Приключения Вернера Хольта

Мотор зарычал, танк завертелся на месте, как волчок… Хольта охватил ужас. Но вот окопы позади, и танк спускается в заросшую голым кустарником низину. Левый поворот! Справа бьет артиллерия. Маневр опять удался. Вся рота широким фронтом мчалась на север. Хвостовые танки артиллерия все же накрыла. В наушниках крик. Затем сразу тишина. Хольт вытер лицо, мокрое не то от пота, не то от слез. Но где же десантники?

Десанта больше не существовало. Танк полз, держа курс на дальний лесок. Проломил лед замерзшего ручья, неуклюже взобрался на противоположный берег и стал прокладывать себе путь через кустарник. По радио поступали сигналы от взводов. Потеряно четыре танка. Головная машина самоходной артиллерии передала: «Пробились с потерями. Следуем за вами». Мотопехота, но уже слабее: «Подавляем пулеметные гнезда и очаги сопротивления».

«Давай, Клоцше! Жми!» — крикнул Бургкерт.

Они быстро приближались к леску. Внезапно впереди брызнул земляной фонтан.

«ПТО! ПТО-0-0-0!» — испуганно закричал Бургкерт. — Нет, танки!.. Танки!.. Вольцов! Три ноль ноль!.. Бронебойными!» Затем водителю: «Клоцше, налево! За кусты! Быстро! Вольцов — два ноль ноль! Ориентир: высокий бук со срезанной макушкой! Левей метров на тридцать! В кустах!.. Поймал?»

Машина заползла в кустарник и остановилась. Грохнула пушка. По радио слышатся голоса: «Справа на опушке танки!» Машины забились в кустарник между грабами, молоденькими елочками, тальником. Моторы работали на холостых оборотах. Канонада танковых пушек усиливалась. Длинный, тонкий ствол орудия высовывался из кустов. Вольцов крикнул: «Клоцше, мне ветка прицел закрывает! Подай чуть вперед!» Танк дернулся и широкой грудью раздвинул кусты. Теперь и Хольт через прицел видел широкое поле до самого леса. Пушка вела огонь. Вольцов крикнул: «Хорошо замаскировался!» Снова выстрел. Голос Бургкерта: «Попадание! Хорошо! Отползает, добавь ему!» Выстрел бортовой пушки — и гильза со звоном упала в мешок. Феттер рывком открыл люк и выкинул горячие латунные гильзы на снег. В машину хлынул холодный воздух. Снова голос Бургкерта: «Вон еще один! Чуть левее, Вольцов. Один ноль ноль! Ударь-ка вон по тому красному кусту!.. Да-да! Чуть выше!» Грохот пушечных выстрелов до предела наполнил тесную стальную коробку. И вдруг что-то просвистело, срезало ветки граба, обломало молодые дубки, по сухим веткам побежал огонь. «Закрывай люк! — заорал Бургкерт. — Вольцов, нас обнаружили! Справа, три ноль ноль! Вон, рядом с кустом!… Скорей! Он бьет!»

На этот раз что-то сильно ударило по танку.

«Попадание! Как там, все в порядке?»

Водитель откликнулся: «Левая гусеница!»

Взревел мотор. Танк дернулся и снова остановился.

«Все в норме!»

И тут огненный шар вспыхнул на опушке, разметал деревья и кусты, в воздух взлетела земля, сучья.

«Наша 150-миллиметровка!» — с облегчением вздохнул Бургкерт.

А вот уже и голос на средних волнах: «Мы их накроем! Атакуйте! Их немного!»

Хольт попытался установить связь с мотопехотой. Она откликнулась, но очень издалека, так что он с трудом разобрал:

«Залегли в месте прорыва под сильным огнем. Отбиваем контратаки».

«Значит, русские уже закрыли брешь! — выругался Бургкерт. — Хоть бы у нас разок так здорово все вышло! Вперед, Клоцше!»

В кустах остался горящий танк; Из лесу все еще стреляли. Они помчались по равнине, повернули вправо, в конце концов выбрались на шоссе, пересекли железнодорожную линию и понеслись дальше через лес. Самоходная артиллерия следовала за ними. С полчаса они гнали по шоссе, не встречая противника. Бургкерт стоял в открытом башенном люке. Вдруг он закричал: «Ильюшины!» — и нырнул в башню. Крышка захлопнулась.

Над лесом пронеслись штурмовики, взмыли вверх, развернулись и спикировали на шоссе. Танки заползли в подлесок и остановились. Начали рваться бомбы; самолеты из бортовых пушек долбили по кустарнику, кружа и кружа над лесом.

— Ну мы застряли. Вызывай взводы, Хольт!

Взводы откликнулись.

— Вызывай мотопехоту!

Пехотинцы тоже ответили, но их было еле-еле слышно. «Отбиваемся! Танковые атаки с флангов!»

