перебрались к феномену "дубликатов" на территориях дежавю. Двойников в том или ином исполнении по самым скромным прикидкам выходило не менее девяти. "Но могут быть и неучтённые, моим пытливым умом, двойники (кто нас вездесущих считал?)". В этом месте ему вспомнилась давно придуманная другими пытливыми умами (а может и коллективным сознанием "дубликатов"!) эгоцентрическая модель устройства Вселенной, отравленная неимоверным солипсизмом, - множество Миров, квадрильонов Миров, в каждом из которых был он. В его тяжелом случае эта модель называлась: Я "пуп" Земли. Но и эта модель Вселенной не объясняла необыкновенных приключений, пока Шпарин не подкрался ещё к одной версии о существовании во всех Мирах подобных "Холмов" однажды вошедших в Резонанс... И породивших ХроноШторм. Со всеми вытекающими отсюда хронозавихрениями и чудесами. Все еще в сомнениях по поводу такой эгоцентрической Вселенной с бесчисленными "Холмами", Шпарин закрыл дверь в комнату, где начал похрапывать Сергей Николаевич, улегся обратно на диван и подумал: "Что я беспокоюсь? Даже если это и не моя среда обитания, то, во всяком случае, очень похожа. А я живу везде и мне везде хорошо. Брошу писать про любовь и займусь фэнтези. Материала на пару толстых книжек". Здесь ему в голову пришли мысли о киберсциентической модели Вселенной, МетаВселенной из бесконечно вложенных друг в друга Подобных Миров с неограниченнейшей вариабельностью. Решив поразмышлять об этом поутру вместе с Сергеем Николаевичем, Шпарин успокоился и уснул.

Мысли Сергея Николаевича двигались в том же направлении, он даже додумался о существовании незатухающего искаженного ХроноЭха, значительно усложняющего жизнь попаданцам в Подобных Мирах и делающего ее иногда просто невыносимой. "Мы с тобой хроники, Миша, хронавты, а ты бы сказал, что я еще и хроналконавт, - думал Маралов, прислушиваясь к звукам в соседней комнате.
– Поэтому я про Эхо тебе ни за что не скажу, а если ты считаешь, что мы дома, то я в этом не очень уверен".

Дыхание Шпарина стало ровным. Сергей Николаевич прекратил изображать спящего, заглянул в комнату, где спал Шпарин, прокрался на кухню и, схватив коробку спичек, бросился из дома.

Картофельное поле, тропинка, елочки. Сергей Николаевич натаскал хвороста, обложил сухие стволы напротив мшистого пня и поджег газетой, предусмотрительно захваченной из дома. Елки вспыхнули яркими факелами. Сергей Николаевич бросил спички в пламя и, протянув руки к огню, довольно произнес:

– Это, чтобы ты не вздумал сунуться туда еще раз. Я тебя знаю.

Двойнику на одной из "Сонных Горок" было всё равно сколько других "дубликатов" скитается по Соединённому Губернаторству и прилегающим территориям. О них он не думал, как больше не думал о "Записках Скитальца". Рукопись была забыта и пылилась на комоде. В тот момент, когда Шпарин в Российской Федерации или ее аналоге, начал посапывать на потёртом диване, этот Шпарин, считающий себе первым, эталоном, этакой матрицей, с которой слеплены и размножены с теми или иными отклонениями остальные "братья", закончил занимался сексом с "дубликатом" по имени Карамелька и, поглядывая на горку белого порошка на столе, сказал себе: "последний раз", и свернув трубочкой стодолларовую купюру с индейцем в перьях на аверсе, воткнул в белый конус.

Когда Шпарин и Сергей Николаевич в Российской Федерации или её почти точной копии погрузились в глубокий сон, два "дубликата" из неучтенных двойников уже стояли на вершине невысокого холма неизвестной планеты и разглядывали людей толпящихся у подножия. Мужчины в набедренных повязках были в меру уродливы, нагие женщины стройны и довольно милы.

Здесь было раннее утро. Густой теплый воздух, в зеленом небе тлели три солнца, медленно плыли розовые облака, летали диковинные птицы, в разноцветных травах бескрайней равнины паслись стада невиданных зверей.