Принцы и нищая, или Золушка на двоих

…Яркая вспышка, кажется, молния ударила в море прямо под террасой, хоть это было и не так. Ева интуитивно зажмурилась. А в следующий миг мир взорвался громовым ударом. Ее просто оглушило.

«Вот ты и подписала себе приговор. А Небеса поставили на него печать!» — подумала Ева.

Бормиас склонил голову и поцеловал ее руку, потом поднялся.

— Брат, ты свидетель нашей помолвки! — сказал он Грайнору. — Завтра же отправлю гонцов к маркизу Гуадор. Нужно подтвердить согласием маркиза, хоть это и формальность.

— Уверен, он будет согласен, — сквозь зубы процедил Грайнор. — Рекомендую еще пожаловать ему герцогский титул, он будет доволен.

Потом резко расцепил руки на груди и подошел к ним. Прикоснулся к плечу брата и расхохотался:

— Вот, значит, как, брат! Ты женишься на любимой девушке, а для меня приготовил иноземную принцессу с дурным характером! Неплохо, неплохо… Боюсь, я недооценивал тебя! Простите, Ева… Я шучу! Искренне поздравляю вас… Дай сюда свою руку, брат! Вот уж никогда не думал, что ты снова найдешь себе невесту! Ева, дорогая, мы теперь почти родственники, вы позволите поцеловать вас в щеку?

«Кажется, у него истерика!» — подумала Ева.

Вечно циничный и спокойный принц сейчас был похож на распоясавшегося шута. Нечто подобное Ева видела той ночью, когда он вызвал ее в свою спальню, напился, целовал.

Больше не будет целовать, подумалось Еве. Никогда.

Официальная свадьба с Бормиасом. Наверно… несколько счастливых дней и ночей. А потом она опередит Грайнора и расскажет мужу всю правду.

Потом… Потом, наверное, умрет.

* * *

Гроза грохотала над курортом еще два часа. Еве с принцами пришлось спрятаться в помещение ресторана, где они еще долго беседовали, порой заказывая легкие напитки или пирожные.

Грайнор время от времени снова странно шутил, можно сказать — паясничал. Но его легкую неадекватность замечала лишь Ева.

Бормиас же был просто счастлив, просто доволен…

А странную «веселость» Грайнора воспринимал как радость за брата, нашедшего свое счастье.

Особое, порой не совсем однозначное (то есть на грани приличий) внимание брата к Еве Бормиас тоже явно считал желанием лучше узнать будущую родственницу.

В какой-то момент Ева отошла к окну, оставив принцев поговорить наедине. Смотрела в серую стену дождя, водопадом льющуюся из темного-лилового грозового неба, вспенивающую и без того бушующие волны. Глядела на мечущиеся молнии… Слушала грозовой грохот.

С каждым ударом она немного вздрагивала, и сердце тревожно ухало. Так бывает: природный катаклизм вызывает особое чувство опасности, даже если сам ты в безопасности.

А Ева не могла ощущать себя в безопасности, несмотря на то, что двое сильных могущественных мужчин стояли у нее за спиной. Вернее — сидели за столиком и сейчас что-то обсуждали в полголоса.

…Как было бы хорошо, если бы не было подводных камней! Если бы все это было по-настоящему!

Она по-настоящему стала бы невестой Бормиаса. Любимой и оберегаемой. А Грайнор по-настоящему радовался бы их счастью, как преданный, хороший брат.

И не было бы ни ее особой природы, ни Габера, охотящегося на нее…

Ничего бы не было.

Только обычная спокойная жизнь. Обычная жизненная история.

— Я обсудил с братом вопрос, касающийся черного мага, — сказал Бормиас, подойдя сзади.

— Наверное, не стоило… — начала Ева.

С другой стороны, почему бы не поставить брата в известность об опасности, грозящей невесте старшего принца. В обычной, нормальной жизни так бы и поступили. А Бормиас ведь живет как раз нормальной жизнью.

Это она, Ева, в плену лжи, сплетенной Грайнорм и ею самой.

— У брата есть свои связи в магических кругах, думаю, его помощь будет не лишней, — сказал Бормиас.

Ева поежилась, глядя в стихающий дождь. Ей неожиданно стало холодно. Чуткий жених ощутил это, снял свой пиджак и накинул ей на плечи. Еву обдало запахом мужественности, сладким ощущением надежной защиты. И на мгновение она позволила себе откинуться назад и опереться спиной на плечо Бормиаса.

А вдруг старший принц умудрится защитить ее от всего? Может, стоить поверить ему, поверить в него? Не смей попадаться в эту ловушку, одернула себя Ева.

Все так хорошо, пока он не знает правды. Но когда узнает… «Он не будет тебе отцом или матерью…» — всплыли слова отца из прошлого.

А кроме отца и матери, никто не устоит перед искушением, узнав об истинной природе Евы.

* * *

Ночью ей снилось прошлое.

Сперва отдельные картинки.

Вот она, двенадцатилетняя девочка, бежит по тропинкам королевского сада навстречу отцу. Она так давно его не видела! Так торопится повиснуть у него на шее!

И вдруг ей становится плохо…

Еву начинает словно бы выворачивать наизнанку. Каждую ее кость, каждую мышцу выкручивает, как на дыбе. Она падает на четвереньки и, сдерживая рвущийся крик, отползает в кусты. Откуда-то она точно знает, что нельзя кричать.

Нельзя привлекать внимание. Ни в коем случае! Должно быть, древний инстинкт подсказывает ей это…

Это длится долго. По крайней мере, Еве выворачивающие ее мучения кажутся вечностью… Она мычит сквозь зубы, захлебывается слезами. Терпит и умоляет Господа закончить эту муку.

И вдруг ее руки, которыми она зажимает себе рот, становятся горячее… Совсем горят! Пылают, как пожар! Еще несколько минут она катается по земле и вдруг…

И вдруг все становится хорошо.

Она чувствует в руках и ногах необыкновенную силу. А в сердце растекается живая, первобытная радость…

Ей хорошо. Так хорошо, как не было никогда прежде до этого!

Если бы у нее были крылья — она раскрыла бы их и полетела!

А дальше из-за кустов появляется отец.

— Доченька, это я, твой папа… Я все видел… — очень осторожно протягивает к ней руку ладонью вверх, словно она была диким животным, которое нужно приручить. — Прошу тебя, попробуй вернуться… И, Ева, нам нужно будет уехать…

В жизни отец говорил все это не сразу. Необходимость отъезда он объяснял Еве потом, когда все прошло. Но он так же появлялся из-за кустов с рукой ладонью вверх, так же осторожно приближался к ней. Ева помнила это отчетливо, и нередко видела во сне.

Как один из моментов, изменивших ее обычную, прежде благополучную жизнь.

Следующий сон тоже был из прошлого. И в чем-то даже мучительнее.

Тесная комната, куда ее поместил король. Не тюремная камера, ведь у него не было цели мучить ее. Лишь хорошо спрятать до того момента, когда он сочтет нужным использовать ее и обрести почти бесконечное могущество.