Приключения стиральной машинки

Оставив гостей греться около камина, трактирщик бегом бросился исполнять сразу несколько дел. Перво-наперво он заскочил на кухню и крикнул повару, что к ним неожиданно пожаловали очень важные гости, и следует немедленно, он даже дважды повторил слово «немедленно», накормить этих гостей как можно лучше. Сделав на бегу это важное распоряжение, трактирщик ринулся в конюшню, где конюх неспешно чинил порвавшуюся некстати уздечку. «Что ты сидишь? — Крикнул с порога этот еще совсем недавно спокойный и уравновешенный человек. — Что ты сидишь? — Повторил он еще раз, видимо, от полноты чувств. Конюх удивленно поднял глаза на хозяина. — Как можно спокойно сидеть, когда у нас в гостях дочь самого Карлоса Альмадевара. Святая Мария, — трактирщик, наконец, вспомнил о ее существовании, и бухнулся на колени прямо посреди конюшни. — Это невозможно! Но это так. Я не мог даже надеяться вернуть свой долг этому великому человеку! Но ты, Матерь божья, лучше меня знаешь, что и когда должно произойти. Благодарю тебя за этот великий дар. — Трактирщик даже не замечал, что он стоит на коленях на не очень чистом полу, и к штанам его прилипли клочки сена с остатками навоза. Это было не важно. Важно было его чувство, оно переполняло сердце старого трактирщика, из глаз его вот-вот готовы были брызнуть слезы. Но молитва немного помогла ему прийти в себя. — Чего сидишь? — Снова крикнул он конюху, поднимаясь с колен. — Запрягай самых лучших коней. И побыстрее. Надо доставить дочь Карлоса в ее родовой замок. — Выпалив все это, трактирщик убежал таким же быстрым семенящим галопом, каким и прибежал сюда. Он не двигался с такой скоростью со времен своего детства, когда был строен и худощав, и это позволяло ему с легкостью преодолевать любые препятствия, например, высокие заборы. В молодости все лазят через заборы. И все с разными целями. Но это сейчас абсолютно не важно.

Когда трактирщик вернулся в зал, Анна Матвеевна, Артем и Белочка уже за обе щеки уплетали невероятно вкусный салат из осьминогов, заедая его пирожками с кроличьей печенью. Так же перед ними дымились щедрые куски вареной говядины, сдобренной тертым сыром.

Почтительно осведомившись, все ли у гостей в порядке, трактирщик, наконец, оставил их в покое и удалился за стойку.

Артем, немного насытившись, все же решился спросить.

— Анна Матвеевна, объясните же, ради бога, что происходит? Чего это он сначала на нас вроде бы и внимания не обратил, а теперь бегает, как ошпаренный? Что вы ему такого наговорили? И, кстати, вы никогда не упоминали, что знаете испанский.

Анна Матвеевна улыбнулась:

— Сколько вопросов сразу! Не знаю, на какой и отвечать. Ну да ладно, начну с начала. Испанский-то я вместе с Марьюшкой выучила. Немудрено, если около тебя полсотни мужиков по палубе бегают, и ни на каком другом языке, кроме своего, болтать не желают. Вот я и обучилась. А язык-то простой, ничего мудреного. Тебе бы с годик-другой среди местного народа потереться, и ты бы их язык запросто освоил. А что касается того, что трактирщик так вокруг нас суетится, то и здесь все просто. Я ему сказала, кто мы такие есть и кое о чем напомнила. Карлос его однажды сильно выручил. Можно даже сказать, жизнь ему спас. Это трактирщик меня не признал, ну а я-то его сразу узнала. Вы мне, может, и не поверите, но я с ним на одном кораблике почти целый год вместе отплавала. Это было, когда Марьюшка за Карлоса замуж вышла, и вместе с ним в моря захотела уйти. Я же не могла Марьюшку одну оставить, а та наотрез отказывалась Карлоса своего покинуть — вот, примерно, как вы сейчас, — и Анна Матвеевна ласково улыбнулась Артему и Белочке, словно бы заранее соглашаясь с их обоюдным выбором всегда быть вместе. — Так мы семейно и плавали. А трактирщик этот — кстати, его Луисом зовут — тогда молодой был, глупый. Отец его, Хосе, в те годы в этой таверне заправлял, а этот, сынок его непутевый, удумал из родного дома сбежать и флибустьером на наш корабль пристроится. Не желал он в трактирщики идти. Романтики ему, что ли, захотелось, или просто молодая кровь играла — не знаю. Ну, Карлос его и взял поначалу. Не знал он ничего про этого парня, а на корабле свежая кровь всегда к месту. А когда разобрался, что к чему, то втайне от Луиса, сообщил Хосе, где его блудный сын обретается. И также втайне решили они, что пусть Луис настоящей жизни малость хлебнет, а там, глядишь, и голова его на место вернется. Так оно и вышло. Молодой Луис недолго в пиратах птицей гордой проходил. Как первую кровь увидел, так ему плохо-то и стало. И вся его романтика на этом и закончилась. А товарищи вокруг смеются, издеваются над парнем. Ему стыдно, а деваться некуда — назвался груздем, полезай в кузов. Загрустил он тогда, помню, сам не свой стал, видимо, отца своего вспомнил. Теперь уж ему участь трактирщика не казалась такой никчемной. Но домой он тоже идти не хотел, стыдился того, что так свою семью подвел. У него же и дед, и прадед трактирщиками были. А этот — на тебе, сбежал; может, книжек про моря-океаны начитался. В молодости легко парню мозги набекрень свернуть всякими книжками легковесными.

