Приключения вертихвостки

Наконец, с трудом осилив полбокала шампанского, Эмик осторожно прикоснулся к моей руке и жалобным голосом спросил:

— Может, прогуляемся?

Я облегченно кивнула. Эта накаленная атмосфера предвкушения чего-то необыкновенно приятного все же меня немного утомила.

— Давай сядем в мою машину, а мой охранник сядет в твою. И он отведет ее, куда ты скажешь, — предложил Эмик.

— Да бог с ней, с машиной, — ответила я. — Потом заберу. Куда она денется.

Эмик покачал головой, словно китайский болванчик, соглашаясь со мной. Для верности он добавил:

— Конечно, конечно. Как скажешь. — И мы пошли в его машину.

Потом все было как в хорошем дорогом американском кино. В машине мы набросились друг на друга, словно два изголодавшихся лесных зверя.

— Поехали ко мне, — только и смог прошептать Эмик, в перерывах между нашими очень длительными поцелуями.

— Угу, — промычала я, стараясь сильно не отвлекать его от этого приятного процесса.

Когда я очнулась, был четвертый час утра. Я отправилась на поиски туалета. Квартира у Эмика была грандиозная. Я шла по длинному незнакомому коридору и периодически ощупывала стенку, чтобы найти хоть какой-нибудь выключатель. Внезапно у меня в носу защекотало — видимо, пылинка или что-то вроде, и я громко, оглушительно чихнула. В этой кромешной тишине и темноте мой «чих» прозвучал, как взрыв атомной бомбы. Но — о, чудо! — вдруг в коридоре сам собой вспыхнул свет. Я расхохоталась! Вот, дура! В квартирах такого класса не бывает выключателей. Или они бывают, но с наворотами. Здесь, видимо, свет включался «на звук». Я хлопнула в ладоши, и свет погас. Я снова хлопнула, и свет снова включился. «Пещера Аладдина», — подумала я и без труда добралась до туалета.

«Удобства» были роскошные. А какие они еще могут быть в двухэтажном пентхаусе?

Когда я вернулась в спальню, Эмик спал беспробудным сном вполне довольного жизнью человека. Мне расхотелось спать, и я решила немного побродить по незнакомому мне, но столь прекрасному во всех смыслах помещению. И еще меня начало одолевать нормальное чувство голода. Я давно уже заметила, что после отличного секса второй насущной необходимостью для человека является вкусная еда. Я отправилась по второму кругу — на поиски кухни. Проходя уже четвертую комнату, по пути я зажигала свет негромкими хлопками — чтобы не разбудить хозяина, и сама себе напоминала добрую волшебницу. Я не боялась, что Эмик проснется и укорит меня за мою самовольную экскурсию. Судя по всему, мы оба втюрились друг в друга как восьмиклассники. А влюбленным прощается все. И это чувство приятно согревало меня изнутри. Я понимала, что меня любят по-настоящему, но я также понимала, что и мне этот человек с каждым часом становился все ближе и дороже. Наверное, это и есть настоящая любовь. Я не имела никакого опыта в этом деле, и это меня немного смущало. Но, здраво рассудив, я решила выпустить на волю мои чувства и посмотреть, что из этого выйдет. И я просто взяла и выбросила из головы все ненужные страхи.

Путешествие по квартире привело меня в обширный зал с камином. Перед камином стояли низкие, обитые золотым шелком диваны. Я опустилась на один из них. Шелк приятно холодил кожу. «Какая красота — жить в такой удобной и большой квартире», — подумала я, разглядывая комнату. Я много раз бывала в подобных квартирах, но впервые я ощущала, что этот дом — живой. Он обволакивал меня так, словно бы я была здесь хозяйкой. Наверное, отношения между людьми как-то влияют на отношение к людям неодушевленных предметов, которыми эти люди владеют. Чем же еще я могла объяснить такое теплое чувство к месту, куда я попала первый раз в своей жизни?