Бургкерт, держа только что откупоренную бутылку в руках, сказал:

— Танки? Значит, они нас пропустили, а сами взялись за пехоту. — Он выпил. Хольт крикнул:

— Феттер, вылезай! Погляди, нет ли самолетов!

Феттер скоро вернулся.

— Нет, не слышно. Должно быть, улетели!

Одиннадцать танков выползли на шоссе и помчались дальше вперед. Скоро лес кончился. За ним потянулась пашня. И тут опять показались штурмовики. На этот раз запылали три танка, только восемь машин достигли спасительной опушки. Следовавшая за танками самоходная артиллерия застряла в рощице и несла потери от налетов штурмовиков. Запищали позывные. Радист командира вызывал головной по радиотелеграфу. Хольт записывал и при этом думал: на это я не отзовусь! Он передал бумажку наверх Бургкерту. Командование боевой группы приказывало: «Танкам и самоходной артиллерии повернуть назад на поддержку залегшей мотопехоты».

Бургкерт прочитал приказ. В наушниках послышался вопрос радиста самоходной артиллерии. «Приняли? Вот еще идиотство какое — назад поворачивать! Все до последнего орудия потеряем!»

Бургкерт: «Если мотопехота не пробьется, на кой черт двигаться дальше?»

Вольцов: «А если мы повернем на выручку пехоты, у нас кончится горючее и атака вообще потеряет всякий смысл».

Бургкерт: «Вся эта атака — бессмыслица. Хольт! Ты ответил, что принял приказ? Нет? Ох, и хитер же! Выключай радио, а по УКВ вызови самоходки! Пусть мальчишка считает, что нас стукнуло! Клоцше, вперед!»

Они снова пересекли железнодорожную линию и укрылись в небольшом лесочке, где им пришлось простоять несколько часов. В небе все время кружили самолеты. Включив переговорное устройство, Хольт слушал разговор Бургкерта с Вольцовом.

Вольцов: «Русские даже роты танков против нас в бой не ввели».

Бургкерт: «Достаточно и штурмовиков». Бургкерт не выключал ларингофона, и Хольту было слышно, как булькала у него в горле водка. .

Наконец-то штурмовики убрались восвояси. Танки повернули вправо и двинулись вдоль железнодорожной насыпи. День клонился к вечеру. Уже смеркалось, когда они прошли мимо деревушки, затерянной среди бескрайней равнины, кое-где поросшей деревьями и кустарником. Оттуда их обстреляли танки. И в тот же миг, используя последние отблески дня, на них снова спикировали штурмовики. Но вот спустилась ночь и укрыла от противника оставшиеся шесть машин.

Они снова пересекли железнодорожную линию. Словно загнанный зверь, забились они в чащу и целый час слышали лязг танковых гусениц на проходившем неподалеку шоссе. Потом тронулись дальше с открытыми люками, напряженно вслушиваясь и всматриваясь в темноту. Впереди небо было объято заревом — должно быть, били многоствольные минометы. Танки приближались к цели. Скоро взошел тонкий серп луны. Выскочив на большую поляну, они неожиданно натолкнулись на танковую часть русских; около сотни машин заправлялись горючим, пополняли боезапас. Бешеная перестрелка — и уже только четырем машинам удалось скрыться в темноте. На рассвете эти четыре танка в отчаянном броске еще раз прорвали фронт с тыла, проскочили огневую завесу, которой артиллерия и минометы накрывали немецкие линии и, пройдя несколько километров, достигли села. Клоцше застопорил машину. Бургкерт вылез и пошел разыскивать штаб.

Как только танк остановился, Хольт от резкого толчка упал на рацию и обхватил голову руками. Он весь трясся, его душили спазмы. Пробились! — думал он. Спасены! Немного погодя он собрался с духом и вылез.

— Жри первитин! — посоветовал ему Вольцов. — Здорово подстегивает! У тебя не осталось шоколада «Кола»? Только не скисать!

Вернулся Бургкерт.

— Постараемся переправиться до рассвета!

Накануне остатки разбитых немецких войск вышли на Одер.

Ночью было очищено предмостное укрепление. Под огнем осталась только редкая цепочка пехотинцев, которая ждала приказа об отходе.

Четыре танка промчались по улице, на которой рвались тяжелые снаряды, вышли на Одер и поползли через дамбу. Тут на куски разнесло одну из машин — прямое попадание 210-миллиметрового снаряда. Оставшиеся три ринулись по крутому откосу вниз к реке и, со скрежетом перемалывая прибрежный лед, сбоку вышли к мосту.

Стоп! Они выбрались из танков и стали ждать. Переправлялась пехота. Рассветало. Бургкерт ругался.

Понтонный мост вмерз в лед. Только на середине виднелась вода. Льдины, громоздясь, налезали на понтоны, давили па настил, и саперы их все время подрывали. Уже двое суток мост был под обстрелом. Днем над ним висели штурмовики и переправа прекращалась. Саперам то и дело приходилось скреплять разрывы и наскоро залатывать пробоины в понтонах. — По машинам!