Приключения ноплов

Глава 3. Утро в Нопландии – восход солнца – немного географии и истории

Утро в Нопландии, как и на Земле, начиналось сразу после восхода солнца. Солнце, как и на Земле, появилось из-за того края небосвода, где вчера с вечера было больше всего звёзд (в данном случае, маленьких беленьких галактик). Свой путь по небу солнце часто проделывало по своей прихоти. Выше всего оно поднималось на юге и там же любило задерживаться на лишние час-полтора. Потому что на юге солнце видело луг, и луг этот солнцу очень нравился.

Луг в Нопландии был большой и зелёный, с озером посредине. В воде плавали кувшинки. была чистая и прозрачная, и в ней хорошо отражалась берёзовая роща, стоящая на дальнем берегу озера.

Правда, кроме берёзовой рощи в Нопландии имелся и другой лес. Тот находился на самом юго-западе страны и был тёмный, дремучий. Там росли вековые ели, и ещё прятался глубокий овраг, который был настолько глубок, что туда, говорили, боялось заглядывать даже солнце. Но это было сомнительно. Солнце вообще-то ничего не боялось. Оно давно уже изучило всю местность, побывало в самых тёмных её уголках и могло даже с закрытыми глазами рассказать, что и где находится. Вот, например, в самом центре страны стоит королевский дворец. Это пуп Земли. Он и выглядит точно тут. Только выпуклый, а не впуклый. Сверху дворец украшает смотровая площадка в виде королевской короны.

Когда-то, конечно, это был никакой не пуп – просто ЦУП, или Центр управления полётом. Внутри него размещался самый главный и ответственный пульт, на котором мигало множество разноцветных лампочек. Там же ярко светились мониторы, что-то жужжало, свистело и попискивало, ходил туда-сюда персонал. Всё изменилось, когда капитан корабля внезапно передумал быть капитаном и объявил себя ноплянским королём. В общем-то, в этом не было ничего необычного. История Земли знает очень много примеров необычных поступков, а история космоса ещё больше.

Став королём и взяв себе имя Ноплиссимуса I, бывший капитан начал быстро превращать бывший ЦУП в королевский дворец Ноплдом. Впрочем, название у дворца появилось лишь после того, как бывший первый помощник капитана, а ныне первый министр, канцлер Ноплер, вдруг решил, что на самом-то деле он потомственный барон и что ему срочно нужен свой старинный родовой замок. Название он уже придумал – Канцлерогенхоф.

Канцлер Ноплер хотел построить свой замок прямо на лугу, возле озера, но король не разрешил, и древний баронский замок вскоре появился к западу от дворца. Причём он вырос так быстро, что король, который незадолго до этого женился и очень любил вместе с королевой посидеть на смотровой площадке дворца, любуясь на вечерний закат, однажды так и подскочил. Закатов больше не стало! Солнце вдруг стало опускаться за тёмные зубчатые стены какого-то ужасно большого и угрюмого здания, больше похожего на тюрьму. Это решительно никому не понравилось, ни солнцу, ни королю, но никто уже не мог ничего поделать. С той поры замок Канцлерогенхоф одиноко и мрачно высился на западе страны, никого особо не радуя, а только всех пугая. Польза от него была только та, что он олицетворял собой запад.

Самой северной точкой страны считался аэродром лётчика Ноплана. Там летчик жил один, вместе со своим самолётом, а туда они были высланы потому, что слишком громко шумели. Впрочем, сам Ноплан был молчун, а вот рёв самолётного мотора был слышен даже через поля, отделявшие север от всей остальной территории. На этих полях выращивали пшеницу, просо и рапс. Правда, не слишком много и не всегда удачно. Солнце к этой части страны относилось с некоторой прохладцей.

А вот к востоку солнце относилось по-доброму. Там стояла казарма. Самая обычная казарма. Для солдат. И понятно, почему для солдат. Кто ещё в мире, кроме настоящих солдат, сможет найти в себе столько мужества, чтобы постоянно жить на востоке? Ведь там и ночью всегда темнее всего, да и утром приходится вставать раньше всех. Прямо вместе с солнцем.

Глава 4. Солнечное хулиганство – сержант Ноплеф – «Караул, подъём!»

Рассвет в Нопландии наступал резко. Здесь не было никаких предрассветных сумерек, которыми обычно разбавляется темнота ночи, как кофе молоком. Солнце выскакивало внезапно, и всегда очень радостное, шипящее, словно яичница на сковороде. Шипеть, конечно, могли и какие-нибудь технические системы, однако в самом характере солнца это ничего не меняло. Первым же лучом оно превратило тёмный прямоугольник казармы в довольно симпатичное зданьице с аккуратными клумбами по обе стороны от крыльца. Вторым лучом солнце дотянулось до солдатского плаца. Здесь, прямо под флагштоком, ещё с вечера расположился ко сну караул и прекрасно проспал всю ночь.

