Принятие

Они проверили всех шпионов Бротты, которые в данный момент находились в Стоглавой, вскрыли не одну сеть их осведомителей. Шувалов сам был потрясён насколько глубоко вражеские шпионы смогли проникнуть в ряды имперской разведки.

В основном слабым звеном оказались либо самые старые, либо самые молодые.

Несколько стариков, обиженных нововведениями молодого императора, помогали, как им казалось, восстановить утраченную империей приверженность к старым традициям. Старые дураки!

А вот с молодыми дела были похуже. В основном это были любители поиграть в азартные игры, дети обедневших дворянских семей, любители платной любви и других дорогих развлечений. Эти продавались за деньги.

Но были среди них и те, кто совершил какую-нибудь глупость и боясь разоблачения становился осведомителем врага.

Многие были арестованы, некоторых просто отстраняли от службы, шла подготовка к судам. Но Шувалов чувствовал, что главная крыса им ещё не попалась и, что самое страшное, вчера, на допросе одного из офицеров, который проигрался на скачках и, чтобы выкупить обратно своё поместье стал одним из шпионов Бротты, он услышал, что «есть настоящий наследник» и понял, что-то важное он упускает, что-то, что началось не вчера, и даже не год назад, а гораздо раньше.

И страшная мысль пришла в голову Шувалову. Мысль о том, что смерть первого наследника, старшего брата императора, убийство отца императора, на самом деле лишь звенья в цепи этих событий.

Шувалов шёл к императору и не знал, что вечером получит письмо от Якоба Морозова, которое добавит ещё больше неопределённости и заставит действовать как можно быстрее. Но вот будут ли эти действия решением Шувалова или это невидимый кукловод управляет им и всеми остальными?

Император работал. Он не мог спать. Конечно, он был в курсе, что происходит и его каждый раз охватывал ужас при мысли, что ему предстоит править во время смутных времён. Больше всего император боялся бунта. Бунта, который мог возникнуть в армии.

Каждый раз, получая информацию о том, что в какие-то воинские части не дошло жалование солдатам или офицерам, что была поставлена гнилая ткань на шинели, что солдаты отравились тухлым мясом, император вызывал Паскевича, тот мчался и решал вопросы, но вскоре всё повторялось заново.

Шувалов зашёл в кабинет, сел напротив императора, отметил, что тот выглядит очень уставшим и, открыв неизменную папку, начал докладывать.

Уже к середине доклада у императора сделался вид человека, обречённого на казнь.

— Что делать будем, Александр Иванович? — устало спросил император, —

Есть мысли, кто стоит за всем этим? Бротта?

Шувалов пожевал губу, помолчал, как будто решал говорить или не говорить, но всё-таки ответил:

— Нет, не Бротта, Ваше Величество, это кто-то из своих. Причём близкий.

— С чего ты взял?

— Уж больно про всех всё знает, да и стиль такой… не куртуазный.

Император даже улыбнулся. Но на самом деле было не до смеха. Да, маленькое сражение удалось выиграть, раскрыли большую сеть шпионов, но до победы в этой войне было ещё далеко.

Императору было противно, что так много людей готовы были предать империю и его. Неприятное и жуткое чувство. Он ведь со многими этими людьми встречался в коридорах дворца, здоровался. А они?

***

Ирина почувствовала себя … Ирэн Виленской. После того, как прозвучало её имя и стало понятно, что она и есть баронесса Виленская, на неё с вдруг с нескрываемым презрением посмотрел Николай Обухов.

Реакция самого барона Виленского была непонятной. Он вдруг сделался холоден и даже отстранён.

Позвал Сашу, но тот спрятался за Ирэн и напрочь отказался выходить.

Князь Обухов, одёрнув, что-то пытавшуюся сказать сестру, наскоро попрощался, и коротко кивнув Забела и барону, ушёл не оборачиваясь.

Ирине стало обидно, но она знала, что скорее всего ей придётся с таким отношением столкнуться в столице и надо просто дождаться аудиенции императрицы, после которой многое может разрешиться, по словам Лизы Тумановой.

— Что произошло? — спросил Забела, с совершенно счастливым видом рассматривая разгромленную «кладовку». Выглядело это странно.

Но Ирина не собиралась останавливаться, прежде всего ей нужно было восстановить стенды, а служащий Манежа, после ухода князя Обухова, явно собирался сбежать.

Поэтому Ирина официально поздоровалась с графом, точно так же поприветствовала барона Виленского и вновь приказала служащему отвезти её на пустой стенд.

Всё-таки Забела всегда быстро соображал…ну за исключением некоторых моментов. Ирина так и не поняла, что это было. Всегда выдержанный с точки зрения этикета Забела при чужих людях позволил себе подобную фамильярность не просто с аристократкой, а с женой своего сослуживца.

Зная, что Забела никогда и ничего не делает просто так, Ирина подумала, что возможно он знал, что барон Виленский увидит эту сцену, и разыграл такую вот «провокационную радость» исключительно для него. Иногда, после подобных проявлений радости, не оставалось никаких вариантов, кроме одного: - жениться на «опороченной». Просто не предполагал, что у этой сцены окажутся ещё свидетели.

Вот же стратег недоделанный! — подумала Ирина, пока, не понимая, как к этому относиться.

Ирина шла впереди, сразу за служащим, который показывал дорогу, Сашенька шёл рядом с ней, держа маму за руку, что тоже было явным нарушением этикета, но Ирине было плевать. Если её сын хочет держаться за руку, то она будет держать его руку, несмотря ни на кого.

Ирина знала, что сзади, вслед за ней и Сашей идут граф Забела и барон Виленский, но не видела, что мужчины сверлят друг друга злыми взглядами.

Свободный стенд оказался… маленьким, на нём можно было разместить только что-то одно, либо с трудом впихнуть кримы, мыло и, если очень постараться, то изделия стеклодувов, возможно стетоскопы. А вот металлические изделия и «белый камень» совершенно точно уже не помещались.

Служащий устало спросил:

— Берёте?

Ирина ответила, что берёт, но и от «кладовки» не отказывается, чем вызвала явное разочарование у служащего.

Ах, ты же «деловой огурец», — подумала Ирина, — значит пока была страшненькая кладовка, то никому была не нужна, а сейчас, когда открылась красота, сразу и место новое нашлось, и всем понадобилось. Не отдам, у меня «гости заморские» приглашены.

Ирина довольно резко приказала служащему подготовить помещение, чтобы и следа погрома не осталось, выделить отдельную охрану, если уже нельзя свою приводить в Манеж, и обеспечить доступ её людям сегодня после закрытия выставочного дня, для оформления нового стенда.