И стали Луиса все вокруг клевать — трус, мол, и все такое. Парню хоть в петлю. Долго это все продолжалось, почитай, целый год Луис так страдал. Но поделом ему. А Карлос-то наш за ним внимательно следил, как бы тот беды не натворил. И когда стало ясно, что полна уж коробочка приключений и нету больше сил у Луиса терпеть эту привольную жизнь, Карлос его к себе позвал и поговорил с ним начистоту. Что, мол, отец Луиса давно простил и ждет его домой. Надо же кому-то семейное дело продолжать! Луис как услыхал про это, так в ноги Карлосу и бросился, благодарил. А когда мы к родному порту причалили, так Луис бегом домой побежал. Потом Хосе к нам на корабль сам пришел, с Карлосом в каюте они долго сидели. Видимо, было о чем двум серьезным мужчинам поговорить. А Луиса я вплоть до сегодняшнего дня больше не видела. Вот такая история. Поэтому он и удивился, когда я ему про все это напомнила, а следом и вовсе созналась, кто я такая. Признал он меня. А как про дочку Карлоса Альмадевара услыхал, так чуть с ума не сошел от радости. Я, говорит, вас самолично в его замок доставлю. Это для меня большая честь. А еще вот что я думаю — он нам по дороге много интересного может порассказать. Трактирщики — они люди осведомленные. Так что может и к лучшему, что все так разрешилось. И еще одно очень важно — он меня тогда знал, когда Карлос был жив. В случае чего он любому подтвердит, что мы не с неба свалились, а действительно имеем честные намерения. Карлос ведь очень богатым человеком был. Мне за тебя, Белочка, конечно, не решать, по закону ты и есть прямая наследница своего отца. Но, если по совести рассуждать — нам чужого богатства не надо. И я не знаю, кто да что сейчас в замке, мало ли, что о нас люди подумать могут! Вот на этот случай нам трактирщик тоже очень пригодится.

Все уже вполне насытились, и Анна Матвеевна решила, что более задерживаться здесь им ни к чему. Луис словно бы ждал знака, и, как только гости поднялись из-за стола, он тут же оказался рядом и теперь смотрел на Изабеллу горящими от любопытства глазами. Он наклонился к Анне Матвеевне и что-то торопливо сказал ей, продолжая украдкой разглядывать молодую женщину.

