Прикосновения Зла

По команде Кальда юный Ринат на караковом жеребце стремительно пересек стартовую черту. Итхалец, хоть внешне и походил на брата, обладал нравом более дерзким и упрямым. Вчера младший сын квестора тоже спорил с поморцем, но оказался слаб животом и долго исторгал выпитое, перегнувшись через ограду беседки. Ринат не любил верховую езду и выбрал для службы меланхоличного, толстого коня с коротко остриженной гривой. Следуя примеру брата, юноша осторожно коснулся каждого мешка наконечником копья и запустил его в обруч, предварительно остановив лошадь.

Вздумав повторить трюк Сефу, итхалец хорошенько разогнал скакуна перед поворотом на малый плац, но толи раб оказался неопытным и подал лук слишком низко, толи нобиль свесился больше, чем следовало, и в какой-то момент потеряв равновесие, он сполз с конской спины, рухнув в пыль.

Следующим поскакал Юба. Это был рослый мулат, получивший от отца крупные черты, характерные для многих эбиссинских лиц, а от матери – черные, курчавые волосы и кожу цвета корицы. Заядлый охотник и опытный наездник, он без затруднений справился с первыми заданиями и, подведя мышастого афарского жеребца к бревну, грозным окриком побудил перепрыгнуть через препятствие.

Внук чати Таира владел приемами вольтижировки и, приблизившись к собранной из серых блоков арке, ловко соскочил на землю. Он пробежал под низким полукруглым сводом у лошадиного плеча, придерживаясь правой рукой за гриву, после чего оттолкнулся ногами и забросил себя назад, на рысящего с гордо задранным хвостом жеребца.

Мышастый слегка увяз на песчаном спуске к канаве и вошел в воду, высоко поднимая ноги. Юба приготовился плыть, но внезапно конь оступился. Его запястья подогнулись, задние копыта заскользили и животное начало резко валиться набок. Мулат рывком натянул поводья. Это не помогло. Через мгновение он очутился в грязной, взбаламученной воде. Перепуганная лошадь, вырвавшись из рук нобиля, тяжелыми скачками вернулась к насыпи.

Истово бранясь, Юба доковылял до берега и с помощью раба поймал нервно фыркающего, мокрого скакуна.

Пришла очередь Плато показать себя. На его худом, остроскулом лице с россыпью мелких веснушек читалась уверенность, карие глаза под взъерошенными бровями проницательно смотрели вперед. Сын Плэкидуса не был баловнем судьбы подобно братьям из Дома Арум. Юноша воспитывался в строгости, с малых лет привыкая к разумному аскетизму. Возможно, поэтому мечты нобиля вели его в совсем иной, яркий и красочный мир театра. Тайно от родителей Плато разучивал пьесы и танцы, в том числе считавшийся недостойным серьезного мужчины кордак. Это была комедийная пляска до того яркая, темпераментная, изо¬билующая головокружительными кувырками и подскоками, что далеко не каждый артист решался продемонстрировать ее публике. К счастью, анфипат Алпирры даже не догадывался о непозволительных увлечениях сына и считал его замкнутым, витающим в эмпиреях подростком.

Молодой человек полностью соответствовал требованиям, предъявляемым к танцовщикам: он обладал хорошей фигурой, имел рост средний, выразительную мимику и прекрасно управлял своим пластичным и ловким телом. Однако везде, кроме Эбиссинии и Геллии, участники представлений не пользовались уважением. Актеры, в подавляющем большинстве – вольноотпущенники и рабы, презирались и могли быть жестоко избиты за скверно сыгранную роль. Плато ясно понимал, что отец скорее собственноручно убьет его, нежели отпустит с какой-нибудь труппой.

Развитая длительными тренировками координация помогла юноше без нареканий выполнить упражнения с копьем, луком и спатой, но бревно выросло на пути нобиля непреодолимой преградой. Сколько ни пытался алпиррец образумить заартачившегося коня, буланый жеребец наотрез отказался прыгать.

