Принцип меньшего зла

Вот что бы мне тогда было прищемить пальцы и ничего не написать?

– Гарри, Гарри, с днём рожденья, Гарри!
– орёт весело и дурашливо Рон, распахивая дверь в кухню.
– Не говори мне, что тебя и здесь нет!

Меня здесь нет.

– Я здесь, Рон. Привет, Миона.

– Ээээ... профессор Снейп?!
– это Рон.

Понимаю Рона - сам ещё не могу придти в себя от вида Снейпа без мантии у меня дома.

– Здравствуйте, профессор Снейп, - говорит Гермиона.
– А мы к Гарри.

– Мисс Грейнджер. Мистер Уизли. Естественно, вы к... Поттеру, это же его дом.

– И у него сегодня выходной, - Рон выступает на шаг вперёд, словно сию секунду готов выдернуть меня из лап чудовища, аврорская выучка, не иначе.

– И день рождения.

– Что ж вы, Поттер, сразу не сказали?
– Снейп смотрит на меня и в то же время куда-то вдаль, совсем как в начале учебного года.
– Празднуйте. Только постарайтесь не пить алкоголь, он даст нежелательную реакцию со вчерашним зельем.

И начинает озираться, наверное, в поисках мантии.

– Зельем? Гарри, ты заболел?
– спрашивает Гермиона. Беспокоится, конечно.

А я не могу ответить. У меня оборвалось всё внутри, мне нечем разговаривать. Я испугался так, как не пугался никогда в жизни. Этих слов. Этого мягкого тона его. Взгляда мимо.

Если я сейчас промолчу, он и дальше будет вот так. Мимо.

И я говорю, глядя не на Гермиону, а на него, не отрываясь, надеюсь, он меня слышит там, где бродит сейчас со своими непонятными мыслями:

– Да, Миона. Я заболел. Извините, ребята, я помню, мы договаривались. Но давайте в другой раз. Ладно? Завтра. Или на следующих выходных. Да. На следующих точно. Я же выздоровею до следующих выходных, профессор?

Если он сейчас скажет - не прикидывайтесь, Поттер, веселитесь себе - и уйдёт, я не знаю, что я сделаю и кого я убью. Его - точно!

– Сомневаюсь, - говорит Снейп, теперь он смотрит именно на меня и в тёмных зрачках пляшут пикси.

Выдыхаю.

– Да ты что, Гарри! А подарки? Мы их там у камина оставили, мама пирог передала! А что у тебя болит? Если температуры нету, можно всё-таки посидеть немножко!

Энтузиазмом Рона можно зарядить половину артефактов магического мира.

– Мистер Уизли, если мистер Поттер плохо себя чувствует, вашу вечеринку необходимо отложить, - говорит Снейп.

– Да, мне стало хуже, - подтверждаю я, не сводя с него глаз.

Он стоит, сложил на груди руки, обнажённые предплечья с тёмными волосками переходят в узкие кисти, голова надменно поднята, гримаса на лице... невообразимая какая-то смесь издёвки и презрения, Рон такой всегда пугался.

Снейп защищал меня от Волдеморта и от Пожирателей, а теперь он стоит и защищает меня от моих настойчивых друзей. И, кажется, не хочет уходить.

Я совершенно неожиданно, неосознанно и невольно расплываюсь в идиотской улыбке.

Гермиона, кажется, оценила представление в полной мере. Но мне неважно, что она подумает.

– Так, понятно, - говорит Гермиона.
– Рон, пойдём. Пойдём, говорю! Гарри... гм... лечись, пожалуйста. И про пирог не забудьте. Он там, в гостиной, вместе с подарками.

– Вас проводить?
– интересуется Снейп невозмутимо.

– Нет, профессор, спасибо, - вежливо отвечает Гермиона, уцепив Рона за локоть.
– Мы знаем, где камин.

– Спасибо, Миона, - говорю я.

– За что?
– она уже тянет Рона к выходу, но оборачивается, ей интересно.

– За подарки. За пирог. За всё.

– Не за что, - говорит Гермиона, выталкивает Рона, смотрит на меня совершенно шальными глазами, бросает быстрый взгляд на Снейпа и сама скрывается за дверью. Дошло, наверное, окончательно.

Я подтягиваю ноги на диван, в руках всё ещё чашка, теперь уже точно остыло, но мне удобно разглядывать Снейпа поверх неё. И сегодня мой язык словно отвязался, поэтому я спрашиваю:

– Профессор Снейп... Пирог будете? У меня всё-таки день рождения...
– и сам не верю в собственную наглость.

– Пирог?
– он всё ещё стоит посреди кухни, будто не знает, куда ему прислониться, и смотрит на меня как на внезапно заговорившую рыбу.
– Буду.

Вот теперь я точно рыба. На берегу.

– Ну тогда... тогда я принесу. И вообще...эээ... мне надо...
– это я вспомнил, что таки надо, причём срочно. Но я ещё помню, я боялся уйти, чтобы он не исчез. И боюсь до сих пор. На то, чтобы пугаться чего-то другого, меня уже не хватает, и я выпаливаю: - А вы не уйдёте? А то я и дверь могу зачаровать!

Снейп хмыкает себе под нос и говорит:

– Иди уже. Чародей.

Я не иду. Я лечу.

Привыкшая к моему утреннему вялому умыванию ванная, наверное, удивилась бы, если бы могла.

Возвращаюсь отмытый, с тёплым, пахнущим ванилью пакетом в руках, и перед тем, как войти, глубоко вдыхаю, будто собираюсь нырнуть.

Снейп не ушёл. Он копается, конечно же, в пакетах с ингредиентами, словно у себя в лаборатории. Выдыхаю облегчённо .

Мне совершенно не хочется предлагать ему перебраться наверх, в столовую. Для праздника, состоящего из вишнёвого пирога, чая, заваренного Снейпом, и самого Снейпа, столовая не подходит. Он вроде бы не возражает, он вообще не любит официальных церемоний.

Пироги у Молли потрясающие, но есть я не могу. Могу только ковыряться в тарелке, отхлёбывать чай и исподтишка пялиться на Снейпа. Мысль, что я всё же мог бы съесть что-нибудь, взяв прямо ртом с его пальцев, прикусить слегка, слизнуть каплю сладкой вишнёвой начинки, медленно сползающую по шершавой подушечке - эта мысль простреливает тело от макушки до паха, но мне что - предложить ему есть руками? А сам Снейп не станет.

Он неторопливо и молча крошит свой кусок тонкой серебряной вилкой из фамильного набора Блэков, сортирует вишни по какому-то своему принципу, катает их в сиропе, я не заметил, чтобы он положил в рот хоть что-то.

Снейп некрасив. Резкие складки от крыльев носа до твёрдой линии рта, резкие скулы, конечно же, нос его, чудовищно выдающийся вперёд, жёсткие тёмные глаза, мрачная гримаса, изжелта-бледная кожа - попробуйте торчать в подземельях столько лет. Снейп некрасив абсолютно. Совершенно.

Но мне не хочется видеть никакое другое лицо на этом месте. Осмелься я объяснить ему - он бы понял? Не знаю. Молчу.

Так и сидим в сумрачной тишине, с одного края длинного стола - мой набор безумного зельевара, с другого - Снейп. И я. Тоже тот ещё набор.