Приворотное зелье на единственную
Шрифт:
– - А компотов она никаких не варила?
– задала неожиданный вопрос Лиза.
– Или морсов, киселей, словом, напитков.
– - Нет, не помню такого. Она же княжной себя именовала. Куда ей варить! Указания только давала о полезной и здоровой пище.
– - А может, все-таки изменила Криста когда-нибудь своим принципам? Ты что-нибудь брал из её рук, питье какое-нибудь, чай или морс? Может, сок.
– - Нет, Лиз. Не было такого. Я же с Михаилом у Облонских быдлом считался. Чтобы они из своих рук да нашим персонам подали! А почему ты спрашиваешь?
Лиза рассказала мужу, как приходила за приворотным зельем к ней Кристина, хотела приворожить Мишку к себе навсегда.
– - И ты приготовила?
– ужаснулся
– Для Мишки? Ты же всегда была против этого брака.
– - Приготовила, - смеялась Лиза.
– - Ты хотела, чтобы Мишка жил с Кристой?
– еще больше изумился муж.
– - Нет, я хотела, чтобы он ушел.
И Лиза рассказала мужу о приворотном зелье на единственную, вспомнила легенду о виноватой Эфире, которая придумала эти слова, чтобы любящие сердца могли найти друг друга и соединиться. Лиза и прошептала их над отваром простой аптечной ромашки, который и отдала княжне Облонской.
– - Это заговоренное зелье помогает мужчине найти свою вторую половину, так говорила мне бабушка Нюша. Если выпьешь его, то никогда ничего у тебя не получится с другими женщинами. Оно так и называется - приворотное зелье на единственную, - окончила свой рассказ Лиза.
– Я всегда знала, что у Миши другая женщина будет единственной - не Кристина. Вот и выполнила её просьбу.
– - Да ты у меня настоящий поэт, - улыбнулся муж.
– Такие чудесные сказки знаешь. Но одно я понял. Я тоже каким-то образом выпил этого зелья. Мне, наверно, по воздуху оно передалось. С тех пор ты у меня единственная.
– - Наверно, - засмеялась жена.
На другой день, когда уже все немного успокоились, рассказали подробнее свои новости, Лиза и Люба о чем-то совещались на кухне, Годеонов сидел в кресле в прохладном большом зале, тут же на полу, на пушистом ковре, играл с Нюсей Михаил. Он подавал девочке яркий цветной мячик, та кидала его и звонко смеялась. С ней смеялись и взрослые. Родион Прокопьевич все же улучил момент и заговорил о своих планах.
– - Ты вовремя, Миша, вернулся. Мне одному тяжело. Начнем с тобой создавать свою, новую "империю". У меня есть деньги. Я рассчитывал на тебя. Мы будем с тобой партнерами. Никакого долга у тебя нет и не будет.
– - А кому достанется "Империя" Эдуарда?
– не совсем понял слова Годеонова Михаил, дочка его интересовала больше.
– - Не нам с тобой. Это точно. Через неделю чтение завещания старого Облонского. Адвокаты наконец-то разыскали всех. Кстати, тебя уже предупредили, что ты там тоже должен быть? Из-за тебя и тянули. Не могли найти. Но я с утра позвонил и сообщил, что ты нашелся...
– стал разъяснять Родион Прокопьевич.
– Покойный Эдуард тысячу раз менял завещание. Но одно оставалось неизменным. Он хотел все оставить своей внебрачной дочери, говорил, что она одна нормальная в их придурковатом семействе, у неё свежая кровь, а не тухлая, как у его благородных дур. Так он звал Снежену и Кристину. Вот его внебрачная дочь и есть наследница Ей, скорее всего, достается все: капитал, деньги, магазины. А нам с тобой за то, что тянули всю "Империю", на себе, пополняли счет, шиш с маслом...
– - Ну, я недолго тянул, - заметил Михаил.
– Не нужно мне ничего от них. А еще лучше бы забыть эту дикую семейку. Не хочу даже вспоминать эти годы, что жил с Кристиной. Без их денег обойдусь.
Он пока не рассказал бывшему тестю о своем небольшом бизнесе на севере.
– - А кто дочь Эдуарда?
– - Не знаю, - поспешно проговорил Годеонов.
Несколько минут мужчины наблюдали за девочкой, которая подползла к старому коту Буржую, на минуту утратившему бдительность. Нюся тут же цапнула его ручкой за уши, кот недовольно фыркнул и запрыгнул высоко на камин. Нюся обиженно что-то залепетала. Михаил засмеялся и опять подкатил ей яркий мячик.