— Говорит, что ты, Белочка — вылитый отец. И это правда. Я-то его хорошо знала. Так что я его понимаю. — Анна Матвеевна обратилась к Луису с пространной тирадой, и тот радостно закивал головой. — Говорит, что карета уже готова и ждет только нашего желания немедленно продолжить путешествие. Луис поедет с нами. — Луис тронул Анну Матвеевну за плечо и почтительно что-то ей сказал, заискивающе заглядывая в глаза. Она рассмеялась и перевела: — Говорит, что на свой страх и риск послал слугу с запиской на корабль за нашим багажом. Так что нам теперь совершенно не о чем заботиться. — Анна Матвеевна еще о чем-то спросила трактирщика. Тот закатил глаза и скрестил руки на груди, так, словно собирался снова помолиться, а затем что-то быстро-быстро, почти скороговоркой ответил своей собеседнице. Анна Матвеевна перевела: — Я спросила, не доставляем ли мы ему излишних неудобств, и он ответил, что нет сейчас для него более важного дела, чем помочь нам. Видимо, господь посылает нам с вами только добрых людей, — философски заметила Анна Матвеевна, — передать вам не могу, как Луис радуется. Да это и понятно! Если он лично доставит наследницу рода Альмадеваров в ее родовое гнездо, то даже его внуки будут гордиться тем, что их предку была оказана такая большая честь. — Анна Матвеевна снова что-то коротко сказала Луису, и тот, резво взяв с места, жестом попросил Белочку и Артема следовать за ним. Анна Матвеевна замыкала шествие. Впервые за долгое время к ней вернулась ее гордая осанка, которая отличала также ее дочь и внучку. Анна Матвеевна снова почувствовала вкус к жизни, который она утратила, казалось, навсегда. Много разных мыслей бродили в ее голове, и разлука с Алешенькой была, как и прежде, непереносима. Но неожиданно она поняла одну простую вещь — живые действительно должны думать о живых. «А я уже совсем было собралась себя заживо в гроб положить. Но ведь есть еще у меня дела на этом свете. А Кузенька? Надо бы и Артему с Белочкой помочь. Ведь я в Алешенькины дела нет-нет, да и заглядывала. Он сам меня к этому приваживал. И кто же лучше меня сможет детям помочь? Особенно теперь, когда Алеша уже не сможет им ничего посоветовать?»

Анна Матвеевна словно начала дышать заново. И с этими мыслями она садилась в карету, которая должна была отвезти ее в старинный замок Альмадеваров. Она вспомнила, что в прошлый раз они ехали не очень долго. «В прошлый раз, — грустно усмехнулась она. — Будто тысяча лет прошла».

Действительно, путешествие заняло всего около трех часов. И это время они провели с большой пользой в беседах с Луисом. Луис рассказал им, что в замке теперь живут родственники Карлоса — его двоюродная сестра и ее старший сын со своим семейством. Луис действительно оказался самым осведомленным трактирщиком в мире. Воспользовавшись случаем, он очень подробно рассказал Белочке все, что знал о семействе Альмадеваров. Часть этой печальной истории Артем уже знал, но с интересом выслушал ее еще раз. Эта история в исполнении словоохотливого трактирщика содержала теперь массу разных мелких подробностей. Анна Матвеевна выступала в роли переводчицы. И через два часа наследница Карлоса Альмадевара знала историю своего отца и его родственников так же хорошо, словно все эти годы она провела в Испании в родном замке Альмадеваров.

С тех пор, как Карлос пропал, и никто не знал, куда он делся, Амалия — так звали сестру Карлоса, постоянно ходила в черной накидке. Детьми они вместе играли, и Карлос обожал свою сестру. Она была дочерью его родного дяди и рано осиротела. Поэтому отец Карлоса взял Амалию в замок и воспитал как родную дочь. Карлос, только став взрослым, узнал, что Амалия ему не родная, а двоюродная сестра. Но от этого их отношения не претерпели никаких изменений. Он, по-прежнему, нежно любил Амалию братской любовью и заботился о ней, как о самом родном человеке. Когда не стало старого Альмадевара, Карлос и Амалия остались в замке одни. Через год Амалия вышла замуж и уехала с мужем в Барселону. Она родила двоих детей — мальчика и девочку, но вскоре муж ее умер, и Амалия вместе с детьми вернулась в старое поместье Альмадеваров. Карлос с удовольствием принял под свой кров сестру и племянников. Он недавно женился и весь светился от счастья и гордости. Амалия еще никогда не видела своего брата таким счастливым. Но счастье продлилось не долго. Жена Карлоса во время охоты упала с лошади, и после этого прожила всего несколько дней. Карлос за эти несколько дней почернел и навсегда разучился улыбаться.

