Приручить дракона

«Это должно сработать. Пожалуйста».

— Спаси то, что стало моим сердцем, — прошептал он озеру, — иначе ни один уголок пустыни не избежит моего гнева.

Глава 17

Эллия открыла глаза. Какое-то время все, что она могла делать, это в замешательстве смотреть на каменный потолок над ней. Это было знакомо, но это было… неправильно. На него падало слишком много солнечного света, и в отличие от потолка в пещерообразном логове Фальтириса, этот висел достаточно низко, чтобы она могла коснуться его кончиками пальцев, если бы встала и прыгнула.

Неужели Фальтирис перенес их в туннель? Нет, это тоже было неправильно. Она провела достаточно времени в этом туннеле, чтобы уже знать, как он выглядит.

Эллия сглотнула и поморщилась. Во рту у нее было такое ощущение, будто она съела горсть песка, а в горле пересохло и болело. Ее тело болело, кожа была липкой и влажной от пота, и ей было слишком жарко, когда на нее накинули одеяло и Фальтирис обернул ее вокруг себя. Как будто этого было недостаточно для дискомфорта, ее желудок почувствовал пустоту и спазмы, как будто он сжимался сам по себе.

Она извивалась, пытаясь выскользнуть из объятий своего дракона, но это небольшое движение быстро истощило ее.

«Почему я чувствую себя такой слабой?»

— Полегче, Эллия, — прогрохотал Фальтирис, его слова вибрировали в ней.

Он крепче прижал ее к себе.

— Фальтирис? — ее голос перешел в хриплый шепот.

— Я здесь, и ты в безопасности.

В его тоне была грубость, не похожая ни на что, что она слышала раньше — это был не гнев или ненависть, а что-то более глубокое. Отчаяние.

Нахмурив брови, Эллия повернула к нему голову и встретилась с ним взглядом.

Его глаза несколько мгновений изучали ее, прежде чем расширились.

— Ты проснулась.

— Воды.

Прежде чем она закончила это слово, Фальтирис сел и схватил бурдюк с водой с тюфяка, на котором они лежали. Он помог ей принять сидячее положение — что было трудно для ее ноющих мышц даже с посторонней помощью — откупорил бурдюк с водой и поднес его к ее губам.

Эллия выпила, закрыв глаза, когда прохладная жидкость попала ей в горло. Была ли когда-нибудь вода такой вкусной? Она потянулась, чтобы схватить бурдюк с водой, глотнув еще, но Фальтирис убрал его, прежде чем она сделала еще один глоток.

— Медленно, — упрекнул ее дракон. — Они сказали, что ты попытаешься выпить слишком много, когда проснешься, и тебе станет плохо, если ты это сделаешь.

— Они? — теперь ее голос звучал яснее, наполненный неприкрытым замешательством.

О чем он говорил? Эллия и Фальтирис были здесь одни, и почему от слишком быстрого питья воды ей стало плохо?

— Другие люди. Твой народ. Эти женщины постоянно прикасались к моей чешуе, хвосту и крыльям, непрерывно болтая все это время. Мне уже много раз приходилось отгонять их. Но они иногда передают полезную информацию, — хмыкнул он. — И твоя мать очень настаивала, чтобы я ухаживал за тобой должным образом, если я останусь с тобой наедине. Ее инструкции — и ее угрозы — были вполне конкретными.

— Моя мать?

Внезапно ее зрение затуманилось, и из глаз потекли слезы. Эллия сморгнула слезы и огляделась. Она была в своем жилище, на своем тюфяке, в месте, которое знала с самых ранних воспоминаний. Копья, которые она изготовила, стояли в одном углу, корзины, которые она сплела своими руками, были выстроены вдоль стены, а глиняные кувшины стояли в аккуратном порядке на резной каменной полке.

— Я дома?

Фальтирис обхватил ее щеку одной рукой и провел подушечкой большого пальца по ее коже. Он медленно выдохнул через ноздри, и тлеющий огонь его сердца усилился в груди.

— Мы дома.

Сердце Эллии сжалось, и она схватила его за предплечье обеими руками.

— Но ты… Почему?

— Я не смог спасти тебя, Эллия. При всей моей силе, я был бессилен помочь тебе, когда ты больше всего в этом нуждалась.

Фальтирис наклонил голову, прижимаясь губами к ее волосам.

— Я не мог смириться с потерей тебя, поэтому я искал единственных, кто мог бы исцелить тебя.

«Дюнные гончие. Меня укусили».

Фальтирис спас ее, вернул в логово, а затем…

Эллия смутно помнила короткие периоды бодрствования и прерывистого отдыха, ощущение, что она тонет, как будто она была в воде, слишком густой и тяжелой, чтобы плавать, не в состоянии достичь поверхности, чтобы вдохнуть.

Она вспомнила, как Фальтирис звал ее.

«И он привел меня домой. Он здесь, среди моего народа».

Несмотря на свою враждебность к людям, дракон Эллии вернул ее в ее племя и остался с ней, заботился о ней.

— Как долго я болела? — спросила она.

— Семь дней.

У Эллии перехватило дыхание. Семь дней? Неудивительно, что она чувствовала себя такой слабой, такой жаждущей, такой голодной. Она знала немногих людей в своем племени, которые так долго выживали после такой тяжелой болезни.

Фальтирис провел большим пальцем по ее нижней губе.

— Я ухаживал за тобой как мог в нашем логове, но твое состояние только ухудшалось. Я принес тебя сюда три дня назад.

— А Красная комета?

— Ушла.

Эллия положила ладонь ему на грудь.

— Ты больше не чувствуешь жара?

— Едва ли. Через несколько дней это станет всего лишь воспоминанием.

Фальтирис вернул мех с водой к ее губам.

— Пей.

Она пила медленно, несмотря на непрекращающуюся жажду, не сводя с него пристального взгляда.

Шкура, висевшая над дверным проемом, щелкнула, и Сакала, одна из коллег-охотниц Эллии, вошла внутрь, неся блюдо с жареным мясом.

— Дракон, — промурлыкала Сакала, ее улыбка была широкой и яркой. — Я принесла еду.

Низкое рычание прозвучало в груди Фальтириса, такое тихое, что Эллия, возможно, не заметила бы этого, если бы не положила на него руку.

Эллия оторвала рот от бурдюка с водой и, прищурившись, посмотрела на другую охотницу.

Глаза Сакалы расширились, и ее знойная улыбка превратилась в восторженную.

— Ты проснулась!

— Оставь еду и приведи Телани, — рявкнул Фальтирис, закупоривая бурдюк с водой и бросая его на поддон.

— Конечно.

Сакала прошла дальше в комнату и поставила блюдо на пол рядом с Фальтирисом.