Принуждение к миру

Виману эту, добытую в бою витязей с магистром ордена Раздела Махаевски, использовали теперь часто, так как это был единственный летательный аппарат, способный развивать скорость до шести тысяч километров в час и незаметный для радаров земных средств ПВО. По слухам, такими аппаратами пользовались только сами жрецы. РуНО, к сожалению, обладал только двумя энлоидами, трофейным и созданным по чертежам инженеров Леонова и Фёдорова. «Доморощенный» энлоид был поменьше и всё ещё проходил испытания.

Вимана, похожая скорее на двояковыпуклую линзу с разной степенью кривизны, чем на «летающую тарелку», – невидимой она становилась в полёте, когда её корпус покрывался слоем плазмы, поглощающим свет и почти все виды радиоволн, – стартовала ночью, и уже утром, в начале шестого, доставила группу Ратибора к берегу Ледовитого океана. Пилот хорошо знал местность, так как высаживал здесь Данилина несколько дней назад, и не заплутал.

Сели между сопками, в распадке, по дну которого струился ручеёк с прозрачной и вкусной – все попробовали – водой, покрытый струями утреннего тумана.

– Утряска, – скомандовал Ратибор, когда вимана улетела, в мгновение ока растаяв в небе.

Бойцы группы попрыгали на месте, проверяя, не звенит ли какая-нибудь деталь боевой укладки.

– Вопросы?

Три пары глаз отразили готовность работать. Всем всё было понятно, обстановку они знали, местность изучили ещё до полёта и хорошо представляли, с чем предстоит столкнуться.

– Уши! Ноги!

Группа пришла в движение.

Команда «уши!» означала: сосредоточиться на бесшумности бега и прослушивании всех долетающих до слуха звуков. Команду «ноги!» можно было не комментировать.

До лагеря геологов от места высадки было около трёх километров, и отряд СОС преодолел это расстояние за полчаса. Вышли к сопке, с вершины которой открылся вид на береговые обрывы бухты с островком посредине и на палатки лагеря.

– Вертолёта не вижу, – доложил глазастый Икона; в отряде, как и вообще в системе СОС, бойцы звали друг друга только по кличкам; кроме Иконы (парень действительно походил на молодого Христа) под командованием Ратибора находились ещё Кремень и Клюв.

– Лагерь не охраняется, – добавил Кремень.

– Охват, – сказал Ратибор. – С оглядкой!

Бойцы, одетые в боевые спецкостюмы с интеграционным защитным слоем, превращавшим их в зыбкие тени, бесшумно метнулись вниз, охватывая лагерь слева и справа. Ратибор остался на месте, наблюдая за сопками и окрестностями лагеря, ловя подозрительные сдвиги перспективы и колебания растительности. Данилин до сих пор не дал о себе знать, и это тревожило: он был витязем (кем мечтал стать и Родарев-младший) и не мог пропасть без вести без веской причины. Поэтому надо было на все сто процентов соблюдать пункт наставления для спецназа, имеющий говорящее название «СРАМ»: «сведение риска к абсолютному минимуму».

Кремень спустился к палаткам, осмотрел одну, вторую, третью, заглянул в четвёртую, самую большую, и вскинул над головой три пальца.

– Икона! – позвал Ратибор в усик рации.

Оперативник скользнул к палаткам, скрылся в той, возле которой остановился Кремень. Через несколько секунд наушники раций донесли его приглушенный голос:

– Геологи здесь, трое, лежат связанные, с кляпами во рту!

– Клюв, обзор! – Ратибор скатился с сопки, держа наготове оружие (все они были вооружены новейшими «ПП-10»), влез в палатку.

Отчётливо пахло мочой.

Икона уже развязывал зашевелившихся бородачей.

– Тихо! – прижал палец к губам Ратибор. – Свои! Что тут у вас произошло?

– Сначала дай пос…ть! – чуть ли не со слезами попросили геологи. – Сутки здесь лежим!

– Кремень, наружка!

– Всё тихо.

Геологи, ворочаясь с трудом, вылезли из палатки, помочились за камнями.

Один из бородачей, с редким пушком на голове, кряжистый, начал было сыпать проклятиями, но его остановил другой, повыше и пожилистей, он и оказался начальником партии по фамилии Веллер-Махно:

– Вертолёт захватили, нас скрутили как котят…

– Помедленнее и по порядку.

Веллер-Махно набычился, помял губы, затекшие от кляпа, заговорил потише, выбирая выражения.

С его слов выходило, что пришлый товарищ по фамилии Данилин исчез вместе с «антиопухолью». Лётчица Наталья полезла в кратер на острове, чтобы посмотреть, не свалился ли Данилин в дыру в дне кратера, туда же прыгнул молодой геофизик (кряжистый геолог назвал его башибузуком), а затем в кратер свалился вертолёт, управляемый неизвестно кем.

– Теперь они все трое там, под сгоревшей вертушкой, – угрюмо сказал третий бородач, которого звали Петром Леонидовичем.

– Кто же вас повязал?

– Это потом уже случилось, – снова взял инициативу в свои руки Веллер-Махно. – Мы вернулись в лагерь, я позвонил в Красноярск начальству, хотел доложить о происшествии, не дозвонился, а тут в лагерь ворвались трое в каких-то странных мундирах – зелёное с чёрным, пятнистое, почти невидимое…

– Сначала пролетела «тарелка», – перебил коллегу кряжистый.

Бойцы переглянулись.

– Что за тарелка? – раздул ноздри Ратибор.

– Да мы её почти не видели, – недовольно бросил взгляд на кряжистого Веллер-Махно. – Свистнуло, как будто кто камень бросил, над головами пролетело что-то стеклянно-металлическое, мы толком не разглядели, что это было.

– Говорю же – «тарелка», – поджал губы кряжистый. – Круглое, метров десять в диаметре, скрылось за сопкой, а потом оттуда и выскочили эти… инопланетяне, блин! Ни одного слова не сказали! Повязали за секунду и побросали в палатку!

– Хорошо, хоть не убили, – проворчал Пётр Леонидович.

– Где они, инопланетяне ваши?

– А кто ж знает? Мы их больше не видели, так и лежим с прошлого обеда, пошевелиться боимся.

Откуда-то издалека прилетел металлический стон.

Все застыли.

– Залив! – прошептал Икона.

– Вот они где, – оскалился Веллер-Махно, – на острове, вертолёт разбирают.

– Зачем?

– Ну, не разбирают, пытаются сбросить с дырки, в которую убралась Опухоль и ушли наши ребята.