Принятие

Хотя Забела и нарушил все мыслимые пределы этикета, радость его была неподдельной, но скорее дружеской, чем любовной. А вот барон держался не как муж, а скорее как мужчина, который хочет им быть.

Загадка, однако…

Но пока Николай не разобрался, нечего Соне встречаться с баронессой.

Но Николай, как и всегда, недооценил характер сестры. Ведь знал же, что если Софья Обухова что-то решила, то ничто её не остановит, но понадеялся на благоразумие.

По приезде домой, сразу послал за семейным законником. Надо было разорвать помолвку, пока Ставровский снова не вытащил своего племянника.

— Но всё же как хорошо, что Соня сама всё увидела и сама отказалась, — ещё раз пришла мысль молодому князю.

Конечно, как часто семнадцатилетние не верят любящим их людям, а предпочитают «набивать свои шишки», иногда очень болезненные.

***

Дождавшись, когда подъедут люди из особняка с запасными товарами, вместо испорченных, Ирэн с сыном и отцом, в сопровождении отряда охраны, графа Забела и барона Виленского, тоже выехали с выставки.

В особняке Ирэн ждал сюрприз. Приехал доктор Путеев, который высох ещё больше, а Ирина поняла, что за всеми этими хлопотами забыла рассказать ему о письме Анны. Сначала она решала каким образом донести до Николая, что «путь открыт», но так, чтобы соблюсти просьбу Анны, которая переживала, что любовь Путеева на расстоянии сошла на нет, потом закрутилась с мылом и со сборами, и так и не поговорила, а писать о таких вещах в записках не хотелось.

И сейчас, глядя на Николая Ворсовича, жалела, что не нашла времени. Выглядел Путеев словно месяц ничего не ел и не спал. Круги под глазами, на лице только его замечательный нос и остался.

Прасковья Валуевна спала, к ней Ирина побежала первым делом, чтобы узнать, как она себя чувствует. Но ей позволили только взглянуть на лежащую в кровати госпожу Гайко и пообещали сразу послать за Ирэн, как только та проснётся.

Ирина очень устала и ей очень хотелось побыть с семьёй, а барон Виленский пока в семью не входил. И дело даже не в официальном статусе, а в тех ощущениях, что дарила семья: тепло, спокойствие. С семьёй было комфортно находится вместе, не надо было ничего из себя изображать.

Ирина пока барона толком и не узнала. Но приглашать на ужин Забела и не приглашать барона было бы странно, поэтому Ирэн предложила остаться на ужин обоим, в надежде, что оба и откажутся. Но, похоже ни один из них не собирался отступать и оставлять её одну. Вдруг «соперник» передумает и вернётся, даже если сначала откажется.

В общем ужин получился шумным. Путеев рассказывал про то, как идёт оснащение больниц и полевых госпиталей шприцами и сетовал, что стеклодувная мастерская, которую запустила Ирэн, еле справляется, и что надо бы расширяться.

Завтра на выставке Путеев договорился встретиться с бароном Виллье на стенде у Ирэн.

Ирэн стало весело, и она рассказала историю со своим стендом и часовней. И то, что теперь у неё два стенда.

Граф Забела, выслушав историю с мануфактур-коллегией так сжал зубы, что у него обозначились желваки на лице, и, переглянувшись с бароном Виленским, едва заметно кивнул.

Что означал этот молчаливый диалог Ирина так и не поняла. Но решила не спрашивать на какую тему они глаза щурят и головой кивают.

Вдруг дверь открылась, и слуга доложил, что Ирэн Леонидовну спрашивает какой-то офицер.

— Зови, — сказал Леонид Александрович, за что Ирина была ему очень благодарна.

Через минуту в столовую в сопровождении слуги вошёл человек, по виду которого можно было сказать, что ехал он «три дня и три ночи». Высокий, с русыми волосами, убранными в хвост, широкоплечий, несмотря на заметную усталость он вошёл ровно, держа спину прямо, хотя Ирине казалось, что чуть толкни его и он рухнет, чтобы сразу заснуть.

— Вадим, — встал из-за стола барон Виленский, — какими судьбами?

Мужчина вздрогнул, как будто он спал, а слова барона его разбудили.

— Серж? — удивлённо спросил офицер и пошатнулся. Виленский подхватил его и усадил на стул, поднесённый слугой.

— Поручик Головин, — представился мужчина, попытавшись встать, но барон не позволил, — я должен передать письмо, срочное, Ирэн Лопатиной, — немного «зажёвывая» некоторые звуки, как будто в горле у его пересохло, проговорил офицер.

Ирина встала и вышла из-за стола.

— Я Ирэн Лопатина, — сказала она, глядя на мужчину, и, замечая, как Виленский недовольно морщится.

Офицер всё-таки встал и, вытащив из-за пазухи немного смятый конверт, передал Ирине.

На конверте рукой Якоба Морозова было написано:

«Ирэн Лопатиной, лично в руки, срочно»

В полной тишине такой, что Ирине показалось даже дети перестали жевать, Ирина раскрыла письмо, начала читать про себя. Читала и с каждой строчкой понимала, что это крик о помощи человека, который не видел другой возможности передать информацию и быть уверенным, что она дойдёт по назначению.

Ирина посмотрела на детей и обратилась к братьям и сыну:

— Мальчики, можно вас попросить проводить Глашу с Танюшей и подождать меня наверху в гостиной.

Дети не стали спорить, что было не совсем обычно. Только Саша подошёл к Ирэн и обнял, вслед за ним от Глаши вырвалась Танюша и тоже подбежала к маме с обнимашками.

Когда дети ушли, остались только Леонид Александрович, граф Забела, барон Виленский и доктор Путеев.

Офицер продолжал сидеть на стуле, держа спину прямо и…спать.

Ирина убедилась, что дверь в столовую плотно прикрыта, слуги все вышли, пригласила всех снова присесть за стол, и мрачно сказала:

— Мыло не дошло до армии и там… всё очень плохо

Забела и Виленский одновременно протянули руки к Ирэн, чтобы та передала письмо.

Ирина просто протянула письмо в руке в сторону мужчин, ожидая пока мужчины разберутся кто из них первым прочитает.

Письмо взял Забела, и Ирина ещё раз отметила, что он похож на своего алабая, такой же целеустремлённый и опасный. Но поняла, что Виленский уступил не потому, что испугался, а скорее из тех соображений, что устраивать сейчас «битву» кто круче ну совсем по-детски будет.

Забела, прочитав письмо, помрачнел и передал его Виленскому. Пробежав глазами письмо, тот непонимающе посмотрел на графа, потом на Ирэн и Ирэн поняла, что барон не в курсе про мыло от слова совсем.

Барон передал письмо Путееву и попросил:

— Расскажите с самого начала.

Начал Забела, Леонид Александрович периодически добавлял какие-то детали, оборачиваясь на Ирэн. Ирэн молчала, только один раз добавила, что испытания провёл доктор Путеев с помощью военных лекарей из Никольского гарнизона.