Принцип неопределенности

Мы начали партию. Я смотрел на его карты и сравнивал результат с тем, что напророчил заранее. Ошибся немного, но только раз. Какова вероятность того, что пророчество совпадёт со свершившимся? Следует относиться к этому серьёзнее и начать вести статистику. Она может сказать очень и очень многое. Такое, что сможет перевернуть всю картину мира. Или оставить её корни непотревоженными. Но эксперимент предполагает известную конструкцию лабораторной установки. Значит, надо заменить источник информационной энтропии на что-то более предсказуемое. И вряд ли Травер позволит ломать свой стол для пазаака. Жаль.

– Так неинтересно.
– Фарланд продул три из четырёх раундов.
– И лучше обманывай компьютер. Он не ответит тебе выстрелом из бластера.

Он собрал карты и вышел. Надо попробовать и с другими членами экипажа. Но не выигрывать, а контролируемо поддаваться. Я коварно оскалился в предвкушении эмоционального пира.

Рукопашный бой и пилотирование стали проще, я уже почти мог установить контакт с Силой, несмотря на удары или необходимость держать в уме трёхмерную картину корабля и его окружения. Игра в поддавки, к сожалению, никому не понравилась, за исключением капитана. Он же стал старательно объяснять мне правила шулерства и игры на публику. Мы отрабатывали их на практике, ставя выдуманные кредиты и контейнеры пшеницы на кон. Играть на деньги со мной он зарёкся. "Главное", - говорил он, - "вовремя вытащить ствол, раньше, чем разъярённая жертва шулера". Я предложил потренироваться и в этом, благо пистолеты без энергоячеек у нас были.

– Травер, - охнула увидевшая это Нейла.
– Чему ты учишь мальчишку?!

– Сохранять свою шкуру в целости, - в который раз убирая пистолет, сказал он.

Он сидел напротив меня. Я же сидел с закрытыми глазами и ждал той секунды, когда его рука опустится на рукоять оружия. Взломать шифр, которым он закодировал выражение своего лица, не представлялось возможным. Отсутствие предохранителя играло же положительную роль. Но вес...

– Но шулерство! Это хорошо не закончится.

– Не более грязно, чем контрабанда, - солгал капитан.
– Если сел играть за стол, будь готов выйти из-за него без штанов и паспорта.
– Он играл с колодой, ловко переставляя карты почти всеми пальцами разом, так что не возможно было уследить за тем, как они беспрестанно меняются местами.

Играл он классно. Более того, играть он умел и без специального стола, перемешивая колоду вручную, как это делали игроки Земли. И показывал восхитительные трюки и тонкие моменты игры с простой колодой. В таких случаях 'рука' набиралась иным способом. Очень познавательно и, заодно, хорошая разминка для пальцев.

– И я не 'мальчишка'. У меня в паспорте записано, что я совершеннолетний, - очнулся я от раздумий.

– И посадят тебя, как совершеннолетнего!

– Я правильно понимаю, что мы возим контрабанду?
– я не стал дожидаться ответа.
– Я уже нарушаю закон. Одним больше, одним меньше.

– Это разница между колонией-поселением с воспитательными занятиями и строгачём, - заявил Травер.
– Но не будем о грустном. Наша 'жертва' прибудет через пару часов. Стоит пройти в пилотскую. На тебя последняя надежда, Олег, займёшь место второго пилота - у тебя единственного получается не разбить мою 'шлюху' о дюрастиловые зажимы.

– Есть, капитан!

Не, ну он серьёзно? Я, конечно, мог запарковать корабль в док сложной формы, но всего функционала приборной доски ещё не изучил. А назначение половины кнопок оставались для меня загадкой. Кстати, насчёт кнопок. Сенсорных панелей и голопроекций с отслеживанием движений пальцев в кабине у нас было немало. Но вся эта красота дублировалась привычным управлением, даже был авиагоризонт и дюжина будильников[9] на периферии. А гарнитура цеплялась к креслу кабелем[10]. Для режима радиомолчания. Радиоразведка могла отследить корабль и по пренебрежимо слабому сигналу радиогарнитуры. А если наушники были оснащены гиперприёмником, проще было нарисовать на лбу мишень[11]. Благодарить за все эти предосторожности следовало сначала отца Травера, затем золотые руки Ивендо и Сольвина.

