Притворись моей женой

– Пойдём, - тяну Ваську, - нас Папа ждёт.

Мне хочется прямо сейчас разрыдаться от того, что Борис нас ждёт. И даже пусть только сына, а не меня, все равно...

– Где папа?
– Вертит Васька головой.

Я замечаю Бориса сразу. Его атакуют журналисты, суют в лицо микрофоны. Он раздраженно отвечает на вопросы и бегает глазами по толпе.

– Как вы прокомментируете измену вашей жены? Она сливала информацию конкурентам?
– Вертлявая дамочка вылезает из-под чьей-то руки. И тычет мобильником в Бориса.

– Прокомментирую, как вашу неспособность, задать умному человеку, нормальный вопрос, - грубо рявкает на неё Басов и в этот же момент видит нас.

С криком «Папа» Васька срывается к нему навстречу. Борис подхватываете сына на руки, крепко обнимает, а потом как-то в его объятиях оказываюсь ещё и я.

Где-то на границе сознания мелькает мысль о том, что мы очень зря попали в репортажи по сегодняшнему происшествию. Их наверняка покажут не только в нашем городе. Но я не могу никак на неё среагировать. Мне слишком остро и хорошо, после всего, что случилось. Я тону в запахе одеколона Бориса, его кожи, таю от одновременно сильных и бережных рук на спине.

– Поехали домой, - он, не разжимая объятий, ведёт нас к машине Арины и сам садится за руль. Я не задаю никаких пока вопросов. На них нет сил.

Дома Борис не отходит от нас ни на шаг. Мы вместе купаем Ваську, Басов делает ему какие-то его любимые бутерброды и включает мультики.

А потом он моет меня. Сам. И целует каждую часть тела. В моей груди пульсирует от переполняющей любви и нежности. Пусть он не признаётся в ней и ничего не обещает, но разве может мужчина, когда ничего не чувствует, так себя вести?

– Я очень сильно за вас испугался, - роняет он и качает головой.
– Вдруг все стало совсем неважным.

Я ловлю его руку с мыльной губкой и преданно целую, замечая, что костяшки сбиты.

– Это что? Откуда?

– Подрался...
– жмёт плечами.

Глава 38. Привет из прошлого.

Аня

– С кем подрался?
– Спрашиваю, хотя уже сама понимаю ответ.

– Хм..
– неопределённо качает головой Борис.

– За меня никто и никогда не дрался, - шепчу потрясённо, - Даже в школе...

И вдруг начинаю неудержимо рыдать, выплескивая накопившееся за день напряжение.

Он зацеловывает мое лицо, не зная, как успокоить, поэтому какой-то момент просто снимает одежду и залазит в воду.

Садится сзади и укладывает меня на себя сверху, крепко прижимая к груди. Я слышу, как шкалит его сердце. Это помогает. Мои рыдания становятся тише, и я почти засыпаю от бережных покачиваний в мужских руках.

– Анечка, нужно вылезать, - он целует меня в висок и скользит губами вниз до моего рта.
– Вода остыла.

– Так хорошо...
– мурлычу ему в щеку.

Он усмехается.

Я замечаю, что весь вечер Борис не подходит к телефону, просто игнорирует его, хотя обычно кладёт перед собой даже когда ест.

– У тебя проблемы?
– Не выдерживаю я и спрашиваю шепотом, пока он надевает на Ваську пижаму.

– Какие?
– Он переводит на меня нарочито непонимающий взгляд.
– Сейчас уложу спать сына, покормлю собаку и ты мне расскажешь, почему мне стоит переживать.
– Подмигивает.

– Боря...
– я качаю головой, но, наверно, он прав. При ребёнке - это я зря.

Васька заплетающимся от усталости языком рассказывает отцу про новые мультики, на которые пойдёт. Детская психика такая гибкая, что все принимает, как увлекательное приключение, если оно не принесло физической боли и хорошо закончилось. Борис говорит, что больше никогда и никуда нас одних не отпустит. И мне хочется от этого его обещания ещё разок порыдать и поумолять, чтобы он его не забыл.

В кармане домашнего платья вибрирует телефон, и я тихонько выхожу из детской, чтобы ответить на звонок.

Номер мне не знаком.

– Алло...

– Ну здравствуй, - от звука голоса, который я узнаю из тысячи, пол под ногами начинает качаться, - жена.
– Добавляет голос со злой ухмылкой.

Хватаюсь за стену, чтобы не упасть и останавливаюсь.

– До свидания, - выдыхаю, но что-то в истеричном смехе на другом конце провода заставляет меня остановиться и не положить трубку.

– Слушай меня сюда, сука! Теперь я знаю, где ты, и как меня надурила. Ножичек кухонный в подворотне разговорил почтальоншу.

– Что ты сделал?
– холодею я от ужаса.

– Ничего, - усмехается, - только пенсию забрал. Сказал, что ты за меня вернёшь. А вечером, ещё и телевизор посмотрел. Очень удачный день. Теперь знаю, где ты прячешься. И вот теперь думаю, что ж я у тебя между ног не разглядел? Глянь, как быстро под мужика лечь успела...

– Сволочь, - шепчу обессилено.
– Коля, зачем?
– Меня срывает.
– Ты же талантливый. Одумайся!

– Да...
– тянет зло, - я талантливый. И для того, чтобы меня заметили, нужно ходить на кастинги. А чтобы на них хорошо выглядеть, нужны деньги, которые ты у меня забрала, долбаная сука!

– Я ничего у тебя не забирала, - стуча зубами, возражаю.
– Наоборот, раздала все долги. Ушла с одним чемоданом.

– Короче!
– Рявкает Николай.
– Денег мне нужно. Сто пятьдесят тысяч. Ещё пятьдесят отдашь почтальонше. Будет нехорошо, если кто-то из стариков от голода без кровных окочурится.

– Тыыыы....
– горло перехватывает от ярости и шока.
– У меня же нет. Откуда?

– У мужа попроси, - хмыкает.
– А то я все твои фотки журналистам продам. И нашу с тобой историю расскажу. Меня будут приглашать на ток-шоу, - несёт Николая, а я в ужасе перехватываю ладонью основание горла.
– И заметь, я по-божески прошу. Да, ещё у меня есть на мою половину квартиры прекрасная семья цыган. Небольшая. Всего шесть человек....
– слыша от меня в трубке тишину, бывший муж смеётся. Пьяно, злорадно, липко.

Я понимаю, как вовремя умудрилась от него сбежать. Вот только, что мне делать теперь?

В висках стучит от усталости и панического страха. Потому что Николай, кажется, окончательно поехал головой.

– Я буду ждать деньги два дня.
– Резюмирует мерзкий, чужой голос в трубке. Можешь прямо на этот номер перевести и жить спокойно. Какое-то время...

Не выдерживая, этого психологического терроризма, я нажимаю сброс вызова.

Не могу сказать точно, сколько сижу на полу в коридоре и тупо смотрю в стену, почему-то перебирая в голове, лица стариков - соседей, которые из-за Николая сегодня находятся в ужасе не меньшем, чем мой.