Прими как есть

— Это нормально, — Стас провёл пальцами по волосам, — у всех по-разному. Главное — не сдаваться. Он бодрый мужик! — тихо посмеиваясь, брюнет кивнул в ту сторону, куда ушёл отец Кристины, — всё восстановится! Ещё гарцевать будет! Какие его годы?

Ольга Антоновна тоже рассмеялась. Тихо, прикрывая рот маленькой ладонью, будто опасалась, что её смех воспримут не так, как следует. А потом добавила:

— Спасибо, что привезли Кристину, — подняла руку, сжимая плечо Стаса, — хоть душа спокойна будет…

— Не за что.

И снова эта неловкость. В некоторые моменты у него было такое ощущение, что у него не просто кость в глотке, а целый снаряд, разорвавшийся внутри. В мясо. В лохмотья. Так, что даже одно слово сказать было тяжело!

Стас посмотрел на часы.

— Мне наверное, пора. — Кивнув самому себе, он обошёл стол. И, поставив свою пустую тарелку в раковину, стащил со стола ещё пару ломтиков сала. — Спасибо. Всё было очень вкусно.

— Да ну бог с вами, — отмахнулась женщина. — На здоровье!

Холодный вышел в прихожую и, посмотрев в ту сторону, где сейчас спала Кристина, задержал дыхание. Хотел ли он сейчас оказаться там?

Безусловно.

Он ведь даже не успел толком ничего рассмотреть в её комнате. А любопытство сжирало.

— Хорошо, что у вас соседка — врач, — Таня облегчённо вздохнула, выходя следом за Стасом в прихожую. — Не пришлось ждать никого.

— Да, — Ольга Антоновна несла в руках термос, — так что, у нас тут она быстро поправится. Вот, — протянула термос Стасу, — чай в дорогу. Потом Кристине термос отдашь. Когда она вернётся на учёбу.

— Да нет, — он попытался отказаться, — не надо, Ольга Антоновна. Зачем?

— Бери, говорю! — она оказалась настойчивей. — Календула. Бери, не пожалеешь!

Календула…

Горький. Любимый чай его матери.

— Спасибо…

Глава 49

Выйдя на улицу, Стас первым делом хлопнул по карману, нащупывая в нём пачку сигарет. Закурив, обвёл скучающим взглядом чужой двор.

Должно быть, именно здесь и прошло детство Тины. Новая и современная детская площадка совершенно не вписывалась в местный "пейзаж". Сюда бы старую горку, прикопанные шины, и качели в виде полумесяца с двумя деревянными сидушками. Такие были во дворе его бабушки. Бывало, возле них выстраивалась целая очередь, чтобы покататься. А если ты чужак… то до тебя очередь могла не дойти. Ведь у тебя должен быть свой двор и свои качели. Там и катайся.

Хмыкнув, Холодный решительно отправился к детской площадке — новой, оснащенной совершенно другими качелями, горкой, турниками и даже песочницей.

Стряхнув рукой снежную шапку со скамейки, парень сел и вытянул перед собой ноги. Затянувшись, огляделся. Ни души. Ни одного, блин, ребёнка… только бабка неподалёку, сверлившая в нём дыру. Наверное, поняла: чужак. Ещё и с сигаретой. На детской площадке.

Нехорошо.

Усмехнулся и, затушив сигарету в снегу, бросил бычок в урну. Снова посмотрел на бабку. Та, что-то бормоча, всё же отвела взгляд и зашагала дальше.

Откровенно говоря, ему не очень-то хотелось уезжать. Но и оставаться смысла уже никакого не было. Хорошо, что хоть избавился от балласта в лице Татьяны.

А Тина… не сказать, что он удивился тому, что она всё же заболела. Это было предсказуемо. И… если честно, то ему и правда было жаль. И даже не потому, что теперь она была вне зоны досягаемости. А просто потому что жаль. Как ни странно, он действительно почувствовал беспокойство. Когда она упала, он даже не помнит как сорвался с места в надежде успеть. Но не успел, конечно же. Она упала словно мешок, ударяясь о мёрзлый асфальт.

Сколько она здесь пробудет? Неделю — точно. Как бы не две. И как ему узнать, идёт ли она на поправку? Она ведь не ответит ему. Да и, из блока рыжая его не убирала.

Татьяна? И как это будет выглядеть?

— Таня, как дела у твоей подружки?

— Почему ты сам у неё не спросишь?

— Я у неё в чёрном списке…

— Да? А почему?

— Потому что изнасиловал её… потому что преследую.

Пиздец. Приехали…

Тихо посмеявшись, Стас покосился на термос, всученный ему Ольгой Антоновной.

Представил лицо её матери. Приятная женщина. Радушная и внимательная. И отец. Её родители оставили приятные впечатления. В какой-то момент ему даже стало стыдно перед ними. Знали бы они, кого приняли за столом и кого накормили…

Знали бы — не пустили бы даже на порог. Так же, как это делает Кристина. Во всяком случае, она очень старается.

В кармане зазвонил телефон.

— Да? — нехотя ответил, прижимая трубку к уху плечом.

— Нужно, чтобы ты приехал, — выпалила Оксана, пропустив приветствие.

— Кому нужно? — мысленно провёл параллель между Ольгой Антоновной и Оксаной. Кому-то — мать, а кому-то — мачеха. Кто что заслужил…

— Твой отец сказал, чтобы я набрала тебя, Стас…

— А он не мог сам позвонить? — её голос раздражал даже сильнее, чем голос Татьяны.

— Ну, значит, не мог…

— Что случилось? — хотелось как можно быстрее закончить этот разговор.

— Эта собака…

— Что с ней?

— Я не знаю! Но её нужно отвезти к ветеринару! А я не могу сейчас!

— Ты, блядь, можешь мне объяснить, что с ней?!

— Не знаю! Не ест ни черта третий день. Сегодня перестала вставать! Она заболела, наверное.

Стас закрыл глаза. Опустил голову, впиваясь пальцами в переносицу, и тяжело вздохнул.

И что теперь делать? Даже если он выедет прямо сейчас, то приедет только к вечеру…

— У тебя, блядь, что, нету пятнадцати минут, чтобы отвезти собаку?!

— Нет, Стас! У меня их нету!

— А водитель? Почему я тебе простые вещи объясняю, Оксана!? Вызови на дом ветеринара!

Теперь ещё и собака…

— Если бы всё было так просто, Стас, думаешь, я бы стала тебе звонить?..

Замолчав на несколько секунд, он перечислил в уме своих друзей. Никитос сегодня поздравляет деда. Саня с Алисой тоже вроде, собирались за город. А Лёва?

— Я придумаю что-нибудь…

— Что значит: ты придумаешь?

— Меня нет в городе! И даже если я сильно захочу, то раньше вечера не приеду!

— А где ты?

— Всё. Я перезвоню. — Сбросив вызов, Холодный недовольно скривился. Взъерошил тёмные волосы на макушке, и набрал Лёву. — Давай, братик… возьми трубку.