Приключения трупа

А едва показали образец на экране и подверстали в газетах, нашли других, и не два, а кучку. И заранее бормотали о дорогих приметах, как кобели узнавали вдали сучку. Объясняли и район, и наклон: куда и как удалец-мастак направлял штучку.

Наконец под светом прочитали татуировку с приветом подруге за сноровку, услуги и счастье. И – напоминали, что ждали от суда наследства, которое матерый генерал оставлял за соседство и накал страсти.

8

Но сторонники проказ даже на показ интимных трасс получали рутинный отказ.

Озорник со стажем проник в сердца масс, но его поклонники не доказали, что детали – от того беглеца, а всевозможные покойники – не подложные: от начала и лица до кала и конца.

Да и методы собирателей напугали искателей.

И поэтому для тихого выхода из положения премию населению отозвали, наводки и находки признали нечуткими шутками и жуткими утками, а грузы посчитали обузой, собрали в ряд, упаковали в тюки и отослали назад: отправляли и конгломерат лишних костей, и склад бывших людей, и штуки для услад лебедей.

В итоге объявили, что безногий пуп – не полковник, а Труп – не покойник, но враги простили ему долги, и потому бред из-за гнили чрезмерен, а след того, кого травили, утерян.

– Обормоту, – пошутили, – ни к чему простофили!

И охоту на него – прекратили.

V. ОВЛАДЕЛИ В ПОСТЕЛИ

1

И вдруг вспомнили о квартире, откуда давно не выходил никто: на запоре – и окно, и двери, на стук – ни ответа, а в коридоре – без потери – гири и пальто.

Удивленные пересуды – у перил, на лестнице:

– Что это? Сонные? С полмесяца!

– Газет не тащат, а ящик – забит.

– Не звери, а в клозет не спешит. Стыд!

– Пиявки в банке!

Для справки растерянно проверили доходы в банке.

И узнали: переводы поступали, как вначале.

Встревоженные захохотали:

– Живи по любви и всласть – урви и не вылазь!

Но осторожные сказали:

– Не снимали на расходы ни гроша. Связь не хороша!

И пока обсуждали в красках приметы мертвяка и ждали развязки наверняка, пересказали случай другой – и занимательный, и дремучий – с бородой: о почке одной дочки.

2

О ПОЧКЕ ДОЧКИ

"Дочка с матерью жила. Мать от почки умерла. Дочка мать приберегла и в кладовку заперла. Людям стала ловко врать: мать устала, любит спать. Ну и – прочь гонять гостей: нет ума от новостей. А сама – считать втихую: переводы на живую от невзгоды мне как раз и вдвойне в мошне запас.

И с тех пор не горевала. От своих беду скрывала. На двоих еду скупала. На виду у всех гуляла. На укор кричала: "Вздор!" – и плела двойной забор. Стала деньги получать и на серьги, и на кладь. От стола с лихвой вкушала, да и жажду знала мало. Спелым телом расцвела. Что хотела – то могла.

Но однажды заскучала, помрачнела и упала не на печь, а на косяк, и ни лечь, ни встать – никак. А присела и – слегла, побледнела добела, а затем и посинела и совсем занемогла: свеч не жгла и спать не смела, есть не ела, петь не пела и не млела под гармонь – одолела ее вонь.

Что старье и прах в кладовке, то гнилье на страх плутовке!

С перепугу из– за смрада и недуга от засады ком волос она сжевала, нос зажала одеялом и признала: дом – тюрьма, виновата в том – сама, воровата – от каприза , а расплата – тело сизо. Угадала, что жадна, а за дело – и цена.

День и ночь она хрипела: "Деньги – прочь! Рожна хотела!" От тепла и мук взопрела, отекла и вдруг – истлела.

Так, как мрак, приспела кара и угаром от кошмара низвела в пустую дымку молодую лихоимку.

Снизу вверх при всех смотрела экспертиза тело дочки, что, как жердь, дотла сгорело, а узрела – смерть от почки!"

3

В байке без утайки признали и скотство, и сходство.

Но случай могуч, как сказка для детей, а лучшая развязка – ключ от дверей.

Искали его в металле, в куче, но с непривычки не подобрали и отмычки.

Озадаченные, снова встали в коридоре и со слова "мать" начали выяснять, кого обвинять в запоре.

И вдруг кто-то сказал, как утюг растерзал нарыв:

– Забота – моя, а я – прозорлив.

Дал сигнал не мешать с околесицей, заглянул в замочную скважину и упал на стул под лестницей:

– Точно видно: дуралей – с напомаженной киской. Перегнул на кровать. Обидно ей, низко. Не рада уступать.

В ответ – вопрос:

– А фекалий нет?

На вопрос – ответ:

– Нос – крючком: не при моем рыле встревать. Надо вскрывать!

Собрали за домом двух понятых, пригласили здорового участкового с ломом, встали по парам паровозом – чух! пых! – разогнали машину, наддали жару и – прыг! – ударом взломали древесину!

И вмиг упали в беспорядке, как посуда с воза.

Пахнуло оттуда не разгулом, а сладким навозом.

Пролежал он там, углядели, не дни, а недели.

И вылетели вон, как влетели: в мыле – на теле, трусцой – по углам, и косой шквал ругни – в щели.

Только участковый, не знакомый с волнением жил, стал в стойку дога для исполнения правил и долга: поддержал ранг, сохранил такт, зажал нос, взбил начес, достал бланк и бойко составил акт.

4

Акт явил и факт, и пыл:

"Труп на дому замечен один. На чуб нанесен бриолин. В постели с неделю. Не вечен. По всему видно, гражданин без панталон. Не обеспечен. Обидно, что лица у мертвеца нет, а скелет от зоба до утробы обнажен. Но должно быть, он.

Документов и позументов полковника у покойника не обнаружено. Где они утеряны, нам невдомек. Одни уверены, что в заслуженном труде. Но дам осторожный и простой намек: возможно, рядовой. Или в суете подлог.

У ног на плите яснее. Тлеет огонек. Жалобно и с угаром. Стало быть, для ужина. Недаром сорочка с оторочкой отутюжена.

Какого дня и съеден ли, для меня непонятно. Судя по людям, обстановке и подготовке, нет сведений, клиент ограблен, ослаблен или был беден. Чертил на плече – смесь чернил. Занятно! А вообще здесь – отвратно.