Природная ведьма: обретение силы

— Ну, так я докажу, что это не так! — я выхватила меч из ножен оторопевшего архангела, не дав ему закончить, и поднесла острие к безымянному пальцу, демонстрируя решимость отрезать его вместе с кольцом. Если это единственный способ сохранить ему жизнь, позволить освободиться от меня и от столь никчемного хранителя, если единственный способ дать ему свободу от связующего заклятья, я должна это сделать. Наверняка Дамиан сможет потом прирастить палец обратно при помощи магии.

— Не смей! — он схватил меч прямо за лезвие и с силой вырвал его из моих рук. Сердце остановилось, когда я увидела кровавые струи, хлынувшие из его ладоней.

— Что я натворила, — похолодела я.

Меч выпал из рук архангела.

— Ты можешь залечить это?

— Рану от моего меча залечить нельзя.

— Прости… прости, прости меня! — я в панике усадила мужчину обратно на кресло и, схватив полотенце — первое, что попалось под руку, упала перед ним на колени. — Я сейчас все сделаю, — от переживания у меня тряслись руки, а слезы застилали глаза. Я с огромным трудом, но разорвала полотенце на несколько длинных тряпок и перевязала ими ладони Кристиана. Полотенце моментально пропиталось его кровью, которая не желала останавливаться. Вся в крови верховного главнокомандующего, я сидела перед ним на коленях и зажимала его ладони, в надежде, что произойдет чудо и кровь просто перестанет течь. «Умывшись кровью светлого», — вспомнила я слова прорицательницы, заметив, что вся выпачкалась в крови архангела. Первая кровь. Отогнав наваждение, я с болью в голосе протянула, — Скажи, что мне сделать?

— А ты подуй и все пройдет, — подсказал ехидно филин. Я была так испугана и расстроена, что даже не смогла ответить ему или швырнуть чем-нибудь увесистым, чтобы глупости под руку не городил.

— Поцелуй меня, — тихая просьба. Я сначала оторопела, но опомнившись, безропотно потянулась к губам архангела. Замерев в каких-то паре сантиметров, решила уточнить.

— Ты не умираешь?

— Нет, — нахальная улыбка и меня, сжав в объятиях, усадили на колени и бессовестно поцеловали. Вырываться не было ни сил, ни желания. От страха потерять его по такой глупой случайности, от страха осознания, что его может не стать, я едва не задохнулась. А теперь, когда это отступило, в меня словно заново вдохнули жизнь. Обняв его изо всех сил, я ответила на поцелуй со всей нежностью и страстностью, на которые была способна, но… Но осознание происходящего медленно и верно возвращало меня к действительности. Сначала я замерла, потом отстранилась, потом вырвалась из его объятий и отошла к окну, чтобы между нами было как можно больше пространства. Чтобы эта безумная тяга, которая магнитом тянет прижаться к нему и оказаться в кольце его рук, отступила, наконец.

— Почему, почему каждый раз, когда ты даешь волю чувствам, делаешь шаг вперед, ты убегаешь? От чего ты бежишь, Элизабет? — он не двигался с места и не приближался, чувствуя, что не стоит этого делать.

— От себя, — глядя в окно, за которым начал накрапывать дождь, честно призналась я. — От себя и своего прошлого.

— Уверен, в нем нет ничего, с чем бы мы не справились, — теперь он стоял за моей спиной, но не касался меня. Лишь теплый полог окружил со всех сторон, погрузив в бесконечную мягкость и подарив чувство защищенности.

— Для человека вашего положения подобная уверенность может обернуться серьезной катастрофой, — холодно отрезала я. Но в действительности была абсолютно права. Он не знает меня, совершенно не знает, как не ведает о мрачных тайнах моего прошлого, о которых я и сама мечтаю забыть. О них известно только Дамиану, но он поклялся, что тайна не покинет пределов его кабинета, а значит можно не волноваться на его счет.

— Снова на вы, — отстраненно заметил он.

— И теперь всегда будет на Вы. Я постараюсь впредь не допускать неподобающего отношения к человеку вашего положения.

— Да при чем тут положение? — возмутился он и развернул меня к себе лицом. — Какое отношение к нам имеет мое положение? Мне неважны ни твой титул, ни твое происхождение, ни твое прошлое, гори оно огнем…

В этом он прав — огня там было предостаточно. Мне было больно видеть его таким, но лучше он разочаруется во мне и сам поймет, что мы не можем быть вместе, чем после падения заклятия осознает, что все было лишь иллюзией.

