Прикосновения Зла

Занятия оканчивались ранним вечером. Всадники ехали строем от трибуны центрального плаца к Постаменту Гениев. Здесь на холме высились статуя Покровителя лагеря, Столб Туроса, скульптурная композиция Колесница Веда и бронзовая стела Победа Клавдия. Каждый знатный юноша должен был взглянуть в лица Богов и дать себе отчет о пройденном дне. После этого новобранцы имели право беспрепятственно выехать за ворота или остаться ночевать в коллегиальной палатке.

Разумеется, молодые люди предпочитали городские квартиры и особняки с удобствами, а не скромные деревянные лежаки под кожаным навесом. Палатки образовывали три просторные улицы. Одна именовалась фронтом, две другие – декстрой или правой и синистрой или левой. Лагерь был не окопан, не имел сторожевых башен, защитного вала и ловушек на подступах, поэтому многие юноши, срезая путь, ехали в Рон-Руан через поле и небольшую рощу, минуя выложенную из камней дорогу.

Честь сформировать первую коллегию первой медной турмы выпала царевичу Сефу. Не долго думая, эбиссинец выбрал преданного Юбу, страдающего похмельем поморца Мэйо, близнецов-итхальцев, у которых гостил накануне, скромного заику Дия и рыжего алпиррца Плато.

Семь нобилей верхом и в полном облачении построились на главном плацу перед декурионом Кальдом, ожидая его приказов. Подтянутый мужчина лет сорока со свежим, лощеным лицом внимательно осмотрел новобранцев и благодушно сказал:

– Вы поступили на службу в легион, начали долгий и тернистый путь воинов. Прежде чем наденете медные плащи, придется хорошенько попотеть. Вы – первая коллегия, лучшие из лучших в турме, и должны это доказать.

Командир небрежно махнул кистью, и Сокол увидел за его спиной полосу препятствий, которая была длиннее и сложнее, чем остальные, подготовленные для малоопытных конников.

– Поедите друг за другом. Один начинает, я переворачиваю часы. Когда колба опустеет – выдвигается следующий. Все понятно? – Кальд поставил на трибуну перед собой заполненную свинцовой пылью скляницу. ¬– Разбирайте оружие и на исходную линию!

Тронув вороного коня пятками, посол Именанда на ходу вынул из стойки-держателя средней длины копье. Декурион одобрительно кивнул эбиссинцу:

– Начинайте, царевич, и да поможет вам Тин!

С короткой усмешкой Сефу поудобнее взялся за древко и с места выслал лошадь в галоп. Вдоль тропинки у бегового круга стояли четыре плотно набитые соломой мешка, которые надлежало проткнуть копьем на полном скаку. С детства грезивший о военной карьере Сокол легко выполнил поставленную задачу и затем свернул на узкую тропинку. Там на расстоянии в десяток шагов от проезда подвесили металлическое кольцо шириной в две ладони. Эбиссинец прищурился и сильным броском отправил копье в цель. Это напомнило ему охоту на антилоп-ориксов, обожаемую наместником Именандом.

У поворота на малый плац хозяина ждал темнокожий раб. Сефу свесился с коня и, не замедляя его хода, вырвал из рук невольника лук и наполненный колчан. С юных лет царевич обожал путешествовать верхом по зарослям папируса на берегах Инты и ее притоков, стреляя в уток, диких гусей, журавлей и цапель. Для опытного охотника не составило труда на резвом аллюре поразить стрелами три крутящиеся мишени, приводимые в действие легионными рабами.

Отбросив ставшие ненужными лук и колчан, Сокол одним сноровистым движением вынул спату. Приблизившись к пучку лозы, эбиссинец перерубил его мощным ударом направо. Клинок свистнул и обрушился налево – на вторую связку прутьев.

Быстро спрятав меч, Сефу обеими руками вцепился в куцую лошадиную гриву. Скакун наметом приближался к широкому и длинному бревну. Бесстрашный жеребец оттолкнулся задними ногами и, грациозно вытянувшись всем телом, перепрыгнул препятствие. Хотя приземление нельзя было назвать мягким, царевич усидел, сдавив коленями прикрытые попоной конские бока.

На пути Сокола возникла низкая каменная арка. Он загнал туда лошадь, буквально распластавшись по ней и уткнувшись носом в потную шею скакуна. Верткий и смышленый конь будто бы пригнулся и без помех проскочил преграду.

Вязкая песчаная насыпь почти не замедлила бег вороного сына пустыни. Он был приучен скакать по барханам, обгоняя сородичей и караваны верблюдов. Через десять махов галопа Всадник и лошадь очутились в заполненной водой канаве. Кольчуга не позволяла Сефу плыть самостоятельно, рядом с животным. Боясь утопить вымотанного скакуна, царевич кое-как ухватился за боковой ремень нагрудника. Конь фыркал, нобиль отплевывался. Казалось, минула вечность, прежде чем они достигли противоположного берега и благополучно выбрались на сушу.

Успешно завершив испытание, царевич спрыгнул с лошади и, щадя ее, возвращался на главный плац пешком. Молодой человек размышлял над тем, каково сейчас придется его братьям по оружию. Сокола особенно тревожила судьба Мэйо. Вчера вечером наследника Именанда задержали дела и он приехал в дом Арум позже других. К этому времени поморец, затеявший банальный спор с Плато «кто кого перепьет?», уже с трудом ворочал языком и упрямо лез обнимать миловидную рабыню, на коленях которой, в итоге, и заснул. Сефу слегка огорчило данное обстоятельство, но он надеялся, что вскоре сможет переговорить с Мэйо и планировал пригласить черноглазого юношу к себе.

Утром на выходца из Таркса было жалко смотреть. Он еле передвигался, мучимый приступом мигрени и сильной жаждой. Поморца то бил озноб, то охватывала горячка. Сын Макрина украдкой посасывал листок мяты и беспрестанно теребил поводья, мечтая поскорее слезть с лошади, чтобы отлежаться где-нибудь в тени с кубком холодного вина.

Вторым вызвался ехать старший из братьев Арум – типичный городской кутила, субтильный и невысокий, привыкший улаживать дела миром, а не кулаками. Он убрал повод под колено, высвобождая обе руки, хлопнул гнедого коня ладонью по крупу и тот двинулся вперед мягким, резвым аллюром.

Рикс нанес слабые уколы в мешки с соломой, едва коснувшись их острием копья, но не пропустил ни одного. У железного обруча сын квестора остановил лошадь и выполнил бросок, на удивление легко поразив цель.

Подъехав к своему невольнику ходкой рысью, итхалец забрал лук и накинул на плечо ремень колчана. Наследник Дома Арум занял удобную позицию, где вновь придержал скакуна, и, тщательно прицелившись, меткими выстрелами продырявил все вращающиеся на веревках кожаные шары, набитые овечьей шерстью.

Скинув лук и колчан, Рикс выслал жеребца в карьер, желая наверстать потерянное время. Юноша стал на ходу вытаскивать меч из ножен, но что-то пошло не так. Клинок словно увяз в смоле. Провозившись с ним, сын квестора в последний момент успел рубануть по пучку лозы, срезав лишь несколько торчащих выше других прутиков. Замешкавшись, молодой человек не смог вовремя направить скакуна ближе ко второй связке ивняка и пропустил удар налево.

Эта досадная оплошность вынудила Рикса досрочно завершить состязание.