Ближе всех к флагштоку располагался начальник караула – сержант Ноплеф. Казалось, он даже во сне отдавал какие-то приказы, потому что его пышные усы время от времени грозно шевелились. Солнце как всегда этим заинтересовалось. Оно слегка подёргало сержанта сначала за один ус, потом за другой, потом снова за первый, кончик которого даже пыталось завернуть и засунуть в круглую сержантскую ноздрю. Однако сержанта Ноплефа было не так-то просто разбудить. Нос у него, как и у всякого старого вояки, был очень твёрд и не поддавался на провокации.

Оставив сержанта на время в покое, солнце принялось прохаживаться между другими солдатами караула. Все они спали в простых космических креслах-ложементах, которые здесь, на плацу, были раскладные, а поэтому больше походили на шезлонги. Громче всех спал рядовой Ноплюх, который так и не перестал храпеть. Крепче всех спал рядовой Ноплеандр. Он даже во сне натягивал на себя одеяло и судорожно вцеплялся в него обеими руками. Напуганный ночными шагами, этот солдат до самого утра не сомкнул глаз и заснул только на рассвете.

Солнце вполне могло бы позволить простым солдатам ещё немного поспать, но разбудить старшего по званию был его прямой долг. Вот поэтому солнце вновь вернулось к сержанту и вдруг резко щёлкнуло его по круглому сержантскому лбу. Звук был такой, будто гукнула внутри корабля какая-то аварийная система, и гул ещё не замолк, когда сержант Ноплеф уже отбросил одеяло, вскочил на ноги и замер по стойке «смирно». Впрочем, он по-прежнему спал. Веки его лишь немного приподнялись, да так и застыли – две сонные щёлочки. Это не совсем сочеталось с тем бравым видом, с каким сержант выпячивал грудь, но хорошо совпадало с его общей помятостью в лице и одежде. Если бы Ноплеф пошире открыл глаза и увидел, что мундир его в беспорядке, он бы немедленно проснулся.

И всё равно сержант Ноплеф выглядел как истинный сержант. На его высокое звание, во-первых, указывала большая золотая кокарда, прикреплённая к треуголке на его голове. Кокарда была вдвое больше, чем у простых солдат. И сама треуголка больше. И голова тоже. Голова у сержанта вообще была чрезвычайно большая и ёмкая, как перевёрнутый чугунный котёл. Во-вторых, мундир на сержанте был ярко-малиновый, как у всех, но всё же чуть более ярко-малиновый, чем у простых солдат. Ярко-ярко-малиновый. Мундир очень плотно облегал коренастое сержантское тело, а если немного и топорщился, то только в силу особенности покроя: он был короток спереди, но сильно удлинён сзади. Рукава тоже были длинные. Длинные и широкие. Особенно широко они отходили от плеч, а внизу почти сходили на нет. Этот стиль всегда был характерен для ноплов. Разумеется, удлинённые рукава мешали работать (кому надо было работать) или воевать (кому надо было воевать), а поэтому в районе локтя каждый рукав имел прорезь, позволявшую высовывать руку наружу. Эти прорези были узкими, потому что и руки у ноплов были тонкие. Как и ноги. Зато на ногах превосходно держались любого размера башмаки, которые, вероятно из-за тонкости ножек, всегда казались немного великоватыми.

Радостное утреннее солнце очень долго не могло отойти от Ноплефа. Особенно солнцу нравилась золотая кокарда, а также золотое тиснение на погонах, золотые нашивки на рукавах и золотые пуговицы на груди. Что уж говорить о медалях и орденах, покрывавших сержантскую грудь, словно чешуя. Солнце разглядывало сержанта и так, и этак, словно прикидывая: а, может, у сержанта ещё и золотая душа? Решая этот вопрос, солнце заглядывало Ноплефу в лицо и так сильно освещало его полузакрытые глаза-щёлочки, что казалось, ещё немного и сержант начнёт загораживаться рукой. Но руки Ноплефа оставались по-прежнему вытянуты по швам. Сержант продолжал крепко спать. Потому что это был мудрый сержант. А мудрый сержант – это тот, который никогда не спешит делать то, что может сделаться само. Зачем, к примеру, будить солдат, если они умеют просыпаться и сами?