Приключения Печорина, героя из нашего времени

И тут Вулич предположил:

— А что, если хитрый грузин попытается укрыться в турецком лагере? К чеченцам он вряд ли пойдет, как и к черкесам. А вот наемники, с которыми он вел переговоры через Амирана, по-моему, вариант более подходящий…

Он не стал продолжать. Ведь это было лишь еще одно предположение, не подкрепленное никакими фактами. Но, я и так понимал: если князь доберется до турецкого лагеря, степень опасности для Веры лишь увеличится. Я не мог сидеть сложа руки. Пока Максимыч и Вулич думали о том, как бы еще укрепить оборону, я снова отправился к покинутым комнатам Гиоргадзе. Должен же был остаться хоть какой-то след!

Но, комнаты эти были пусты. Слишком пусты. А в камине оказался свежий пепел. Гиоргадзе явно сжег какие-то бумаги перед отъездом. Я наклонился и посмотрел внимательно. Мне повезло. Под слоем пепла обнаружился недогоревший бумажный листок, словно фрагмент письма. Князь слишком спешил, чтобы заметить его. Но, что же там говорилось, я не мог понять, поскольку текст представлял собой турецкую вязь. И мне нужен был переводчик.

К счастью оказалось, что Максимыч, который прошел всю русско-турецкую войну, смог кое-что разобрать. В обрывке письма говорилось, что встреча с каким-то турком назначена в черкесском ауле, в доме князя Аслана.

— Похоже, этот Гиоргадзе решил отсидеться тут совсем недалеко, раз у него есть дела в ауле, — проговорил штабс-капитан.

— Тогда, возможно, нам следует нанести неожиданный визит нашим соседям? — предложил поручик Вулич.

— А вы что думаете, Григорий Александрович? — посмотрел на меня комендант.

И я сказал решительно:

— Думаю, что поручик прав. Надо бы нам собрать ударный кулак и неожиданно атаковать аул! Пора уже поквитаться с местным князем. Сколько можно терпеть от него осаду! Надо ударить в самое сердце этого осиного гнезда!

— У меня полсотни казаков, — сказал Вулич.

— Да и у меня взвод, — кивнул я.

Тут и Максимыч добавил:

— А я выведу ту самую сотню, которая пришла в крепость пополнением вместе с этим Гиоргадзе. Всех вместе сил нашей казачьей кавалерии для атаки аула вполне хватит.

Штабс-капитан посмотрел на карту, потом добавил, тыча в нее пальцем:

— Ударим на закате. Пусть поручик Вулич со своей полусотней отвлечет горцев лобовой атакой от крепости под прикрытием огня нашей артиллерии. А мы с вами, прапорщик Печорин, зайдем в аул с разных сторон. Заранее выдвинемся. И, как только пушки заговорят, так и ударим на аул с тыла. А пока пусть казаки разведают еще раз пути для подхода и отхода. Если повезет, то Гиоргадзе получит свое. Он не просто шпион. Он опаснее. Возможно, что он управляет всеми враждебными для нас событиями вокруг нашей крепости не хуже Мертона, а то и получше. И, я даже допускаю, что эти двое действуют сообща вместе с турками и горцами, чтобы только навредить нам.

— Во всяком случае, новое сражение прояснит ситуацию, — сказал Вулич.

А я промолчал, подумав: «Главное, чтобы Вера не пострадала!»

Тут в штаб принесли новое донесение. Казачьи разъезды, которые рыскали с самого утра по окрестностям, выискивая следы Гиоргадзе, нашли кое-что. И к полудню один из дозорных вернулся с известием: на восточной тропе, ведущей к черкесскому аулу, на глине возле ручья найдены следы трех лошадей. Крупные следы, судя по всему, принадлежали рослому коню, вроде того, что имелся у князя, а двое других цепочек следов как раз подходили маленьким горским лошадкам. Возможно, тем самым, на которых ездили Вера и ее служанка Катя.

— Значит, они на самом деле направились в гости к Аслану, — пробормотал Максимыч.

Тут я проявил нетерпение:

— Считаю, что ждать до заката нельзя! А что, если турки уже в ауле?

