Притворись моей женой

Мне становится душно и страшно от мысли, что я сейчас теряю что-то ценное. Поэтому, я, как ненормальный, обрываю телефон Ани следующие десять минут.

Так не пойдёт. Встаю из кресла и начинаю мерить кабинет шагами. Надо найти ее. И работу эту в задницу. Ваську пораньше забрать...

Дергаю жалюзи и смотрю в окно. Стоянка чистая. Это странно. Обычно, эти желтушные черти терпеливые и караулят до талого.

Забираю пиджак со стола и выхожу в приемную.

– Денис, поехали, прокатимся...

Я не сразу замечаю, что вся моя команда замерла в неестественных позах и смотрит на экран телевизора.

– Громче, громче сделай...
– требует Арина.

– ...причиной возгорания, - вещает кислая дикторша с зализанной гелем головой, - предположительно, стала некачественная проводка. Эвакуацию людей затрудняют заблокированные из-за неправильной установки двери пожарных выходов...

– Твою мать...
– тихо роняет Денис.

– ...Напомним, что торговый центр открылся всего пару дней назад. Пожарное управление комментировать ситуацию пока отказывается.
– Дальше дикторша трогает переговорное устройство у себя в ухе и что-то слушает.
– Срочное сообщение. По предварительным данным из здания торгового центра уже эвакуировано триста человек. Ещё около двухсот находится на последнем этаже в зоне кинотеатров. Как сообщают очевидцы, среди них находится семья кандидата в депутаты Басова Бориса Дмитриевича.

Что?

Внутри меня оглушающе лопается шар паники. Уши глушит.

Я вижу, что Арина хватает телефон и кому-то звонит. Набирает, набирает, как я десять минут назад.

Денис покрывается красными пятнами и выходит из приёмной вместе с телефоном.

Веталь молотит пальцами по клавиатуре, вводя пароли на камеры торгового центра.

– Борис...
– окликает меня.
– Сильное задымление, но огня я нигде не вижу.

– Поехали...
– хриплю.
– Все!

Ловлю Дениса курящим в окно в коридоре.

– Ну что?
– киваю.

– Дрючат уже Богемного Матвея Дмитриевича, - глубоко затягивается, - секретарь шёпотом просил не звонить.

– Быстро, Денис, - понижаю голос, - вычистить все документы, к которым привязаны наши с тобой данные. Подписи, фамилии, счёта. Иначе...
– перевожу дыхание, - понимаешь, кто станет ответственным, когда придётся платить моральные компенсации?

Я почти уверен, что людям не грозит опасность и это обычная подстава. Яркая, четко спланированная. А вдруг нет? Меня скручивает от этого «вдруг».

– Гони, гони давай.
– Тороплю Арину, а она, стиснув зубы, вдавливает стрелку до красной отметки на спидометре.

Я снова пытаюсь дозвониться до Ани. За все время, что мы с ней были вместе, я столько раз не набирал ее номер. А стоило бы наверно. Тогда она не пошла бы сама с Васькой сегодня в торговый центр!! Аааа! Ну зачем нужен был этот бунт? Сын рассказал, что я вчера слился с обещанного выходного? Да по-любому рассказал, а моя фея решила порадовать ребёнка.

И ,сука, Жиров вчера ничего мне не сказал. Жена его была, как всегда, сама любезность. Подстава? Или не при делах?

Набираю его номер. Пальцы от злости скребут пластик. Когда я узнаю, чья эта была гениальная идея, уничтожу собственноручно.

Не доступен...

– Борис Дмитриевич, к оцеплению подъезжаем... Может, с заднего лучше?

– Подъезжай открыто, - киваю, - мне нет смысла прятаться.

– Тактика - несознанка, - со вздохом поворачивается ко мне Арина.
– Вы здесь только из-за семьи. Будьте осторожнее. От ментов не отходите, иначе вас просто растерзает толпа.

Глава 37. Самое ценное.

Аня

Толпа бьется в истерике. Дети плачут. Нет никакого коллективного разума, терпения или взаимопомощи. Только постоянные крики, что кто-то кого-то толкнул или наступил на ногу. Я держу Ваську на руках, чтобы его случайно не затоптали. Ребёнок крепко обнимает меня за шею холодными ладошками, почти душит.

– Все хорошо, - шепчу ему прямо в ушко, - мой родной, мой любимый мальчик. Ничего не бойся. Я с тобой.

– Тошнит...
– давится Васька воздухом и начинает кашлять.

Запах и правда очень едкий. И больше всего меня смущает в нем то, что он не обжигает сразу слизистые, а вначале попадает в глаза, как будто от дымовой шашки.

– Постой, пожалуйста, между моих ног, - прошу ребёнка.

Срываю с платья первый слой волана рукава, достаю из сумки бутылку воды и кое-как лью, стараясь пропитать ткань. Завязываю ее Ваське на лице, одновременно прикрывая рот и нос.

– Лучше?

Кивает.

Когда снова беру Ваську на руки, понимаю, что воду у нас украли. Господи, ну что за люди!

Нам удаётся спрятаться за пожарный шкаф очень вовремя. Потому что двери неожиданно начинают пищать датчиками, а замки открываются.

Обезумевшая толпа, как лавина, вытекает в открывшийся проем.

Со стороны лестницы слышно, что до нас наконец-то добрались пожарные. Они координируют эвакуацию. Выдыхаю.

– Как вы себя чувствуете?
– Нас ловит на лестнице мужчина в форме.

– Все хорошо, - киваю и быстрее перебираю ногами на всякий случай, чтобы побыстрее выйти.

Свежий воздух врывается в легкие и моментально кружит голову. Сдёргиваю с ребёнка повязку. Васька хлопает покрасневшими глазами.

– Ты как?
– Позволяю своим чувствам вырваться на волю и зацеловываю нежные детские щёки.

– Пить хочу, - часто моргает и жадно вдыхает воздух.

– Сейчас что- нибудь придумаем.

Отпускаю Ваську на ноги, и по парковке он идёт уже сам, а я чувствую, как сильно у меня болит после него поясница.

Я оглядываю идущих рядом с нами людей. В целом, никто не пострадал. К скорым идут только те, у кого есть какие-то собственные проблемы с органами дыхания. А ещё все звонят. Мамам, жёнам, мужьям, детям...

Я тоже вспоминаю про свой телефон и достаю его из сумки.

Разблокирую экран, и чувствую, как сердце пропускает удар от одновременного ощущения паники и счастья. Пятьдесят пропущенных. Тридцать - от Бориса.

Нажимаю клавишу вызова и слушаю длинные гудки.

– Аня!
– Облегченно выдыхает мой динамик.
– Вы где? Вы как?
– Голос Бориса ломается на вопросе.

– Возле скорых стоим. Тут... А ты?

– Я жду вас возле въезда на парковку.

Звонок отключается.