Я рассматривал всё это, сидя в кресле второго пилота. Корабль автоматически выходил в заданную координатами точку. Помимо самой координаты я ввёл желаемый вектор скорости в ней. Затем ввёл и желаемое время прибытия - от него зависела тяга двигателей и компенсируемые перегрузки. Просчитать оптимальную траекторию в пустом пространстве мог и бортовой компьютер. Выражаясь лётными терминами, все полёты в космосе ведутся по приборам, а не визуально.

– Сигнал. Вижу расчетную точку. Иду к ней.
– Капитан отдал мне управление. Я включил режим тишины. Нас не должны заметить.

Это была точка центра массы приближавшегося корабля.

– Так обычно поступают пираты. Засядут в маскировочных полях и ждут. Пока торговец не выйдет рядом. Выжигают двигатели, пока щит ещё не успели даже зарядить. Ионная пушка. Затем абордаж. Глушат связь, делают всё быстро, чтобы приз не смылся в гипер.

– Очень разумная тактика. Но нам надо быть ещё ближе. Точными, как хирург.
– Я подвел корабль ещё ближе, выравнивая направление и скорость движения. Сила была со мной плечом к плечу, даруя мне надежную опору и придавая уверенности в себе.

– Охуеть, - сказал капитан севшим голосом.

Громада корабля материализовалась и плыла рядом с нами. Так близко, что из рубки можно было прочитать надписи на технических отверстиях и лючках.

– Десять метров. Расчётный выход.
– Я стал медленно сближаться с корпусом корабля. Действительно потрясающего своими размерами. Четыре километра в длину - шутка ли?! Озаренный огнями истинно раблезианских масштабов звёздный корабль. Куда до него линкорам и прочим хищникам! Но самые крупные твари, как правило - травоядные.

– Ни хатта себе расчётный! Это пиздец, какой расчётный выход.

– Расчётный двадцать. Со мной Сила, это плюс десять, всё нормально, никакого риска не было, - я старался успокоить скорее себя, чем твилека. Умом я понимал, что всё было точно так, как я рассчитал, а затем предвидел. Но чувства кричали мне, что это была очень рисковая затея. Уже была - смысла переживать более не было.

Я медленно обогнул циклопический куб-секцию и нырнул в небольшое углубление на корпусе. Чуток подвинул корабль и зацепился оставшимися тремя из четырёх лап шасси за стенку. Магнитные зажимы крепко держали нас на ней. Резкий манёвр мог сбросить нас, но эта туша не была на него способна.

– У тебя получилось!

– Я думаю, нам можно пересмотреть мою долю, скажем, до тринадцати процентов.
– Момент был подходящий.

– Но Олег, ты совсем недавно на корабле!
– возразил капитан.

– Двенадцать.

– Ты неплохо пилотируешь, но тебе ещё многому надо научиться.

– Одиннадцать и не меньше.

– Согласен, - сдался капитан. Не торгуйся я, Травер перестал бы меня уважать.

Фарланд принес кафа. Усечённые конусы, блестевшие полированным металлом, имели теплоизолирующий слой внутри тонких стенок и закрывались плотно сидящими откидными крышками.

– Пейте, пока не прибыла досмотровая группа.

Это стоило сделать сейчас. При прибытии таможни мы готовились отключить реакторы, компенсаторы перегрузки (они же создавали на корабле искусственную гравитацию) и даже систему жизнеобеспечения.

– Принайтуйте всё, что валяется где попало, хорошо?
– сказал нам капитан. Сам он утруждать себя физическим трудом не собирался.

Весь хлам, не закреплённый надежно, мог быть сорван перегрузками и разбит о переборки. Крепить в корабле было принято всё. Для этого существовали специальные крепления, скобы, антабки, верёвки, номенклатура стандартизированных контейнеров всего спектра размеров. Все предметы обихода, выпускаемые для космолётчиков, имели места для закрепления их в подходящих разъемах. Даже моя зубная щетка имела в рукояти круглое отверстие и присоединялась у раковины откидной защелкой. Очень крепкой на вид.