Привет, любимая

– Повоевали и баста!
– переводя дух проговорил Мишка.
– Что еще за бунт?!

Молчать, конечно, трудно. Очень трудно. Так и подмывало сказать ему что-нибудь злое и обидное.

– Запомни!
– Мишка, не торопясь, подбирал слова, словно гвозди в гроб заколачивал, - Ты - моя женщина! Не Олега! Не соседа! Не кого-то еще! Ты - моя женщина! Какие бы ссоры у нас с тобой не случались. Это на всю жизнь, Аля. В армии это стало ясно, как божий день. И не бунтуй. Ничего не получится.

Я все еще цепляла зубами нижнюю губу.

– Молчишь...
– он усмехнулся.
– Обиделась... Ну, и молчи себе на здоровье. Я отлично знаю, да ты и сама знаешь не хуже: стоит мне до тебя дотронуться и все... сопротивляться ты больше не в состоянии - готово - моя...

О! Только не это! Можно молчать столетие, но сдаться без боя от одного его нежного прикосновения к плечу. Только не это! И ведь как он меня знает, гад! Кишками что ли чувствует?

– Хватит дуться, Алька! Я два года ждал. Ты и представить себе не можешь, что это значит - такому мужику, как я, два года без твоей ласки.

– А я не ждала, да?

Ну, вот, пожалуйста! Сорвалась. Язык мне надо вырвать. Голову - открутить.

– А ты ждала?
– Мишка поторопился воспользоваться моей оплошностью.

– А как ты думаешь?
– обида все еще застилала мне глаза.

Он провел рукой по моей груди:

– Опять на тебе одежда?

Ну, вот и поговори с ним, когда у него одно на уме.

– Миш, ты все сказал?

– Угу...

– Теперь я скажу... И, пожалуйста, не перебивай.

– Заметано, - Мишка поднял с пола одеяло и стал расправлять его на кровати.

– Погоди ты с одеялом. Давай, сначала о нас... Если бы мне хотелось быть с Олегом, я была бы с ним. С ним, а не с тобой. Это понятно? Без тебя тут целых два года гуляй - не хочу. Я сидела дома и ждала. Носа никуда не высовывала. Если ко мне кто-то заходил, то исключительно по-дружески.

– Это Олег-то по-дружески?

– Говорить он мог, что угодно. Вел же себя очень сдержанно. И не моя вина, если он мне не верил.

– Документ бы ему показала!

– И осталась совсем одна? Ты же всех моих друзей разогнал. Олег со Светкой еще как мою жизнь скрашивали. Они и твои друзья, между прочим.

– Написать, между прочим, было не трудно.

– Зачем? Чтобы ты психовал? И ты сам должен понимать, Олегу давно надеяться не на что.

Рыжий сидел на кровати, подтянув колени к подбородку и обняв их руками. Молчал. И я молчала.

– Знаешь, Аль, я не дурак. Так к тебе спешил... Летел, сломя голову. С матерью чаю не выпил, не посидел у неё, торопился. Думал, только вдвоем будем. А тут, на тебе!

– Да я их сегодня и не ждала. Они должны были только завтра вернуться. И чего тебе с ума сходить? Ты теперь здесь. Все под надзором.

– Тогда не обессудь... Тянуть резину не буду. Сам с ним поговорю.

– Это ваше с ним дело. Кстати, заодно уж и со Светкой разберись.

– А что Светик?

– Ты ничего не заметил? Или притворяешься?

– Я - мужик. Мне можно.

– Чего? Чего? Тебе, значит, можно, мне...

Договорить не удалось. Рот мой вдруг оказался занят очень важным делом.

* * *

Что-то мокрое и холодное коснулось моих пяток. Вот мерзость-то. Так спать хочется.

– Вставай, любимая. Солнце уже высоко.

Сил хватило открыть только левый глаз. И то - с трудом. Мишка стоял у кровати в одних трусах и с полотенцем на шее. Волосы, лицо и грудь были мокрыми. Руки тоже. Умывался и не вытерся.

– Вставай!
– он снова схватился мокрой рукой за мою пятку.

– Рыжий, отстань... Дай поспать-то! Заснули черти когда...

– Тетя Нина на работу уходит. Ругается, что не встаем. Завтрак пропадает.

– А-а-а...
– я зевнула, открыла второй глаз, - Это она просто так. Понимает все прекрасно, просто не может не ругаться - в силу характера.

За окном послышались голоса. Сон окончательно прошел. Кто это в такую рань? Послушать, что ли?

– Здравствуй, здравствуй, - это тетка.