— Спокойно, Григорий Александрович, — Максим Максимович положил руку на мое плечо. — Без четкого плана мы только головы сложим. Но ты забыл, что в этом ауле у меня есть свои люди. Духанщик Ахмед беспрепятственно ездит между крепостью и аулом со своей телегой, несмотря на осаду. Для горцев он свой. Да и пастух Шиготыж может быть полезным. Я уже приказал казакам дать этим двоим еще денег, чтобы разведали для нас обстановку и ближе к вечеру доложили подробно, как там и что.

Я не находил себе места, сомневаясь, правильно ли мы в штабе определили, что хитрый грузинский князь решил погостить у князя черкесского? Но, менять планы не потребовалось. Духанщик и пастух сообщили, что Гиоргадзе, действительно, гостит у Аслана. И Кэлекут тоже там. Да еще и турецкие наемники, которых горцы наняли себе в помощь против нас. Получалось, что враги, собравшись в одном месте, сами давали нам шанс застать их врасплох.

Когда мы выдвинулись в обход вокруг горы, на которой стоял соседний аул, день уже клонился к вечеру. И осеннее солнце висело совсем низко над гребнями горных хребтов, сверкая золотистыми бликами на далеких заснеженных вершинах. Как только мы обошли гору, аул оказался прямо перед нами на склоне. В подзорную трубу казалось, что все жители попрятались по домам и сидели тихо. Лишь в центре, в обширном дворе у большого дома князя Аслана, нависающего над рекой, толпились вооруженные всадники. Среди них мелькнула знакомая фигура — высокий человек с небольшой бородкой и холодным взглядом, одетый в алую черкеску и медвежью шапку. То был князь Гиоргадзе.

Мы залегли в кустах, наблюдая.

— Их больше, чем мы думали, — прошептал Максимыч. — Турков к ним подошло около полусотни. Просочились по горным тропам, окаянные.

Действительно, среди горцев выделялись чужие. Турецкие наемники не таились, щеголяя в красных фесах, с длинными ятаганами, подвешенными к ремням на боках. Но самое страшное было впереди. Из дома вывели Веру. Она шла, гордо подняв голову, но бледная, с завязанными руками. За ней за волосы волокли ее служанку — ту самую девушку Катю, что всегда была рядом с ней в поездке.

— Похоже, Гиоргадзе хочет не то продать русских женщин, не то подарить их туркам или горцам, — сказал Максимыч, который тоже смотрел в свою подзорную трубу.

Я лишь бессильно сжал кулаки, резко сказав:

— Нельзя медлить! Отдайте приказ к атаке, штабс-капитан, или я атакую без приказа!

Глава 27

Гиоргадзе что-то сказал Аслану, и тот засмеялся. Потом предатель резко дернул Веру за связанные впереди руки, заставив вскрикнуть. Этого мне было достаточно, чтобы принять решение. Я, действительно, собирался ослушаться штабс-капитана. Но, не пришлось, поскольку время, предназначенное для согласованного удара, уже настало. Убрав в футляр на поясе подзорную трубу и взглянув на карманные часы, я вернулся к своему коню Абреку.

В этот момент с бастионов крепости загрохотали пушки, отвлекая внимание неприятельских передовых дозоров. Крепостные ворота тут же раскрылись. И, выметнувшись на простор, казаки полусотни Вулича ударили с фронта, наполнив воздух криками: «Ура! За царя и Отечество!» Их атака была стремительной, но не главной.

Уже сидя в седле, выхватив пистолет из кобуры, я скомандовал:

— Казаки, за мной! В атаку!

Солнце как раз коснулось своим нижним краем горных хребтов, окрашивая склоны и облака над ними в золотисто-багровые тона, когда мы устремились к аулу. И я слышал, как и Максим Максимович наконец-то приказал своей сотне:

— По коням! Вперед!

Где-то недалеко, с противоположной стороны аула, раздавались выстрелы и крики — это Вулич вел своих казаков в лобовую атаку. Там завязалась жестокая схватка. Турки и черкесы не ожидали нападения, но быстро опомнились. Вулич с ходу снес дозоры горцев и вломился со своими казаками на окраину аула. На скаку они стреляли во все, что двигалось. Но и по ним стреляли горцы и наемники, прячась за домами.

Пока горцы и турки бросились отражать нападение с той стороны, откуда ударил Вулич, мы с Максимычем и моими казаками уже подбирались к аулу с тыла, выскочив из-за скал с противоположной стороны, откуда в ауле нападения не ожидали. Максимыч ринулся в бой во главе казачьей сотни с беспощадной решимостью старого опытного льва, привыкшего пускать кровь жертвам.