Принц в фартуке

Из четырех противников у меня остаются двое. Я слишком долго их игнорировала. Они слаженно наносят сдвоенный удар, прорывают щит. Я запоздало дергаюсь в сторону, магия цепляет по касательной, и даже этой крохи хватает. Не успей я уклониться – это конец.

Пол, потолок, стены – перед глазами круговерть и боль в спине.

– Рори!

Эй, нельзя ему на меня отвлекаться!

– Да, – жива.

Я рефлекторно закутываюсь в щит и, как недавно лже–гвардеец, перекатываюсь, только если в его исполнении это было ловко, то в моем – копошение тюленихи. Память самым неожиданным образом подкидывает картинку из детской энциклопедии о северных странах.

Увернуться получается, меня обдает брызгами осколков погибшей напольной вазы. В голове шумит. Прикусив изнутри щеку, я легкой болью заставляю себя сконцентрироваться.

Все плохо.

Канцлер выскочил за дверь, а к нам снаружи прорвались двое гвардейцев. Керт обоих то ли убил, то отправил в беспамятство. Одного моего противника тоже убрал. Мне остается ударить по последнему. Магия срывается с пальцев, одновременно черт хвостом хлестко бьет последнего из лже-гвардейцев по руке из-за плеча, амулет падает, щит гаснет, и мой удар приходится куда надо.

Отвлекшись на меня, Керт меня спас, но моя жизнь дорого ему обходится.

Девушка все еще удерживает щит, она завершает не только рисунок, но и сам призыв. Края круга обволакивает серый дымок, стремительно стекающийся к центру, и из дыма сплетается силуэт четвероногой твари, подвижной и текучей, будто ртуть. С собакой у нее мало общего.

Тварь обретает четкие контуры. Вместо глаз у нее пустые провалы, что не мешает ей уставиться на призывательницу, а миг спустя гончая бросается к границе круга. И замирает она четко напротив Керта.

Случайных жертв не будет...

Призывательница медлит. В сером дыму проступают самые настоящие когти, и тварь принимается царапать пол. Круг ее сдерживает, но надолго его не хватит.

– Принц, я могла бы ее изгнать обратно, – предлагает призывательница самым доброжелательным тоном. – А еще я могу подсказать, какой яд был использован.

Не верю. Я хорошо запомнила с каким восторгом она ринулась рисовать круг.

Тварь чуть смешается, хотя Керт стоит на месте.

– Жертва не ты! – выкрикиваю я.

На кого она нацелилась? Да какая разница! Призывательнца стопой стирает меловую линию.

Гоначая будто выпущенная стрела, прыгает вперед. Черт с отчаянным визгом обрушивается ей на холку. Керт ее стреножит, накидывает на морду магическую петлю. Гончая слишком сильна, путы трещат.

Я краем глаза замечаю, как целитель бросается к все еще открытому тайному ходу. Вряд ли он сумеет найти дорогу, скорее погибнет в лабиринте от жажды и голода, но это не повод его отпускать. Особенно его – кто еще знает, чем травили его величество?

Сил я изрядно потратила, но плох тот маг, кто полагается только на магию. Ухватив уцелевшую вазу, я прицельно ее швыряю. Увы, ваза безвредно соскальзывает по щиту, но даже этого хватает, чтобы замедлить целителя. Я подхватываю пуфик, бросаю, целясь по ногам. С более тяжелой вещью магия не справляется, целитель валится на пол. Я прыгаю сверху, и прямым прикосновением вешаю на него сонные чары.

Поле боя за нами?

Лже-гвардейцы в минусе, целитель – в минусе, канцлер сбежал, тоже в минусе. Керт сдерживает гончую, черт, сидя у нее на загривке делает что-то непонятное – поднимаются струйки дыма, а гончая становится светлее.

Однако. Я читала, что от гончих избавиться невозможно, только задержать, причем ненадолго, потому что гончая поглощает магию и в конце концов обращает против мага его же силу. Но черт не человек, в том смысле, что он дух, и хотя черти обладают материальностью, они вполне способны перейти на тонкий план.

А где призывательница?! Я верчу головой.

Король?

Король лежит, глаза закрыты. Не похоже, что короткий бой его хоть как-то потревожил. Дыхание тяжелое...

– Где она?

Керт ориентируется гораздо лучше меня, уверена, он видел, куда она делать.

– Сбежала.

– То есть прямо сейчас она может призывать вторую гончую?!

Керт не отвечает, так что становится очевидно – да, может. И мы никак не можем ее помешать. Если только не.

Ругнувшись, я выскакиваю из спальни. О том, что снаружи меня могут ждать гвардейцы, я благополучно забываю. К счастью, меня ждут не они. Призывательница сидит на полу и лихорадочно наносит на пол меловой рисунок.

– Остановись, – приказываю я.

За призыв гончей приговор суда будет однозначный – смертная казнь.

Девушка это понимает, не может не понимать. Она закрывается магическим щитом. К счастью, магия против грубой силы играет далеко не всегда, и уж точно примитивный щит бесполезен против пинка.

Она валится на пол, своей же одеждой стирает часть символов.

Теперь усыпить как целителя.

Призывательница с гортанным криком выхватывает нож. Режущая часть вытесана из камня. Ее оружие имеет мало общего с настоящим ножом. Это не столько оружие, сколько ритуальный предмет.

Я, наконец, понимаю, кто передо мной – шепчущая. Ее искусство ближе к шаманству, чем к магии. За свое могущество девушка платит разумом. Такая молодая, а уже безумная, ее жажда убийства, жажда крови – это жажда запертых в ее кинжале призраков.

Она не пытается ранить меня, они бьет острием в пол. Хрупкий камень раскалывается, разлетается крошевом, и из рукояти вырываются… клубы мрака, стремительно заполняющие покои.

Я успеваю шарахнуться, и туча обрушивается на хохочущую призывательницу. Миг, и смех обрывается, в черной туче нарастают громоподобные раскаты, чем-то неуловимо напоминающие оборвавшийся смех, будто туча впитала его.

Чернота приходит в движение, туча вытягивается, обретает человекоподобный силуэт. Рокот стихает, и из недр тучи раздается голос:

Я сделала! Я сделала это! Я вознеслась!

Да нет, дорогуша, ты не вознеслась, ты всего лишь сама стала призраком. Сильным. Но временно, причем счет идет максимум на часы.

Впрочем, от знания, что к вечеру сумасшедшая призывательница бесследно развеется, мне не легче. Я замираю у стены, смутно представляя, что предпринять. Я уверена, я не ее цель. Зачем девушка присоединилась к канцлеру? Он ее чем-то зацепил, чем-то личным. Деньгами приблизившегося к грани шепчущего не заманить. Попробовать разговорить? Малодушную мысль, что пусть идет и творит, что хочет, лишь бы от нас с Кертом подальше, я давлю в зародыше. Как без пяти минут принцесса, я не имею права отступать.