Приключения Кавалера и Клея

— Надо включить радио, — только и смог он сказать.

Этель села напротив со своей чашкой кофе. Затем достала из кармана черного кардигана носовой платок и вручила его Джо.

— Сперва поплачь, — велела она.

Этель также угостила Джо резиновым куском медового пирога, после чего, как и в ночь его прибытия, дала ему полотенце.

Пока Джо принимал душ, в ванную комнату пришаркала Бабуля. Явно не сознавая о его присутствии, она задрала низ ночной рубашки и опустила свою бледно-голубую задницу на унитаз.

— Ты совсем меня не слушаешь, Йехевет, — сказала она на идише, называя Джо настоящим именем его тетушки. — Я в первый же день сказала, что мне не нравится этот корабль. Разве я тебе этого не сказала?

— Извините, — отозвался Джо по-английски.

Бабуля удовлетворенно кивнула и вышла из совмещенного санузла. Затем, не говоря худого слова, выключила там свет и зашаркала прочь по коридору. Джо стоял под душем в кромешной тьме.

После того, как он отогрелся и смог наконец затрястись в неуправляемых рыданиях, тетушка завернула его в купальный халат, некогда принадлежавший Могучей Молекуле, и отвела к старой кровати Сэмми.

— Все хорошо, — сказала Этель. — Все хорошо. — Приложив сухую ладошку к щеке Джо, она держала ее там, пока он не перестал плакать, а потом еще, пока он не перестал трястись, и еще, пока он не восстановил способность более-менее нормально дышать. Ладонь Этели у него на щеке оставалась холодной как кирпич.

Джо проснулся через несколько часов. За окном по-прежнему была ночь, ни единого следа утра по-прежнему не наблюдалось. У него ныли все суставы и грудная клетка, а легкие горели так, словно он все это время дышал ядовитым дымом. Джо чувствовал себя пустым, расплющенным, неспособным даже заплакать.

— Она уже едет, — сказала его тетушка. Она стояла в дверном проходе, очерченная слабой голубизной от лампы дневного света над кухонной раковиной. — Я ей позвонила. Она чуть с ума не сошла от тревоги.

Джо сел, потер лицо и кивнул. Он не хотел иметь ничего общего с Розой, с Сэмми, со своей тетушкой, со своими родителями — с любым, кто мог посредством общих воспоминаний, связи любовной или родственной, привязать его к Томасу. Джо слишком устал, чтобы что-то с этим поделать, да и в любом случае понятия не имел, что ему с этим поделать. Тетушка нашла ему какую-то старую одежду, и Джо быстро переоделся в полярном свете от раковины. Одежда порядком жала, зато она была сухая и вполне могла подойти до тех пор, пока ему не удалось бы ее сменить. Пока они ждали Розу, тетушка приготовила еще кофейник, и они сидели молча, потягивая кофе из чашек. Через три четверти часа, заодно с подрагивающим, почти неслышным намеком на голубоватый свет в воздухе, с улицы донесся звук автомобильного клаксона. Джо вымыл свою кофейную чашку, положил ее на сушилку, вытер руки полотенцем и поцеловал свою тетушку на прощание.

Этель поспешила к окну и как раз успела увидеть, как из такси вылезает девушка. Роза обхватила Джо руками, и он так долго за нее держался, что Этель вдруг пожалела о том, что совсем позабыла заключать племянника в свои объятия. В тот момент это показалось Этели самой худшей ошибкой, какую она в своей жизни допустила. Она понаблюдала за тем, как Джо с Розой забираются в такси и уезжают. Затем Этель села в кресло с праздничным узором из ананасов с бананами и скорбно закрыла лицо руками.

17

Джо с Розой заползли в постель в шесть тридцать утра, и она прижималась к нему, пока Джо не заснул, а неведомый ему плод их любви тем временем рос в пространстве между ними. Затем уснула и сама Роза. Когда же она проснулась, был уже третий час дня, а Джо бесследно исчез. Заглянув в ванную. Роза спустилась в черную кухню, где ее отец стоял с самым что ни на есть странным выражением лица.

