Притворись моей женой

И как бы мне не хотелось портить наши только что зародившиеся чувства с Борисом деньгами, придётся все ему рассказать, попросить часть гонорара и помощи. Поступок Николая должен же быть подсудным делом. И ради этого я готова пожертвовать даже квартирой. Вот только... бывший муж не шутит. Он действительно сдаст наш с Борисом брак журналистам с потрохами. Готов ли на это Басов?

Я запуталась...

Гипнотизируя дверь детской, жду, когда она, наконец, откроется. Машинально проверяю сообщения, отправленные Ксюше. Не прочитанно. Я понимаю, что теперь из-за моей просьбы у ее Матвея большие проблемы. Но можно же хотя бы взять трубку и сказать мне, как она меня ненавидит и не желает общаться... Решаю, что все равно дозвонюсь до подруги и поговорю. Например. На работу. Ну и в ее квартире лежат мои вещи.

Я встаю с пола и на мягких коленях, держась за стенку, возвращаюсь в детскую.

Мои мужчины спят. Тесно обнявшись. Такие похожие. Мое сердце сжимается от нежности и любви. И я не хочу от них уходить, и будить мужа не хочу. Здесь с ними у меня другая реальность. Я не могу вспомнить, зачем мне нужно было в свою. Я туда больше не хочу. Просто сажусь в кресло, в котором спал в первую нашу совместную ночь Борис и, свернувшись калачиком, через какое-то время забываюсь беспокойным сном.

Глава 39. Странная штука - гордость.

Аня

Первая мысль, которая приходит мне в голову : «Болит шея». Вторая мысль: «Вибрирует попа».

Телефон! Я резко дергаюсь, окончательно просыпаясь, и нахожу под боком трубку. Быстро окидываю взглядом комнату, отмечая, что Бориса в постели уже нет, и Васька спит один. Затo я заботливо укрыта пледом.

Входящий звонок: «Медицинский центр».

Телефон идёт на более интенсивный виток вибрации.

Надпись на экране меня удивляет, но лишь на одно мгновение. Как ужаленная, я подлетаю из кресла, скидываю плед и, зажав в кулаке телефон, чтобы не разбудить ребёнка, выбегаю в коридор.

– Алло...

– Анечка...
– болезненно и горячо выдыхaeт в трубку Ксюша.
– Привет, моя хорошая. Я так рада, что с тобой все в порядке.

– Ксюша, - я шепчу ей в тон, чувствуя, что хоть эта тяжесть на душе начинает рассасываться - как дела?

– Как у пуговицы - с утра и в петлю, - невесело хмыкает.
– У Матвея проверка. Трясут вдоль и поперёк. Дома со вчерашнего дня не был. Он мне запретил с тобой общаться, пока все не успокоится...
– пoдруга громко сглатывает.
– Он думает, что телефоны прослушивают. Аня... Скажи Борису, пусть что-нибудь сделает. Найдёт виновного. Потому что иначе - это дело повесят на тех, кто совершенно не при чем...

– Я поговорю, конечно, - активно качаю головой, спросонья не понимая, как Борис теперь сможет все исправить.

– Ты прости, - понижаю голос, - что так вышло плохо.

– Ты тут не при чем.
– Вздыхает Ксюша.
– Бегемот же не дурак. Если бы не пожар этот, никто ему б слова не сказал. Просто кто-то решил утопить твоего Бориса, а твои фотки с Вильдяевым - это была так, прелюдия.

– Ты думаешь...
– я холодею от догадки, - Это все сделал Виктор ради победы на выборах?

– Сам бы не смог. Кто-то помог, - отзывается подруга и ойкает.
– Все, посетитель у меня.

Кладёт трубку, а я ещё некоторое время смотрю не погасший экран.

Про пуговицу - это она верно подметила. Лучше и не скажешь.

– Ань, доброе утро...

Я оборачиваюсь на сонный голос Васьки.

– Доброе утро, родной.
– Стараюсь улыбнуться ему и смотрю на время.
– Мы с тобой снова опоздали в сад.

– Как опоздали!
– Восклицает ребёнок расстроено.
– Сегодня же театр кукольный приезжает.

– Точно, - смотрю на дату и, видя, как начинают краснеть Васькины глаза, собираю своё моральное состояние по кусочкам в кулак.
– У нас остался час. Успеешь собраться?
– Стараюсь говорить как можно бодрее и подмигиваю.

– Да!

Ребёнок прямо на ходу сдергивает с себя пижаму и бежит в ванную.

А у меня даже не на долго поднимается настроение, пока тоже быстро привожу себя в порядок и готовлю нам с Васькой кашу быстрого приготовления.

На представление мы успеваем. Правда, воспитательница снова ругается, что мы сбиваем ребёнку режим тем, что спим до обеда, а потом Васька в тихий час не спит.

От всех этих детских вопросов я испытываю острое чувство счастья, но лишь до того момента, пока не выхожу за калитку детского сада.

Не зная с чего начать, решаю набрать Бориса и выложить ему все, как на духу.

– Алло...
– он отвечает не сразу, и я чувствую в его голосе некоторое напряжение.

– Привет...
– говорю растеряно.
– Как дела?

– Привет, милая. Решаем вопросы... Что-то случилось? Я безумно занят...

Занят... Это слово неприятно отзывается в душе и дезориентирует. Я начинаю говорить совсем не с того, с чего следовало бы.

– Борис, мне нужны деньги, точнее часть...

– Давай мы об этом дома поговорим, - давяще прерывает меня муж.

– Но ты не понял...
– я набираю воздуха, чтобы объяснить, но Борис снова меня перебивает.

– Все мои свободные деньги, скорее всего, уйдут на выплаты компенсаций пострадавшим во вчерашнем происшествии. Так что...

– Борис... ты собираешься из этого сделать пиар?
– Я не верю своим ушам и даже останавливаюсь прямо посередине дороги.

– Я сейчас пытаюсь сделать так, чтобы всем было хорошо!
– Рявкает муж.
– Поэтому, милая, - он переводит дыхание и понижает голос.
– Просто потерпи до дома. И мы поговорим.

Звонок отключается.

В моей голове бьется в истерике тысяча мыслей. И ни одна из них не претендует на план действий.

В какой-то момент я начинаю на себя по-настоящему злиться. Даже если у Бориса найдётся решение для нашей патовой ситуации, у меня должно быть своё запасное. Чтобы в случае неприемлемости развития событий, не выглядеть «бледно».

Своё решение... Неожиданно мне под каблук попадает камень, и я, подворачивая ногу, взмахиваю руками, чтобы удержать равновесие. Кольцо на безымянном пальце цепляется за кардиган и вытягивает нитку. И пока я спасаю кофту, в моей голове возникает не самый красивый, но вполне рабочий план...

Глава 40. Выдыхаем.

Борис

Засовываю руку в карман пиджака и снова стискиваю пальцами Анино кольцо. Ювелир оказался прав, когда говорил, что если девушка захочет продать украшение, то сможет это сделать только у него... Круг замкнулся.

Зачем, Аня? У нас же семья. Все было почти хорошо. Хорошо? Это я загнул, да.

Но я не верю, что просто достал ее! Что на утро она проснулась в детской и вдруг решила, что с неё хватит. Или я зря не верю? Поговорили ещё с ней плохо так. Но как я ещё должен был с ней разговаривать в кабинете у следователя!