— Лорд Рейнгард, в вас сейчас говорит лишь заклятие, которое Дамиан столь неосмотрительно замкнул на вас. Мне жаль, что вы стали жертвой, и я не смею играть на ваших чувствах. К тому же, кронпринцесса — ваша невеста — вряд ли одобрит подобные отношения на стороне. Будет лучше, если вы уйдете и больше не станете появляться в моей комнате.

— Это то, чего ты действительно хочешь? — меня резко обдало холодом.

— Я действительно хочу только одного — чтобы наша сделка осталась в силе. Мне нужен доступ к книгам. Вам — чтобы я училась. Давайте остановимся на этих договоренностях.

— Но тогда на тебе не было кольца, — тон уже деловой и с неприязнью.

— Уверена, вместе мы придумаем, как его снять. А пока я постараюсь не умереть и не дать отрубить себе палец!

— Что ж. Если тебе так нужны эти книги, и если это единственное, что держит тебя здесь… Будь готова. Вечером я отведу тебя к ним.

— Вечером я занята.

— И чем же вы, адептка Торнтон, так заняты вечером? Не соблюдением ли, случаем, комендантского часа?

— Это нечестно! Мне, правда, нужны эти книги.

— Завтра. На рассвете. И это будет наша последняя встреча, раз я настолько неприятен Вам.

Золотое сияние настолько сильное, что озарило всю комнату, а потом — пустота. Крупные соленые капли скатились по щекам и тяжело упали на пол. Одна за другой, они текли и текли, не переставая, а я отстраненно смотрела, как за окном все усиливается дождь. Внутри — абсолютные пустота и холод. Переоделась в шерстяное платье, но так и не смогла согреться. Стало только хуже и еще холодней. Я не находила себе места, не могла дышать.

— Эбигейл, — филин хотел что-то сказать, но я оборвала его.

— Просто оставь меня в покое!

Несдержанный крик и, открыв окно, я бросилась вниз, расправив руки, словно крылья, позволяя воздуху, воде, делать со мной все, что угодно, даже забрать мою душу, но… но вместо этого, я ощутила бесконечную негу и колоссальную силу. Настолько мощную, что эйфория захлестнула с головой и, взлетев высоко-высоко вверх, даже не понимая, как, я закричала от восторга и закружилась в воздухе, впитывая дождь, глотая теплые весенние капли, подставляя лучам солнца лицо. Меня не было, не существовало физической оболочки, только бесконечно всесильный энергетический поток, повинующийся мне беспрекословно. Я летела под покровом облаков, ласкаемая дождем и пропускала через себя бескрайние потоки силы, ощущая себя абсолютным проводником, чистой мощью, едва ли не всесильной богиней! Впрочем, блаженство длилось недолго. Наконец, осознав, что нахожусь в сотнях метров над землей, а подо мной уже не университет, а какая-то малоизвестная мне часть города, я испугалась и, потеряв контроль над силой, барахтаясь в воздухе, полетела камнем вниз.

На мое счастье, филин был прав, и природа не даст мне погибнуть. Как и в предыдущий раз, я застыла в паре метров над землей. Только на этот раз вместо крика ужаса, издала беспомощный крик, чихнула и свалилась на землю.

Возможно, я и умею тучи разгонять руками, но нагонять их у меня получалось лучше. Дождь усилился, и прекратить его мне не удавалось. Бросив это неблагодарное дело и выспросив у редких прохожих дорогу, я едва живая и абсолютно сырая добралась до «Веселого лепрекона». Обрадовавшись, что я пришла гораздо раньше, чем обещала, мадам Пуффи высушила меня, переодела, накормила, напоила и заставила отрабатывать свою доброту длинной и крайне плодотворной репетицией. Через четыре часа отработки песен, танцев и актерской игры, я была отпущена, поскольку на улице начинало темнеть, а женщине нужна была ее прима в целости и сохранности. Перед тем, как отпустить меня, мадам задала вопрос:

— Элизабет. Моя дорогая, — пристальный взгляд. — Я суккуб, о чем твоя подруга наверняка тебе сообщила. Вижу твои терзания. Они способны загубить и жизнь, и карьеру. Если хочешь — я могу выпить из тебя любовь, которую ты пытаешься истребить из своего сердца. Ты не будешь чувствовать ни боли, ни страданий.

Мадам Пуффи — суккуб. Она способна влюбить в себя одним прикосновением — и это ее дар, но она также способна забрать любовь человека или другого существа без остатка — и в этом самое большое проклятье и опасность суккуба. В империю их стараются не пускать, хотя прямого запрета нет, поэтому они не афишируют свое присутствие. О настоящей сущности мадам Пуффи мало кто знал. Мне о ней рассказала Танцующая, поведавшая, что они являются любимейшей закуской суккубов.