Принцип неопределенности

Путешествовать, по её словам, было просто: вводишь в навикомп пункт назначения, он жужжит, и через десять-тридцать минут ты летишь в гиперпространстве. Несколько десятков таких скачков - и ты на месте. Вот только никакой другой комп не мог быстро вычислять прыжок, обычный корабельный думал бы сутки, а к этому моменту вводные изменялись. И к этой коробочке был желателен навигатор или пилот, имеющий квалификацию навигатора. И он должен был знать высшую математику.

Ивендо по громкой связи охрипшим, каркающим голосом объявил:

– Всем-всем! Приготовиться, мы взлетаем.

Корабль задрожал, мы медленно отрывались от поверхности планеты. Ощущение поначалу напоминало взлет пассажирского самолета, но наш пилот повел резче, сила инерции делала тело тяжелым и обманывала вестибулярный аппарат.

– Они никогда не включают компенсатор перегрузки до того, как заработают основные двигатели, - выразила недовольство Свельда, побледневшая от перегрузки.
– В Республике за такое штрафуют.

– А мне нравится чувствовать, что мы взлетаем. Движение должно чувствоваться, иначе какой в нем смысл? До тех пор, пока о нем не узнаешь - его как бы и нет.

– Смысл в процессе, а не в результате?
– предположила девушка.

– Довольно глупое противопоставление, поскольку адекватно не обосновано наличие смысла в самом начале движения, - улыбнулся я.
– И я буду очень рад, если ты сможешь найти смысл в слове "смысл". Как и вообще в любом слове.

– Я поняла, что ты умник. Не стоит это выпячивать, - отчитала она меня.
– На этой ужасной планете сила тяготения почти в полтора раза больше стандартной[1]. Любой рывок - и к ней добавляется ещё и перегрузка. Это вредно для здоровья!

– Я не заметил.

Проблем с силой тяжести я за всё это время не испытывал. Но я и не был знаком с тем стандартом, от которого здесь принято отсчитывать норму. Одно дело в обезьянках, а другое - в попугаях. Если привык к одним из них, разумеется.

– Потому что ты не человек и возможно даже не представитель родственных ему подвидов, - удивила она меня.

– Привык считать себя человеком, - пожал я плечами.

Перегрузка резко пропала. Как будто её никогда и не было, более того, я даже почувствовал какую-то лёгкость во всём теле. Я должен был, вероятно, сказать, что неожиданно, но неожиданным для меня это вовсе не было. Когда ближайшее будущее воспринимается, как часть настоящего, недолго и сбросить часть шифера с крыши. Во всяком случае, сосредоточиться на чём-то становится сложнее, а мысли расплываются, становятся нечёткими - требуется усилие, чтобы перестать завороженно наблюдать эти вероятности. Как шум вентиляторов или компрессора холодильника - он раздражает, если только обращать на него внимание. Но стоит зациклиться, и он сведёт тебя с ума. Как одинокая капля, регулярно разрывающая тишину...

– Ты вырос среди людей?
– Свельда забралась ко мне на колени.

– Да, это так.
– Это сойдет за неплохую легенду в будущем, решил я.

Зазвучала громкая связь.

– Штурман, пройди в машинное отделение.

– Свельда, меня вызывают.
– Я направился вниз, в машинное, с сожалением перенеся зелтронку на диван.

Дверь была открыта, в помещении находились Ивендо с Травером. Я машинально отметил толщину люка - хотя он и полый, разумеется, но жёсткости ему было не занимать.

– Поможешь лейтенанту с ногой, заодно получишь инструктаж. Пока мы выходим на орбиту, - встретил меня Травер.

– Во-первых, пистолет тебе не нужен, положишь его потом в каюте. И не забудь извлечь энергоячейку. Делай это со всем оружием, что у тебя есть, даже с виброножами. Мне не улыбается заделывать дыры в обшивке, после того, как в вакууме лопнут твои глаза, - продолжил Травер, а затем добавил совсем иным тоном: - И ещё: на борту только один может носить при себе оружие - капитан. Пока все не проголосуют за другую кандидатуру - это я.

