Приват для Крутого

Это одна из танцовщиц. Она подходит к Савелию Романовичу и ласково ему улыбается.

– Я скучала, – щебечет, а я сильнее прижимаю платок к руке. Больно, и не столько от царапин.

Момент испорчен. Вот и она – мадам Крутого. Конечно, у него есть женщина, у такого не может их не быть.

И вообще, у меня совсем другие здесь задачи, я не знаю, зачем думаю об этом, но я считала, раз не носит кольца, он свободен. Наивная дурочка.

– Пошли в кабинет, – едва слышно шепчет женщина. Именно что женщина – фигуристая и очень красивая. Изысканная, шикарная, аппетитная.

– Я занят. Работай, Кира, – басит Савелий Романович и проходит мимо, больше даже не посмотрев в мою сторону.

***

– Новенькая! Сюда топай, быстрее!

Меня выдергивают на тренировку, принимают к себе девушки-танцовщицы. Со скрипом, но все же берут в эту так называемую группу, потому что так сказал Крутой.

Их здесь около десяти, но больше всех я запоминаю Карину, которая ставит танцы, а также эту фигуристую Киру и Нелли. Они единственные презрительно отворачиваются, когда я пытаюсь с ними познакомиться.

Я сразу же улавливаю на Кире эту невидимую корону. Она смотрит свысока на всех, подобный взгляд я видела в свою сторону и от Фари.

Нелли ее подкалывает, но, видя меня, они затихают. Не доверяют. Я новенькая, белая ворона, которая к тому же ни черта не умеет танцевать.

– Чего пялишься?!

– Я просто пытаюсь запомнить движения (ясное дело, специально меня никто не обучает, я все улавливаю на ходу).

– А толку от нее? Боже, ты только глянь, кого они притащили…

– Нелли!

– А что такого?! На правду не обижаются. Карина, у нас все налажено было. И когда ей ставить номер? Нам придется делиться!

Принимают холодно, но я не тушуюсь. Я должна уметь за себя постоять, не то эти змеи меня здесь просто уничтожат.

– Меня Савелий Романович привел сюда работать. И я буду работать, нравится вам это или нет, – говорю уверенно, а они разве что ядом в меня не плюют. Особенно эта Кира. Она молчит, но по ее одному только взгляду я понимаю, что она очень опасна, мне тут никто не рад.

В этот первый день я старательно тренируюсь, но чувствую себя просто деревянной, несмотря на свой спортивный опыт. Вечером едва доползаю до общежития и без сил плюхаюсь на кровать.

Ломит все тело, исколотая стеклом ладонь жжет. Я тянусь в карман и достаю платок Савелия Романовича. Он пахнет так же, как и он, а еще на нем капли моей крови. Красное на белом. Как и моя судьба.

Вдыхаю этот запах, и мурашки бегут по телу, как импульсы, приятные заряды тока. Внизу живота тянет, и я переворачиваюсь на бок, подтягивая под себя ноги. Разве так бывает? Чтобы человек пугал и притягивал к себе одновременно, точно магнит?

Даша, спустись на землю, он взрослый опасный мужик вдвое старше тебя! Крутой не мой и моим никогда не будет. Савелию Романовичу нравятся такие, как Кира, и ясное дело, я до нее тупо недотягиваю. Я просто создала ему проблему, не более того.

И вообще, я просто фантазерка, и я не должна об этом думать, не должна вспоминать то, как сегодня Савелий Романович коснулся моей руки и мне стало жарко.

Даша, он же страшный, почему тогда я представляю, как Крутой своими большими руками касается моей груди, живота, бедер? Просто интересно, как бы это было? Больно или нет? Мне бы понравилось или не очень? Что бы я ощутила?

Опускаю ладонь вниз живота. Там все ноет, аж дрожит. Боже, что это такое… словно яд и я заболеваю. Им.

Глава 9

Я не родился с золотой ложкой во рту. Да, мой отец был военным, мы жили выше среднего уровня, но он рано погиб, а после мать работала обычным бухгалтером на заводе и тянула меня и мою крошечную сестру Машу. Я никогда не бедствовал, но и роскоши не видел лет до двадцати семи точно.

Все, что имею, я заработал сам. Да, часто с кровью и со сломанным носом, но поначалу иначе просто не получалось. Я собирался поступать в универ, но в итоге пошел на ринг. Мне были нужны деньги, Машка часто болела, мать уже не вывозила, и выбор был очевиден. Я чувствовал себя обязанным и пытался обеспечить семью.

А потом была армия, из которой я возвращался полным надежд, но меня ждали похороны. Сестра тогда училась в девятом классе, и ее подсадил на иглу один уебок.

Местный дилер, Назар Мамаев, который барыжил наркотиками и десятками косил молодежь. Я убил его, но сестру было уже не вернуть, я приехал слишком поздно.

Я пытался помочь, засунул Машку в лучшую клинику, какую мог себе тогда позволить, но у нее была крайняя степень зависимости. Ее трясло и лихорадило, кожа приобрела синеватый оттенок.

Ни хера не помогало, капельницы, таблетки. Сестра таяла на глазах, мать с ума сходила, а у меня тупо не было возможности вывезти ее за границу, дать лучшее лечение.

У меня было пусто за душой, я был никем и ничем, умел только драться. По факту просто ноль, без связей, без власти, я был беспомощным, как гребаный слепой щенок, пока моя маленькая сестра погибала.

Мать вовремя не заметила, а зависимость развилась очень быстро. Дурь сожрала суть, здоровье и психику Маши за считаные дни. Последние сутки сестра никого уже не воспринимала и умерла у меня на руках, ее сердце не выдержало.

Мать не вынесла горя и вскоре вышла в окно. Она себя не простила за то, что недоглядела, и ей было пофиг, что у нее еще оставался я.

Так я похоронил их обеих в течение месяца и остался один. Как сбитый пес, без маяка и ориентира. Спас меня Фари. Он вытягивал меня и отдирал от пола, это он не давал мне сдохнуть от запоя и залезть в петлю.

Я знаю Фари еще со школы. Ребенок иммигрантов, Эдик даже пары слов не мог связать поначалу, но все же мы сдружились. Фари всегда думал на десять шагов вперед, таким же он и остался.

Соловей подтянулся позже, когда я уже дрался как черт в боях без правил. Он тоже выходил на ринг, мы были противниками, но после начали биться не друг против друга, а против других. Свои первые деньги мы заработали, крышуя мелкий бизнес. По факту это было не что иное, как рэкетирство.

Потом был брак. Сдуру, по молодости. Я хотел чем-то заткнуть эту дыру, новая семья и все такое, но идея оказалась бредовой. Брак был неудачным, любить мы не умели, хранить верность в двадцать пять лет тем более.