Приват для Крутого
Шрифт:
– Это, типа, прозвище?
– Нет, он и правда священник. А что так смотришь? Да, у нас так. Свой священник еще никому не помешал. Выгодно.
Дверь распахивается, и я вижу, как вошел высокий худой парень. Довольно молодой, с короткими темными волосами.
– А это кто?
– Додик, Димон, точнее, но ты с ним лучше не общайся.
– Почему?
– Потому что он конченый. Его тут терпят только потому, что это родной сынок Веры, а она в уважении большом, бандитская мамаша.
– А вас как зовут?
– Трепло! – басит подошедший Брандо и с силой толкает Чародея в
– Эй! Часы гони!
– Извинись, дядя Саша!
– Да пошел ты!
– Я Валера, кстати. Бизнесмен.
– Щипач, скажи уж точнее, – язвит Брандо, и я сглатываю. Они все здесь один другого краше, и не в хорошем смысле. И все друг друга знают.
И правда, как стая, Прайд, только я пока плохо ориентируюсь, кто в какой здесь иерархии.
– Я фокусник. В прошлом.
Чародей подмигивает мне, усмехается. Лис. Да, если Фари – это гиена, Брандо – черный волк, то Валера – это чертовски хитрый лис.
– Прошлых воров не бывает!
– Это еще никого не убило, Санек, в отличие от того, как вы с братиком на жизнь зарабатываете.
– Зато слишком долгий язык убил многих, сечешь? – оборвал его Брандо, и Валера притих, оскалился.
– Я пойду. Мне надо работать.
Пытаюсь от них отделаться, Чародей уходит к бару, а Брандо загоняет меня в угол. Зажимает у стены. Высокий, здоровенный просто волк. Глаза черные, блестящие, опасные. От него аж веет этой дикой необузданностью и безграничной свободой.
– Ну че, гимнасточка, потанцуем?
Нагло лезет и накрывает мою талию рукой, а я пасую.
– Я не танцую.
– Только у шеста, малышка, да?
– Да.
Он усмехается. Улыбочка как у акулы, но все же красив.
– Сколько?
– Что?
– Сколько берешь за час, куколка? Я не жадный. Дам двойную цену.
– Нисколько. Дай пройти!
Нервничаю, мы в большом зале, но никому нет дела, тогда как этот Брандо не дает прохода.
– Цену не набивай, цаца. Мне здесь не отказывают.
Нагло лезет мне под юбку, и я не выдерживаю:
– Не трогай, пусти, нет, а-а!
Со всей дури толкаю Брандо в грудь, ломясь сбежать, но не замечаю официанта и буквально сбиваю его с ног.
Гремит посуда, разбивается дорогой алкоголь, а я лечу на столик, снося оттуда вазу с цветами на пол.
Грохот невероятный, огромный букет живых цветов смешивается со стеклом, затихает музыка, и я снова больно плюхаюсь на сбитые колени.
Как назло, в этот момент распахивается дверь и входит Крутой. Окидывает меня строгим взглядом. Они все смотрят на меня в окружении битого стекла и рассыпанных цветов, тогда как я сглатываю, оценивая масштабы бедствия.
Глава 8
Сердце ускоряется до предела, и стыдно мне, и страшно – и все вместе. Быстро поднимаюсь и начинаю собирать руками эти осколки. Все пялятся, все смотрят. Я так долг свой вовек не отработаю, мама, помоги.
– Ты что наделала? А? Боже, что за бардак такой?!
Вера тут как тут, Брандо уже и след простыл, он смылся, оставив меня на
съедение волку, точнее, льву.– Извините, случайно вышло.
Вижу, как официант пошлепал за мусорными пакетами, тогда как я понимаю, что вишу на волоске. Сейчас Крутой меня выгонит, а это же мой первый день. Я ни черта еще не узнала.
– Как случайно?! Этот виски стоит как моя месячная зарплата! И ваза хрустальная, и сервиз – итальянский фарфор!
– Я все отработаю, все уберу, не кричите.
Слезы стоят в глазах, но раскисать даже не думаю. Бегом собираю осколки, сгружаю их на поднос, а после вижу черные начищенные туфли. Крутой подошел, раздавливая цветы, вообще не обращая на них внимания.
– Не надо, не давите, им же больно!
Отталкиваю его и бегом собираю стебельки, стряхиваю с них стекло, не замечая того, что уже порезалась.
– Кому это им?
– Цветам!
Мне их и правда жаль. Мало того, что они упали, так еще и Крутой тут прохаживается по ним своим сорок пятым размером ноги, ломая тонкие стебельки.
– Цветы не чувствуют боли.
– Они все чувствуют!
– Вот пакет, держи.
Официант примчался, но я уже почти все собрала.
– Спасибо.
Неловко до ужаса, не знаю, что делать, и в такой ситуации еще ни разу не была. Новую вазу не принесли, и теперь я стою, как дура, перед Савелием Романовичем, держа этот огромный букет цветов в руках. Красивые они, видно, что очень дорогие, я о таком букете только мечтать могла.
– Выброси этот мусор, быстро! – строго говорит Крутой, но я лишь головой качаю:
– Не буду, нет!
– Они поломанные.
– Они еще свежие! Можно поставить в другую вазу. Пожалуйста!
Сглатываю, потупив взгляд. Слышу за спиной перешептывание, первое впечатление на всех я уж точно произвела.
– Почему ты упала?
– Просто поскользнулась, – вру, но при этом не могу смотреть Крутому в глаза. Кажется, он все сразу прочитает.
– Еще раз соврешь мне, я тебя выпорю.
Краска приливает к щекам, но заднюю давать сейчас – значит проиграть, сделав первый шаг.
– Савел, да ее Брандо шуганул, вот девчонка и дернулась! Саня совсем уже рамок не видит, разбаловали вы его дальше некуда.
Стою ни живая ни мертвая. Валера заступился за меня, хотя, кажется, это сыграло не в мою пользу, судя по тому, как потемнел взгляд Крутого.
Чувствую, как по запястью кровь потекла, а я все так же сжимаю этот букет в руках, но боли не чувствую. Совсем, только какой-то трепет внутри и очень сильное напряжение рядом с этим мужчиной.
Замираю, когда Савелий Романович подходит ближе.
– Дай сюда!
Забирает у меня из рук эти цветы, кладет на стол, а после ладонь мою сжимает. Она вся исколота, подрагивает от его прикосновения.
Я не шевелюсь. Смотрю только, точно застыла, дрожит каждая клетка. У меня стойкое впечатление, что Крутой сейчас откусит мне руку к чертям, но он лишь сцепляет зубы и достает из кармана белый платок, набрасывает его мне на руку и сжимает.
– Иди, пусть Вера обработает.
Его рокочущий голос пробирает до костей, и все, что могу, – коротко кивнуть, а после вижу шикарную брюнетку.