На камине стояло множество фотографий в блестящих металлических рамках. «А ну-ка, поинтересуемся, что там такое», — решила я и направилась прямиком к семейным фотографиям. Но, не дойдя двух шагов до камина, я остолбенела. С одной из фотографий, вставленных в большую, богато украшенную рамку, на меня смотрело лицо Сашка. Я стояла, как соляной столп, не в силах вымолвить ни слова, не в силах даже думать. Все мысли как-то вдруг улетучились из моей головы. Я не знаю, сколько прошло времени, но я все стояла и стояла, глядя в лицо Сашка. Сбоку фотографии, по диагонали, была прикреплена черная ленточка.

— Это мой отец, — голос раздался за моей спиной и, хотя интонация его была грустной, и Эмик говорил совсем не громко, я вздрогнула, словно у меня за спиной разорвался артиллерийский снаряд.

— О, господи! Я напугал тебя. Прости, милая, — Эмик обнял меня и прижал к себе. Я зарылась лицом в его шлафрок — я сейчас не могла издать ни одного звука, таким глубоким был мой шок от только что увиденного и услышанного. Мне требовалось время, чтобы прийти в себя.

— Давай что-нибудь поедим, — тихо сказала я, не придумав ничего другого. Да и так было, наверное, лучше всего. Во всяком случае, у меня появилось время, чтобы хоть как-то привыкнуть к мысли, что Эмик — это сын Сашка.

Утром он собрался на работу, а я, как примерная жена, вышла проводить его.

— Вот ключи от квартиры. Хочешь, поспи еще. А хочешь, сходи куда-нибудь.

— У меня в 11 урок. У художника. Он мне сейчас читает лекции по истории искусств. Знаешь, как интересно! А потом еще в четыре музыка.

Эмик схватил меня в охапку, и я, было, подумала, что наша ночь продлится еще на пару часов. Но он только покрыл поцелуями все, до чего смог дотянуться и сказал:

— Ты прелесть! Я пошел. Звони, буду очень ждать. — Я помахала ему на прощание рукой и закрыла дверь.

Самое лучшее в такой ситуации — это чашка хорошего крепкого кофе. За ней отлично думается. Я сварила себе кофе, нашла в холодильнике парочку свежайших эклеров — служба доставки расстаралась уже прямо с утра — и крепко задумалась. Такого финта от своей жизни я не ожидала.

Я пила кофе и размышляла. Что же мне теперь делать? С одной стороны, Эмик — это первый человек во всем мире, который мне ужасно понравился. Если не сказать больше. А с другой стороны, он и был тем самым человеком, встреча с которым могла грозить мне самыми страшными неприятностями.

Я думала часа два. Но так ничего и не смогла придумать. Взглянув на часы, я обнаружила, что дико опаздываю в мастерскую художника. Наспех собравшись, я вылетела из квартиры, поймала такси и рванула к Филиппычу. Так я его теперь называла для удобства и скорости.

— Опаздываешь, — проворчал художник, пряча улыбку в рыжеватых усах, которые он зачем-то отпустил за эти два месяца, прошедшие с начала нашего знакомства.

— Ой, Филиппыч, прости, пожалуйста. Я тут совсем потерялась. Вот за временем и не уследила.

Филиппыч глянул на меня коротким острым взглядом, которым он обычно смотрел на предметы, которые собирался нарисовать.

— А ну-ка, давай, выкладывай. Что там у тебя стряслось?

Я и выложила. Все и сразу. Всю мою историю с самого начала. Ведь теперь я точно знала, что Филиппыч — друг. Как моя любимая «мисс Марпл».

После этого мы как всегда пили чай.

— Вот, ерунда какая, — хохотнул Филиппыч, — опять режиссер за шутки свои взялся. — Режиссером Филиппыч именовал господа бога. С моей точки зрения, очень метко. — Ты же свой самый главный козырь вытащила, а сама этого и не поняла.