Прикосновение
Шрифт:
Крик повис в воздухе.
– Обернись!
Алфер повиновался.
В дверях стоял высокий русоволосый мужчина. Он был одет в черный дублет с фамильным гербом на груди, в руках его блестел обоюдоострый меч.
– Даниэль… - прошептал Алфер, уходя в тень у окна.
– Дьявол хранит тебя, вампир… как свою паству…
Встреча со своим давним врагом была событием чрезвычайным. Когда кузнец услышал от Венегора убийственную новость, страх овладел им, и он едва не поддался панике.
Даниэль
– Кого ты называешь слугой дьявола, оружейник, когда сам безнаказанно творишь истинное зло?
– Острие меча вонзилось в плечо Алфера.
– Ты ведь знал, что в сгоревшем доме нашли только одно тело!
– Взгляд зверя пронзил человека.
От прежнего Алфера Гармы, кузнеца с Синей улицы, которого так хорошо знал Даниэль, кроме сапфировых глаз, не осталось ничего. Годы преклонили его к земле, превратив высокого могучего воина, когда-то наводившего ужас на вампиров, в сухого, приземистого старика с нерасторопными движениями и замедленной реакцией.
– Блес Като. Ты помнишь ее?
– О чем он, отец?
– спросил ничего не понимающий молодой человек.
– Он не отец тебе, Вердан.
Даниэль сотни раз представлял себе эту встречу с сыном. Проигрывал в голове всевозможные варианты ее развития. Думал, что делать, на случай, если сын ему не поверит, не признает и даже рассмеется в лицо. Думал, как оправдаться за многолетнюю разлуку. И стоит ли раскрывать свою тайну сразу. Так много, так много он хотел ему рассказать…
Обо всем этом Даниэль размышлял так часто, что уже и не помнил заранее заготовленный монолог, который репетировал в своем сознании бесконечно долго, особенно в те моменты, когда вставал вопрос о возвращении в Ариголу. Но теперь, столкнувшись нос к носу с сыном, не с картинкой, мелькающей в измученном воображении, а с живым человеком из плоти и крови, он не знал, что сказать, что ответить. Только это…
– Твой отец - я.
В глазах сына он увидел отражение призрака, того самого, молодого и увлекающегося Даниэля Калота. Вечно спешащего и живущего на ходу, находящего спасение в путешествиях, но безумно уставшего от них. Несчастного в своей судьбе, но не сломленного до конца. Стареющего и проклятого. Уходящего от погони.
Вампира.
– Заберите у него оружие!
– Он убил твою мать, Вердан.
Сын остановил свой взор на отце, потом на оружейнике.
– Не веришь? Блес Като. Знакомо тебе это имя? А дом у реки Рель? Он ничего не рассказывал тебе о том, как сжег ее в том доме?
– Замолчи!
– прошипел старик, рука его схватилась за конец меча.
– Одно движение, и ты труп.
– Она была прекрасна. Кофейная кожа, а какие глаза, какие губы… - Даниэль сделал театральную паузу.
– А он убил ее! Забрал тебя в двухлетнем возрасте и заставил меня покинуть чертов город!
С каждым произнесенным словом Даниэль чувствовал, что волнение проходит. Долгожданная встреча оказалась не такой, какой он себе ее представлял, но по большому счету это было и не важно. Ведь, в конце концов, она состоялась.
– Я столько лет скитался, не зная ничего о твоей судьбе… Но я всегда думал о тебе. О нашей встрече.
– Довольно лирики, - Алфер усмехнулся.
– Блес Като была вампиром. Она умерла за это.
– Она не должна была умереть.
– Кто это говорит? Вампир, чье место на костре, а не в доме своей матери, которую он безжалостно убил тридцать лет назад!
– Если ты еще хоть слово скажешь… Клянусь, в тот же миг твоя голова упадет к твоим ногам!
Острие меча впилось старику в ключицу. Сделав резкое движение, Даниэль задел кувшин с розами. Тот зашатался и упал на пол. Но не разбился. Пролилась вода, потекла по ковру дальше в холл. Мия наклонилась и стала поднимать упавшие цветы.
– Я прошу… Пожалуйста, не надо крови, - сказала она, увидев выступившую на шее старика красную струйку.
Мужчины обернулись на ее голос. В суматохе они позабыли о девушке. Она стояла у стены, в отчаянии прижимая к груди лиловые розы.
– Скажи мне правду, Алфер. Этот человек, действительно, мой отец?
– Не сомневайся, Вердан. Посмотри на себя в зеркало - ты ведь копия своей матери! А она была креолкой.
– Алфер, он прав?
– Ты не должен был остаться с ним. Он обратил бы тебя в чудовище, каковым является сам! А я сделал из тебя человека!
Даниэль не дал подумать сыну. Он парировал доводы старика не менее эмоционально:
– Не слушай его! Ты ему нужен был лишь для того, чтобы почувствовать себя родителем. Этакий человеческий инстинкт, присущий, впрочем, и вампирам. Не имея своих собственных детей, он украл тебя у меня, чтобы установить опеку над тобой на всю жизнь. Слушая его, ты подчиняешься не добру, нет! Ты подчиняешься его единственному идолу - его бескрайнему самолюбованию! Он и сейчас пытается помыкать тобой… Я же - нет.
Глаза Даниэля - два водоема вязкой болотной топи, они могли засосать в свои недра кого угодно, а уж сына и подавно. А может, и сам Вердан не прочь был утонуть в них, ибо осознание принадлежности к чему-то сверхъестественному его пленило.
Это что-то вызывало учащенное биение сердца. Оно хранило и страх, и благоговение. Оно удивляло, очаровывало, заставляло трепетать.
То, чего он не знал, чего никогда не касался. Что-то волшебное, таинственное, странное…
И оно было рядом.
– Ты не знаешь всей правды!
– губы старика затряслись, руки вцепились в меч до кровавых царапин.
– У меня есть родной сын! От первой жены. Только живет он вместе с матерью не в Ариголе, а в добропорядочном Эйндховене! Я иногда навещаю их. А Вердана я усыновил, потому что хотел, чтобы из внука когда-то любимой мною женщины получился человек, а не вампир!
– Разве можно жить спокойно, зная, что ты ходишь по земле?
– Даниэль приподнял мечом подбородок старика, тем самым заткнув ему рот.