– - Все равно обидно, - в задумчивости произнес Родион
Прокопьевич и опять ненадолго замолчал.– - Да черт с ними, с Облонскими, - отозвался Михаил.
– - Тут понимаешь, какая ситуация... Тебе это все равно надо сказать. Я сказал, что не знаю, кто внебрачная дочь покойного князя Облонского. Это не совсем так. Гера в свое время докопался до истины. Внебрачная дочь Облонского - это Люба...
Взгляд Михаила был красноречив. Мысли мужчины путались. Он абсолютно ничего не хотел иметь с Облонскими, а тут, оказывается, продлил их род... Но Любка, его Янтарек, совсем другая. Не похожа на князей, у неё абсолютно нет ничего общего с Кристой, не могут они быть сестрами, почти родными. Здесь что-то не так. Михаил, занятый этими мыслями, даже не обратил внимания на то, что Люба - наследница громадных денег, наследница "Империи". Поэтому не сразу понял, что дальше говорит Годеонов. Годеонов же, видя, что Михаил о чем-то думает, насторожился, не так понял молчание Михаила: он решил, что бывший зять проворачивает в уме, как получить деньги Облонских и стать единоличным владельцем "Империи" А как же маленькая Нюся? Поэтому следующие реплики Годеонова чуть не довели дела до крупной ссоры. Родион Прокопьевич осторожно заговорил:
– - Старый Облонский поставил условие, что на момент его смерти и до оглашения завещания его дочь должна быть незамужней, на худой конец, вдовой и не иметь детей... Чтобы все досталось только ей. Зачем это надо было старому Эдуарду, не знаю...
Годеонов выжидательно глядел на бывшего зятя. Мишка по-прежнему о чем-то думал, потом медленно проронил:
– - Это скорее Гера придумал, чем Эдуард. Ну и черт с этими деньгами... Значит, Люба ничего не получит. Проживем...
– - Есть один вариант, - отозвался Годеонов.
– Люба по статусу вдова. Как вдова она имеет право на наследство старого Облонского... Но у неё есть дочь, которая мешает получить деньги...
– - Так, - настороженно отозвался Михаил.
– Что из этого следует? Какие могут быть варианты?
Годеонов не решился вслух озвучить дикое предложение Кешки - отдать Нюсю на удочерение или в детдом. До Михаила стало доходить, о чем хотел говорить бывший тесть.
– - Для того чтобы получить миллионы Эдуарда, надо чтобы не было её, - Годеонов указал на играющую девочку.
– Может, что с детдомом придумать? Отказаться от Нюси.
Девочка подняла головку, поймала взгляд деда, радостно заулыбалась. Годеонов застыл. Что сейчас будет? Неужели Михаил согласится и повторит слова Иннокентия? Но Михаил резко встал, взял девочку на руки, прижал к себе, повернул к Годеонову злое, разгневанное лицо и показал фигу:
– - Вот вам! Нюсю в детдом. Мою дочь чужим людям! Придурки! Зараза Облонских вас всех пометила. Любка!
– крикнул он.
– Собирайся, мы уезжаем отсюда! Немедленно! Я сам обеспечу свою дочь и жену. Делите, стервятники, наследство. То-то Кешка примотался сюда, то-то ему Люба стала нужна, ожил покойничек. Вот он про какие все деньги говорил. Да подавитесь! И Лизу я тебе не оставлю! И её тут продадите!
На шум прибежали женщины и никак не могли понять, почему Мишка стоит весь красный, злющий, с девочкой на руках, и ругается на Родиона Прокопьевича, а тот несколько испуганный, съежился, но временами довольно улыбается, сидя в своем кресле.
– - Миш, что случилось?
– бросилась к мужчине Люба.
Лиза подошла и села с мужем, обняла его плечи.
– - Родя! Миша! Вы поссорились? Миша, что ты так кричишь? Девочка боится. Не пугай Нюсю. Она сейчас заплачет.
– - Мы уезжаем прямо сейчас, - решительно ответил Михаил.
– Моя дочь будет расти с родителями, на худой конец с одним отцом, если вам так нужны деньги Облонских... Я забираю девочку прямо сейчас! Люба собирайся! И ты, Лиза, с нами. Не поедешь, твое дело, я тогда увезу Нюсю с Любой отсюда.