Принцесса-грешница

Джулиана перевела взгляд на тарелки с печеньем, стоявшие чуть дальше на столе, и Йен шагнул назад, сделав вдох и пытаясь справиться с возбуждением.

– Спасибо, что выслушал мои глупости, – обронила Джулиана.

– Какие глупости? В том, что ты сказала, никаких глупостей нет. Может, съедим теперь твой приз?

Во взгляде Джулианы промелькнуло изумление, и она передала Йену тарелку.

– Значит, теперь я готова ограбить этого безумца?

Печенье показалось Йену неаппетитным, но он все-таки положил две штучки к себе в карман, чтобы съесть позже.

– Да, думаю, готова.

Только он не позволит ей сделать это.

Она, конечно, сумеет украсть документы, но не должна этим заниматься. Она хорошая. Чистая. Тогда как Йен бездомный бродяга, человек, которого воспитала улица.

Он узнает, что натворил ее брат, а потом сам выкрадет улику.

Глава 18

– Подожди. Что ты сказала? – переспросила Джулиана. Она, похоже, ослышалась. В конце концов, на постоялом дворе, где стояли кареты, было шумно. – Моя горничная сбежала с новым камердинером Грегори? С тем лакеем, что заменил прежнего камердинера? – Этот лакей был только вчера переведен на это место.

– Да! – подтвердила Константина. – Они незаметно ускользнули вместе, когда мы остановились в Уэльсе выпить чаю, – энергично махала веером тетушка. – Очевидно, они давно любили друг друга.

– Любовь, – произнесла Лукреция таким тоном, что сразу становилось понятно ее отношение к этому чувству. – Теперь мы появимся в доме герцога с недостаточным количеством прислуги и будем выглядеть круглыми дураками. Ты, конечно, воспользуешься помощью моей горничной, но делить прислугу… Эту парочку необходимо найти и проучить хлыстом.

К ним с поклоном присоединился Йен. Он и остальные три грума были одеты в черную ливрею с серебряной отделкой, которая являлась форменной одеждой королевского двора Ленории. Йена назначили охранять задний угол кареты, поэтому Джулиана могла увидеть его, только высунув голову из окна.

У нее и сейчас не получалось как следует насладиться его видом, поскольку он находился рядом с ней, зато она могла изучать его краем глаза. Ливрея сидела на нем безупречно, широкие плечи казались невероятно массивными. И благодаря тем изменениям, которые несколько лет назад ввела в крой униформы Константина, ясно просматривались узкие упругие ягодицы Йена.

И он находился так близко, что она чувствовала его запах. От него пахло лошадьми и сандаловым деревом.

А печенье?

Джулиана заметила немного оттопыренный карман ливреи. Остатки еды после чая, без всяких сомнений.

– Мое почтение, ваше высочество.

Теперь Джулиана могла взглянуть на него, но так и не осмелилась. Она слишком боялась, что в ее глазах он все прочтет.

– Мы отправили за новым камердинером и горничной. Агентство пришлет замену прямо в имение герцога. Они должны прибыть утром сразу следом за нами, – сказал Йен, легко коснувшись руки Джулианы.

Джулиана немного подвинулась, чтобы контакт получился более тесным, но Йен уже убрал руку.

Неужели только это ей теперь и осталось? Одно прикосновение украдкой на постоялом дворе?

– Очень хорошо. – Константина перевела взгляд на нижнюю часть фигуры Йена. – Как ты сказал тебя зовут, грум?

– Богглсуорт, ваше высочество.

– Ну, что ж, Богглсуорт, я вижу, тебе вполне можно… доверять. Принесешь мои сундуки в мою комнату лично.

Джулиана закашлялась, скрывая смех. Вот черт, и почему она сама об этом не подумала?

К ним подошел старший грум и встал рядом с Йеном.

– Комнаты готовы, – поклонился он.

Юстейс выбралась наконец из кареты, и они все вместе отправились на постоялый двор. Буквально через несколько минут каждого из них устроили в отдельной комнате, чтобы они успели освежиться и привести себя в порядок перед ужином.

Джулиана осталась без горничной, ей некому было помочь. Поэтому она испытывала некоторые неудобства. Хозяин постоялого двора обещал прислать в помощь одну из своих девочек, но та до сих пор не пришла. Джулиана приблизилась к окну и распахнула его пошире в надежде, что вечерний бриз ее освежит.

А еще ей хотелось хоть одним глазком взглянуть на Йена, если получится.

Она начала снимать перчатки и замерла от неожиданности. В левой перчатке лежала записка.

Джулиана вытащила тонкую полоску бумаги и развернула ее. Почерк был четким и стремительным, но удивительно аккуратным.

«Сегодня ночью дополнительное обучение.

P.S. Ты знаешь, как жарко в черном в такую окаянную погоду?»

Сердце гулко колотилось в груди. Значит, ничего не закончено. По крайней мере пока. Она насладится каждым мгновением, что у нее осталось.

Джулиана знала, что должна помнить о гордости. И она будет помнить. Со временем. Сегодня ночью она предастся наслаждению.

Послышался стук в дверь. Джулиана смяла записку и сунула ее в щель под окном.

– Войдите.

В комнату вошел Йен с огромной деревянной бадьей на плечах. Он поставил бадью в центре комнаты и, пятясь назад, удалился, подмигнув Джулиане.

Тяжело топая по лестнице, лакеи стали носить ведра с горячей водой. Вскоре ванну наполнили, и последний лакей закрыл за собой дверь.

Нет, все-таки это жестоко. Она, вся пыльная и потная, должна с вожделением смотреть на воду, поскольку без помощи горничной не сможет принять ванну.

– Тебе требуется помощь, да? – послышался голос у нее за спиной.

Джулиана резко обернулась.

– Ну ладно, открытое окно было как приглашение.

Джулиана огляделась вокруг и подала Йену знак, чтобы замолчал. Тетушки находились в комнатах по соседству, а стены – деревянные.

– Горничная появится здесь в любую минуту. – И пусть она уже стала куда более находчивой, объяснить присутствие Йена в комнате с наполненной ванной она не сможет.

– Не появится.

– Хозяин постоялого двора сказал…

– Хозяин постоялого двора думает, что ты делишь одну горничную на двоих со своей теткой, а та думает, будто тебе помогает дочка хозяина постоялого двора.

– В таком случае я остаюсь без горничной, которая поможет мне раздеться.

Йен удивленно поднял брови.

Но если он подумал, что она зальется краской смущения, то он ошибался. Джулиана повернулась к нему, чтобы он мог дотянуться до пуговиц на ее платье.

– А кто сказал, что первой в ванне будешь купаться ты? – спросил Йен.