После смерти жены он вдребезги разнес часовню в замке и, испугавшись содеянного, уехал из дома. Его не было очень долго, может два года, может больше, трактирщик не знал наверняка. Потом он ненадолго вернулся, побродил по пустым гулким покоям и снова уехал. После этого он иногда стал наведываться домой. Однажды Амалия спросила, чем он занимается. Карлос коротко ответил, что он стал мореходом и это ему нравится. Больше они об этом не разговаривали.

Так прошло еще какое-то время, и однажды, к изумлению Амалии, Карлос вернулся домой не один. С ним была девушка. Она была потрясающе похожа на его умершую жену, и в глазах Карлоса Амалия увидела знакомый огонек обожания и восторга. Амалия легко вздохнула и поняла, что скоро Карлос вернется домой насовсем, и жизнь у всех сможет, наконец, наладиться. Злые языки в замке шептали, что Карлос вовсе не мореход, а обыкновенный морской пират. Но Амалия не верила этим сплетням. Она с детства знала Карлоса, и даже его крутой и своенравный характер не мог убедить ее в том, что он может причинить зло ни в чем не повинным людям.

Карлос давно отстроил в замке новую часовню взамен прежней, и Амалия каждый день приходила сюда, чтобы помолиться о спасении души столь любимого ею брата. Карлос объявил, что женится на своей избраннице, и Амалию это известие привело в неописуемый восторг. Свадьба была очень скромная. Карлос позвал только двоих друзей из соседнего городка — он дружил с ними с самого детства и всегда обязательно находил минутку, чтобы нанести им визит, когда бывал дома.

После свадьбы молодожены прожили в замке всего около двух недель, а потом Карлос решил, что ему надо закончить еще какие-то дела, и уехал. Его жена, Марьюшка, категорически отказалась оставаться в замке, и уехала вместе с мужем. Амалия не знала, какие именно дела призывали ее брата снова уехать из дома, но она привыкла ждать и жизнь для нее вернулась в прежнюю колею.

Но Карлос больше не вернулся. Шли годы, а от него не было ни одной весточки. Только однажды, примерно через год после того, как ее брат ушел в море, от него прислали коротенькое сообщение о рождении дочери, Изабеллы. И больше никто и никогда не слышал о Карлосе Альмадеваре и его семействе. Уже выросли дети Амалии. Сын, Франсиско, женился и остался жить с матерью и молодой женой в старом замке. Дочь, Регина, тоже вышла замуж и уехала вместе с мужем далеко от родного гнезда. Теперь они виделись редко. У сына родились две дочери-близняшки, и Амалия с головой погрузилась в свое тихое семейное счастье. Она по-прежнему часто ходила в часовню, где горячо молилась о брате и всем своем семействе, и продолжала терпеливо ждать и верить, что однажды ее брат переступит порог родного дома.

— Амалия до сих пор верит, что Карлос может вернуться. Так что вас там точно ждут, — подытожил свою повесть Луис, — Амалия всегда просто обожала Карлоса, боготворила его. И никогда не верила, что он был пиратом. А я ей ничего никогда не рассказывал. Да, если разобраться, то какой же из Карлоса пират. Ведь он только однажды и поднял руку на человека. Это было в самый первый раз, когда они на абордаж пошли. Я это все наверняка знаю, потому как мне об этом мой отец рассказал. А ему сам Карлос про все это как на исповеди открылся. Тяжело ему было в себе все это носить. Вот он и выложил все моему батюшке, а потом клятву с него взял страшную, что тот никому об этом никогда не расскажет. Мне-то батюшка обо всем этом уж на смертном одре поведал. Так что я наверняка все знаю, — повторил Луис. — Но я думаю, когда все эти события происходили, то тогда все было иначе, сложно все было, — Луис немного помялся. — Я-то ведь тоже немного в пиратах походил, — плечи его передернулись словно от внезапного озноба, — да вы и так все знаете. И кто, как не я, могу дона Карлоса понять. Мне тоже через эти муки пройти довелось, — голос Луиса теперь был печален. — Отец говорил, что ему временами аж жутковато становилось, так Карлос с ним откровенен был. Словно бы к священнику пришел в церковь на исповедь. — И Луис снова поежился. — Я думаю, вам тоже обо всем этом знать необходимо, — в его голосе слышалась убежденность, — поэтому я вам все так и расскажу, как мне отец рассказал. И то, что я сам видел, я тоже вам расскажу.