Круглолицый, по-мальчишески вихрастый Дий, с детства слегка близорукий и оттого словно в смущении прячущий голубые глаза под белесыми бровями медленно шевелил губами, читая охранительную молитву. Сын прославленного архигоса Дариуса встревожено поглядывал то на помрачневшего декуриона, то на хмурых соратников. Юноша ежеминутно поправлял шлем, ременную перевязь, щупал горловину туники и никак не мог успокоиться.

Все предки Дия по мужской линии были военными. Он грезил о звании «Меч Империи», присуждаемом величайшим полководцам. Увы, Дариус не поддерживал стремлений отпрыска, считая, будто его изъян – заикание – станет существенной помехой для достижения столь амбициозной цели. Молодой человек стеснялся выступать на публике и чаще просил, нежели приказывал.

Дома, ночами напролет он штудировал книги по военному делу, рассматривал карты, чертил планы известных сражений, настойчиво не желая отказываться от мечты. После полудня в течение нескольких часов Дий упражнялся с оружием. Это не помогло ему обрести вожделенную фигуру атлета, парень оставался все таким же коренастым, но жилистым и крепким.

Рыжий конь блондина, тяжеловесный и толстошеий, был помесью местных и поморских пород. Резвостью он уступал эбиссинским пустынным жеребцам, но значительно превосходил их по выносливости.

Услышав приказ Кальда, юноша погнал скакуна вперед. Подъехав к ближайшему мешку, Дий развернул копье так, чтобы острие смотрело на цель, а затем, мгновенно вытянув руку, нанес быстрый и сильный укол.

Командир одобрительно кивнул, оценив точность и грамотность проведенного выпада.

Наследник Дариуса не разочаровал декуриона, поразив все мишени и вынудив коня с карьера перемахнуть через бревно.

У арки нобиль придержал скакуна, решая непростую задачу. Высокий рост лошади не позволял юноше проехать также, как Сефу, а отсутствие должной подготовки по вольтижировке исключало возможность повторения трюка, показанного мулатом Юбой.

И все-таки Дий осмелился рискнуть. Он на ходу спрыгнул, едва не подвернув лодыжку. Конь шарахнулся в сторону. Теряя равновесие, молодой человек вцепился в повод, но тщетно, рыжий вырвался и сбежал.

Несколько рабов тотчас кинулись за ним и вскоре вернули раздосадованному хозяину.

Сокол Инты взглянул на вальяжно потягивающегося Мэйо. «Не подведи нас!» – мысленно обратился царевич к поморцу. Его черные глаза блестели на ярком свету будто натертые маслом панцири скарабеев. Легкая улыбка тронула плотно сжатые губы. Сын Макрина едва заметно наклонил голову и в этом жесте Сефу прочел: «Тревоги напрасны, я в порядке!»

Серый Альтан, жеребец поморца, отличался низко посаженным хвостом и длинной, пышной гривой. Его сухие, сильные ноги имели четко обозначенные суставы. Круп и грудь были широки, но не чрезмерно, сохраняя приятные взору очертания. Высокую, красиво изогнутую шею венчала средней величины голова с живыми, миндалевидными глазами.

По требованию хозяина конь перешел в ритмичный, летящий галоп. Приготовив копье, Мэйо быстро нанес укол в мешок и моментально отдернул руку назад. Он бил по целям с точностью и сноровкой ловца рыбы, сильным ударом остроги пронзающего добычу. Из интереса юноша частенько выслеживал ее в ночном море с фонарем и копьем, когда косяки охотнее выходили на отмели, привлеченные светом. Этот навык теперь весьма пригодился поморцу.

В отличие от Сефу и Юбы, сын Макрина не любил охотиться на птиц и животных, но метал копье ничуть не хуже эбиссинцев. Одним из наиболее глупых развлечений, испробованных Мэйо в детстве, было сшибание дротиками ульев диких пчел.