Прикосновения Зла

– Странная просьба. Неужели ты полагаешь, что мы хотели отравить тебя?

– Нет, я так не думаю. И все же, исполни ее. Это ведь совсем не трудно.

– Даю слово, – твердо произнес понтифекс. – Нам обоим придется научиться взаимным уступкам. Хотя бы в мелочах.

Варрон кивнул, но думал в тот момент совсем о другом. Он размышлял, что чем сильнее жертва, угодившая в паутину, тем больше у нее шансов вырваться из цепких паучьих лап и, возможно, даже расправиться со своим мучителем. Из слабого восьмиглазый хищник выпьет все соки до последней капли.

Юноша привык жить в подчинении и зависимости, но внутренне часто противился этому. Судьба давала ликкийцу шанс попробовать себя в новой роли и он решительно принял вызов.

Священный для геллийцев и эбиссинцев розмарин отцвел более месяца назад. Теперь этот пышный вечнозеленый кустарник тянулся вверх под жарким солнцем вошедшего в зенит лета, окаймляя тропинку к роднику. С противоположной стороны живой изгороди, в низине, на ковре многолетних трав Мэйо присмотрел укромное место для плотских утех. Согласно поверьям, розмарин был растением богини красоты и любви, прекраснейшей Аэстиды. Юный нобиль искренне рассчитывал на ее заступничество, если его здесь все-таки обнаружат.

В этот раз отправившись к источнику за водой для лошадей, поморец умудрился соблазнить не рабыню, а младшую дочь лобастого надсмотрщика, фигуристую, замужнюю жеманницу.

Понимая, что времени у них немного, отпрыск сара до минимума сократил прелюдию и сразу перешел к действию. Пелэгия не возражала, охотно прогибаясь, чтобы ускорить наступление кульминации.

Распутница тихо постанывала, когда руки Мэйо то сильно сжимали ее бедра, то властно разводили их. Глаза девушки с туманной поволокой безумного желания буквально молили о ласках. Чуть приоткрытым блаженной мукой ртом она жадно хватала горячий воздух, обжигающий горло.

Движения поморца были резкими и стремительными, словно он долго копил силы ради этого момента, близкого к исступлению, когда чувства настолько обостряются, что пронзающее блаженство охватывает целиком, без остатка. С хищной улыбкой овладевшего дичью охотника нобиль наслаждался близостью трепетного женского тела, податливого и нежного, получая удовлетворение от абсолютной власти над ним. Нажав на затылок Пелэгии, Мэйо вынудил ее уткнуться носом в землю, а сам, запрокинув голову, любовался чистейшим южным небом.

Издав победное рычание, сын Макрина выгнулся, как тугой лук с натянутой тетивой. Опустошенный и обессиленный он провалился в пучину сладострастной истомы.

Отдыхая на траве, поморец следил через неплотно прикрытые веки, как девушка одергивает нижнюю тунику и расправляет столу с широкими оборками.

– Ты не подаришь мне прощальный поцелуй? – требовательно намекнул нобиль.

Пелэгия присела и легко коснулась губами шеи Мэйо.

– Мой рот истосковался по медвяным сокам… – он ухватил прелестницу за плечи.

– Как можно?! – с негодованием воскликнула девушка. – Я – замужем, а ты – помолвлен!

– Невеста далеко… – сын Макрина изобразил глубокую печаль. – Тоска по ней терзает мою душу… О, сжалься, милосердная, и утоли скорее эту жажду!

– Ты так страдаешь по любимой… – восхищенно и сочувственно сказала Пелэгия.

– Разлука с ней становится порой невыносимой… – вдохновенно соврал поморец.

Растроганная красавица уступила настойчивым просьбам. И не пожалела об этом. Мэйо в совершенстве владел искусством эбиссинского поцелуя: его язык с проворством пустынной змеи заскользил по краешкам зубов Пелэгии, потерся о них и, трепетно подрагивая, стал исследовать внутреннюю поверхность ее щек.

Увлекшись приятным занятием, поморец нервно вздрогнул, когда услышал за спиной голос Нереуса:

– Мой господин!

Раб сошел с тропинки и стоял на склоне холма, придерживаясь рукой за низко свисающую ветку магнолии.

– Да как ты смеешь прерывать мою беседу с этой милой нимфой?! – рявкнул нобиль. – Иди сюда, негодник! Я проучу тебя!

Геллиец упал на колени, воздев над головой скрещенные в запястьях руки.

Мэйо коршуном подлетел к нему, схватил за ворот туники и потащил в ближайшие кусты.

– Я буду колотить тебя, покуда лицо не превратиться в мякиш!

Удалившись на приличное расстояние, поморец отпустил невольника и как ни в чем не бывало спросил:

– Что случилось?

– Ты передумал меня бить?

– Я и не собирался! Сказал так для отвода глаз, желая поскорее отделаться от шлюхи.

– Шлюхи? Ты знаешь, чья она дочь?

– Кретина, по вине которого мы пачкались в навозе. Сначала я отдеру всех его дочек, затем присуну в зад жене.

Нереус покраснел:

– А если о том узнают?

– Непременно! Ты и расскажешь каждому знакомому, добавив крепкое словцо и красок.

– Отец зовет тебя. Я слышал, в доме суета. Велят складывать вещи к отъезду.

– Мои?

– И твои тоже. Из порта прибыли за лошадьми. Двенадцать лучших жеребцов погрузят на корабль. Мальчишкам приказано ловить Альтана.

Мэйо помрачнел. Альтан был его любимым конем, которого готовили не для скачек, а как боевую лошадь под будущего Всадника.

– Все ясно, – процедил нобиль. – Мы едем в Рон-Руан. Отец – на заседания Совета, а я – в проклятый легион.

– Но тебе же нет шестнадцати!

– И что? Его это волнует? Быстрее выдворит из дома – чище совесть и мигом поубавиться забот.

– Мой господин…

– Не тревожься, я помню о твоем освобождении.

Геллиец закусил губу. Подумав, он сказал с пылом и непоколебимостью:

– Свобода – это высшее из благ, ярчайшая звезда на небосклоне жизни, и свет ее манит в любое время суток, но разве право обладать такой наградой заслуживает тот, кто в трудный час лишь о себе печется? Когда страдает ближний, как я могу отворотить лицо? Ты будешь там один, среди чужих людей, с другим рабом, которого не знаешь! А если наживешь врагов, его подкупят и тогда сумеют учинить любую каверзу. Подумай об этом!

Благородный юноша молчал.

– Возьми меня с собой, прошу! – островитянин хотел упасть к его сандалиям, но Мэйо не позволил – остановил коротким жестом.

– Рабов в Империи с избытком. Коль плох один, продай, купи еще, – поморец сделал паузу. – А вот друзей, проверенных бедой, беззлобных, независтливых и честных, пожалуй, отыскать труднее, чем черный жемчуг.

– Твои слова являются согласием?

– Я обещал, что дам тебе свободу и, держу слово – даю свободу выбора. Ты волен поступить, как пожелаешь.