Пришла пора

Вот и теперь он добился своего – не обратился в здешнюю «сомнительную» милицию-полицию в поисках собственной матери, а дождался вечернего заседания симпозиума.

…Антон вошёл в просторный офис возле зала заседаний в Конногвардейском Манеже.

– Я – профессор Хаслунд… Здравствуйте… Я из Соединённых Штатов…

Перед Антоном сидела возле компьютера строго одетая девушка – очочки на носу, ноль косметики, в петлице – эмблема симпозиума.

– Чем могу быть полезна?

– У меня пропала мать… – заявил Антон.

– У вас?! – изумилась девушка. – Вы с ней приехали?..

– Нет. Она, как мне кажется, здесь в Петербурге живёт. Вероятно, с весны.

– Кажется?.. С весны? Её имя?

– Ольга Кречевская-Хаслунд.

– Я свяжусь с полицией…

– С полицией?

– Да… Слушания начинаются… Я вас найду…

* * *

…Антон сидел в полузаполненном (полупустом) зале, слушал чей-то доклад на английском языке, делал пометки в дорогом делегатском блокноте, зевал, менял позы в неудобном кресле… Томился.

– Профессор Хаслунд… – услышал он девичий голос, обращающийся к нему по-русски.

Он встал. Перед ним была девушка из офиса.

– В полиции спрашивают – есть ли у вашей матери телефон…

– Да, конечно… Но он не отвечает.

– Это неважно. Телефон американский?

– Нет… Вероятно, французский.

– Напишите номер.

– Но он не отвечает.

– Это неважно… Они его будут пеленговать… Это потребует времени.

Антон переписал из своего айфона номер матери, вырвал листок из делегатского блокнота…

– Профессор, у меня к вам есть ещё одно дело… Точнее – просьба…

– Чем могу быть полезен? – улыбнулся Антон и надел очки.

– Меня зовут Динара, – слегка нараспев представилась девушка, – Динара Азизи. Я здесь волонтёром… А вообще-то я из Майданакской обсерватории, в горах Узбекистана… Но стажируюсь в Пулкове. Наш астрофизический молодёжный центр хочет устроить с вами встречу… Повторите, пожалуйста, полное имя вашей матери.

– Ольга Николаевна Кречевская-Хаслунд-Дашкова… – Антон педантично перечислил все личные данные матери.

– Но ведь я через два дня уплываю, – усомнился Антон. – Вряд ли наша встреча получится…

– Жалко… – сказала грустно Динара.

* * *

Вечер этого дня пребывания в Петербурге закончился для брата и сестры Хаслунд скучно и нерезультативно. Они провели его вдвоём в соседнем с Манежем ресторане «Строганов Стейк-Хаус» на Конногвардейском бульваре.

Екатерина Дашкова к этому времени была уже опытной «рестораторшей». У неё за спиной – работа официанткой в школьные французские годы, и стояние за барной стойкой, была она и метрдотелем. Её школьный товарищ французский алжирец Жан-Пьер Мохамед Таруи – своей арабской ремонтно-строительной бригадой помог ей перестроить первый этаж их дома на берегу Па-де-Кале и открыть там кафе «Бистро» на русский манер.

В этот вечер в Петербурге, сидя в огромном зале «Строганова», Катя с братом решили попробовать настоящие русские пельмени. Получилось дорого и невкусно. Краснодарское вино пахло пробкой. Ресторан был почти пустой и полутёмный, заполненный, главным образом, делегатами Астрофизического симпозиума.

– Что тебе сказали на симпозиуме про маму?

– Они будут её пеленговать.

– Что значит «пеленговать»?

– По номеру телефона, который я им дал. Завтра в полиции дадут ответ.

– Это же можно было сделать раньше! Эх, Антон-Антон! Я сойду с ума…

– Десерт? – Антон взял в руки карту ресторана.

– Пойдём спать…

Они вышли на свежий воздух. Ничто не радовало Катю. Ни громада Исаакиевского собора, ни Медный всадник, ни панорама правого берега Невы с Университетом, за которым трещали и сыпались беспорядочные фейерверки со стрелки Васильевского острова… Не радовал ни изящный дворец Меншикова, ни величие Академии художеств.

– Пойдём спать… – повторила она свою просьбу.

– Только имей в виду, – сказал старший брат своей сестре. – Ты в Петербурге впервые… Сейчас здесь белые ночи. Метеорологи их называют «гражданскими сумерками»… Возможно расстройство сна, тревожное состояние, потеря «чувства времени», ложись сразу и плотно задерни шторы…

* * *

…Утро следующего дня, от которого брат и сестра Хаслунд ждали лишь сведений о своей матери, не предвещало лично им никаких неожиданностей и крутых поворотов в жизни. Но они случились. Вот как это было.

* * *

…Катя в одиночестве подходила к дому в стиле «северный модерн» – теперь ей знакомы и дорога, и само здание с несколькими дворами и сквозными арками.

Она поднялась пешком по кафельной лестнице, позвонила в знакомую, плохо покрашенную дверь. Стала ждать…

Девочка лет десяти с трудом открыла замки, удивлённо обнаружив на площадке Катю.

– Здравствуй, как тебя зовут? – спросила Катя.

– Тоня.

– Тонюшка? А меня Катя… Позови дядю Ивана.

– Он в подсобке.

– А что такое «подсобка»?

– Это мастерская в среднем дворе… Рядом.

* * *

Полуподвальную мастерскую (бывшая прачечная) можно было угадать сразу – по вспышкам электросварки в низких окнах у самой земли и дверном проёме.

Катя туда вошла. Было дымно. Пахло горелой железной окалиной.

Сварка остановилась.

Стоя посреди подсобки, в окружении труб, фаянса, проволоки и электроприборов, Катя смотрела на Ивана, откинувшего на затылок сварочную маску, восхищёнными глазами.

– Мой дедушка тоже ремонтировал водяные трубы, – сказала Катя. – Когда они с бабушкой гостили у нас в Санта-Монике, он всё время что-то чинил, учил местных чёрных… Звали его Николай Иванович.

– А я – Иван Александрович! – засмеялся молодой человек. – Чем могу?..

– Скажите, Иван, стихи писать трудно?.. Ваше произведение мне так понравилось! Я впервые в жизни увидела живого поэта. Научите… Хочу попробовать.

– «Поэта» – это громко сказано… Не советую… – он вдруг стал совершенно серьёзным. – Стихи легко получаются, когда плохое настроение или жизнь трудная, не удалась… А у тебя…