– Во вторых, - вступил Ивендо, облачившийся в рабочую робу, - переоденься во что-нибудь более практичное, желательно так, чтобы в этом можно было быстро запихнуть себя в скафандр. Я думаю, что твой труп в пакете будет смотреться не так симпатично.

Сам он был в чём-то очень простом, но явно функциональном. Лёгкая обувь, почти тапочки. Что-то вроде штанов и футболки, но последняя была закреплена на поясе, а в нагрудном кармане выглядывали темные окошки. Дозиметр?

– Скафандры в рубке, кают-компании и здесь, в машинном отделении. С запасом, но мой с Нейлой только в рубке, - пояснил капитан.

Это из-за их отростков на голове, подумал я. Неудобно, наверное.

– Ничего не трогаешь без приказа, слушаешь меня.
– Назначился мне в наставники лейтенант Ивендо.
– А пока принеси вот тот сварочный аппарат. Ага, вот эту хреновину, - подтвердил он.

Я относил и приносил разные штуковины с верстака и из шкафчика с инструментами. Моё "языкознание" мне почти отказало, и аббревиатуры оставались для меня непростыми шарадами. Но описания, даваемые Ивендо, были столь красочны, что хватало и их. Всё в этих шкафах было намертво закреплено. Как сами отсеки и полки, так и их содержимое.

Ивендо и Травер корячились над металлической ногой - протез был присоединен чуть ниже колена лейтенанта. Дело значительно осложнялось тем, что он был соединен с живой ногой "электронными нервами", которые в месте слияния протеза с ногой соединялись с настоящими. Хотя чего это я говорю глупости? И те, и другие - настоящие, просто одни природные, другие созданы человеком. Это, в свою очередь, делало верхнюю часть протеза неотъёмной. Эти нервы имели обратную связь и позволяли ему контролировать положение ступни в пространстве. Периферийный нейроинтерфейс.

Соединив разорванные провода и спаяв обломки протеза, мы вернули ему способность нормально ходить.

– Вот так лучше.
– Лейтенант промаршировал по отделению.
– Теперь можно и перекур.

Пикнул сигнал громкой связи.

– Прошу команду и гостей звездолёта к столу.
– Это был кок.

– Скажете, что я подойду позже.
– Ивендо достал из нагрудного кармана мундштук.

Мы собрались в кают-компании. В ней было достаточно тесно, но арчатый потолок создавал свободное пространство над столом. В целом, корабль был спроектирован и построен не привычным для людей квадратно-гнездовым методом. Испытываем же мы, люди, к ортогональным рядам и осям странную, безответную любовь. Нельзя было найти одинаковые участки поверхностей, а сами они имели двойную кривизну, словно бы проектировщик составлял из них сложные конструкции, не имея общего представления о конечном устройстве звездолёта, прилаживая их по ходу работы. Что разумно только в том случае, если каждый такой элемент легко изготовить штучно. Или серия кораблей воистину огромна. Лёгкий ужас настиг, когда я пытался поставить себя на место несчастного прочниста, вынужденного это обсчитывать.

– Внимание!
– громко объявил незнакомый женский голос.
– До входа в гиперпространство пять секунд. Четыре...

– Прошу к столу, - приглашающе взмахнул рукой Фарланд.
– Сегодня на ужин жаркое по-кореллиански.

Пахло вкусно, желудок забурчал в предвкушении.

– Один, - закончил отсчет строгий женский голос. Речевой информатор. Посуда звякнула, жалобно застонали переборки и, похоже, само судно, воздух замерцал.

– Никогда не понимал людей, что давятся на корабле стряпней дроида или разогреваемыми пищевыми пакетами, - заметил Рейсен.