— Где Джо? — спросила Роза.

— Ушел.

— Ушел? Куда ушел?

— Ну, он что-то сказал насчет того, чтобы завербоваться на флот, — ответил Дылда Муму. — Но я не представляю себе, как ему удастся сделать это до завтра.

— На флот? О чем ты говоришь?

Именно так Роза узнала об атаке на базу ВМФ в Пёрл-Харборе. По словам ее отца, было очень вероятно, что США в самое ближайшее время вступят в войну с Германией. Как раз на это Джо и рассчитывал.

Дверной колокольчик сыграл свой чудный мотив, самую короткую композицию Реймонда Скотта под названием «Фанфары для фуллеровского человека-швабры». Роза побежала к двери, уверенная, что это Джо, но это оказался Сэмми. Вид у него был такой, будто он нешуточно с кем-то подрался. На щеке у него были ссадины, а у самого глаза — порез. Он что, подрался с Бэконом? Роза знала, что Сэмми сегодня должен был отбыть со своим другом в Лос-Анджелес — они с Джо первоначально планировали отправиться на вокзал и их проводить. Так эти двое поссорились? Парень бэконовских габаритов мог быть весьма опасен, хотя сложно было себе представить, чтобы Трейси хоть пальцем тронул Сэмми. Роза заприметила разошедшийся шов на правом рукаве Сэмми, у самого плеча.

— У тебя рубашка порвана, — сказала она.

— Ага, — отозвался Сэмми. — Я сам ее порвал. Так делают, когда, знаешь… в общем, скорбят. — У Розы сохранилось смутное воспоминание об этом обычае с каких-то давнишних похорон двоюродного дедушки. Овдовевшая двоюродная бабушка тогда также занавесила кухонными полотенцами все зеркала, придавая дому странную атмосферу жилища слепца.

— Хочешь зайти? — спросила Роза. — Джо здесь нет.

— Да не особенно, — ответил Сэмми. — А что его нет, я знаю. Я его видел.

— Видел?

— Он приходил в квартиру забрать вещи. Кажется, он меня разбудил. Кажется, я провел очень крутую ночь.

— Сейчас, — сказала Роза, чувствуя в голосе Сэмми какую-то странную нотку. Схватив со стойки для шляп старый свитер своего отца, она в него завернулась и вышла во двор. Славно было выбраться на холодный воздух. Роза ощутила, что ее мысли разом обрели некую видимость порядка. — С тобой все хорошо? — спросила она. Тронув Сэмми за плечо. Роза тут же заметила, что он вздрогнул, словно у него там что-то болело. — Что у тебя с рукой?

— Ничего. Я ее повредил.

— Как?

— В футбол на пляже сыграл, как же еще?

Они сели бок о бок на каменную ступеньку.

— Где он теперь?

— Не знаю. Ушел. Совсем ушел.

— А ты здесь, между прочим, что делаешь? — поинтересовалась Роза. — Разве тебе не полагается сейчас сидеть в поезде и ехать в Голливуд? Где Бэкон?

— Я сказал, чтобы он ехал без меня.

— Правда?

Сэмми пожал плечами.

— На самом деле я никогда не хотел туда ехать… не знаю. Кажется, меня со всей этой ерундой слишком далеко занесло.

Тогда утром на станции «Пенн» Сэмми попрощался с Трейси Бэконом в купе, забронированном для них обоих в вагоне «Бродвей Лимитед».

— Не понимаю, — сказал Бэкон. В тесной близости купе первого класса им было как-то неловко и неуютно друг с другом. Один из мужчин отчаянно старался не прикоснуться к другому, а другой посвящал каждый миг и жест тому, чтобы его ни в коем случае не коснулись. Столь аккуратнейшее поддержание переменной и наэлектризованной дистанции между ними само по себе казалось некой разновидностью слабого контакта. — Тебя даже не арестовали. Адвокаты Джимми намерены спустить все дело на тормозах.