Приворотное зелье на единственную

– - Да, - ответила Люба.
– Я сейчас прямо пойду. Сейчас аккуратно одену Нюсю, чтобы не разбудить...

Она готова была пойти по темноте сразу туда, но Лиза остановила.

– - Куда ты сейчас пойдешь? Дождик моросит. Девочку еще простудишь. Лучше завтра...

– - Мишка не догадался, что Нюся - его дочка. Я должна сказать ему про Нюсю. Он бы сразу с нами остался.

– - Он бы и так остался, - улыбнулась тетушка Михаила, - если бы только ты глазом моргнула.

– - Лиза! Я дура? Да?
– убитым голосом сказала Люба.
– Правильно мне Вера сказала: поговори с Мишей. А я не стала. Даже про Нюсю не сказала.

– - Значит, скажешь, - ответила Лиза, помолчала секунду и добавила: - Я бы отпустила тебя и сейчас, но только одну, без Нюси. А ты без дочки не пойдешь ведь?

Люба не успела ответить, как раздался недовольный голос:

– - Еще чего придумали! Нечего ребенка таскать по темноте.

Это поднялся в комнату Любы и Годеонов.

– - Родя!
– укоризненно покачала головой жена.
– Зачем встал? Тебе же трудно по ступенькам ходить.

– - Ничего! Я выдержу! А ребенка не дам по темноте таскать неизвестно куда. И Любку не пущу. Я за вас отвечаю, пока Мишки нет рядом. Все! Спать сегодня всем. Завтра найдем Мишку, если сам не явится.

– - Хорошо, - согласилась Люба.
– Я завтра сама разыщу Михаила.

Но сон по-прежнему не шел к женщине. Люба и радовалась, и злилась. Женщина без конца представляла встречу с Михаилом, прокручивала в голове разговор с ним. Как лучше ему сказать про Нюсю? Потом решила ничего не говорить, пусть догадается сам.

– - А почему Мишка остановился в этом доме?
– пришла мысль, когда уже засыпала, и сон опять отлетел прочь.
– У него, наверно, опять нет денег. Как тогда зимой. Надо отдать ему деньги за его машину. Кредитка у меня где-то в сумочке, есть и наличные. Родион Прокопьевич недавно давал мне. (Годеонов регулярно давал деньги Любе, говорил, что это из Мишкиной части, а то просто для девочки от дедушки на витамины и игрушки. Люба краснела, но брала. Хоть и было все в доме: для внучки и Лиза, и Родион Прокопьевич покупали все, даже много лишнего, и Любе тоже, но молодой маме и самой хотелось порой пройтись по магазинам. Вот и брала деньги.) Завтра верну Мише кредитку и часть наличными. Я же брала из его денег, когда меняла окна, - решила женщина.

И, наконец, к утру её сморил сон. И Люба неожиданно для себя проспала. Нюся всегда хорошо и долго спала в доме бабушки и дедушки. А сегодня дочка проснулась только в десять часов утра. И Люба тоже. Нюся просыпалась перед этим, но Люба так хотела спать, она положила девочку к себе, дала грудь, малышка пососала, и обе задремали. Женщина даже не слышала, как уехали Лиза и Родион Прокопьевич, как пришел сторож, что-то делал в саду. Ахнув, что уже много времени, Люба быстро сварила манную кашу, покормила дочку, самой кусок не лез в горло, быстро собралась, хотела позвать с собой Лизу, и только тут выяснила: ни её, ни Годеонова не было уже дома.

– - Куда это они исчезли?
– подумала Люба.

На столе нашла записку: "Вернемся к обеду".

– - А, - вспомнила Люба, - к врачу поехали. Лиза мне вчера говорила. Что же они меня не разбудили?

Она представила себе, что Лиза решила её разбудить, а Родион Прокопьевич, узнав, что обе, мать и дочь, спят, наверняка, изрек свою любимую фразу:

– - Будить ребенка! Сейчас. Так я и позволил разбудить внучку. Пусть малышка спит, сколько хочет. Сама проснется, когда надо.

А может, и оба решили не будить их. Они души не чаяли в малышке. Вот и проспала в результате Люба. А Михаил сам так и не пришел. Ну что же, значит, надо идти Любе.

Женщина вынесла во двор коляску, положила туда пакет для Михаила, в котором находилась кредитка и деньги, позвала верную разжиревшую и обленившуюся Сяпку, которая в результате ухода Лизы превращалась в изнеженное домашнее существо, и пошла искать Михаила. Дождь кончился рано утром, все просохло, лишь чувствовалась небольшая свежесть. Но жаркое солнце обещало, что это ненадолго, скоро опять повиснет зной. Когда Люба подошла к старому дому Мишкиных родителей, то вспомнила, что забыла второй пакет - с соками и бутылочкой воды для Нюси.

– - Не буду возвращаться, - решила женщина, - плохая примета. Обойдусь. В конце концов, у меня Нюся редко пьет водичку. Да и если захочет пить, можно покормить грудью. Так что иду дальше.

Дочке было десять месяцев, она кушала все: и кашку, и супчик, и овощи с фруктами, и мясо понемногу варили ей, но Люба не решалась бросить кормить её грудью, лето стояло жаркое, знойное.

Дом Зои стоял по-прежнему мрачный, с заколоченными окнами. Непохоже было, что здесь есть люди. Но калитка была распахнута. Сяпка куда-то уже полезла в сторону полуразрушенного сарая, наверно, учуяла очередную мышь, пошла поразмяться немного. Замка на двери не было. Люба постучала в заколоченное окошко, никто не ответил. Женщина взяла дочку на руки, оставила коляску во дворе, вошла в полутемный дом. Мишка был там. Он спал на старом диване, что стоял рядом с входной дверью. Не сразу и проснулся. Люба с дочкой на руках присела на диван в ногах мужчины, с жадностью вглядываясь в дорогое лицо. Как долго не было Миши! Выглядит уставшим, похудел. Будить было жалко. Дочка вертелась, не хотела сидеть на руках, агукала, показывала ручкой на спящего. Она, конечно, разбудила Михаила.

– - Люба!
– удивился тот.
– Ты пришла?

Он сел на диване.

– - Пришла, - вздохнула женщина и сказала совсем не то, с чего хотела начать.
– Я принесла твои... О, Господи!

Она не договорила, потому что вспомнила, что кредитка и приличная сумма денег лежит в пакете, что остался в коляске на улице. Женщина побледнела.

– - Я сейчас, последи за Нюсей, - она посадила дочку на диван возле мужчины и метнулась на улицу.

Моя!

Михаил подрался с Кешкой. Жаль, что помешал Годеонов. Получил бы Кешка свое и больше не появлялся бы здесь. Мишка не собирался уступать ему свою женщину. Когда же Люба появилась с ребенком на руках, он настолько был удивлен, что сразу решил - Люба родила от него! Он ни минуты не сомневался, что сейчас женщина шагнет к нему, протянет девочку, и он с радостью обнимет их двоих. Мишка даже забыл про стоящего рядом Кешку. Но вместо этого он услышал сердитые слова:

– - А не пошли бы вы оба отсюда, господа.

И разозленная Люба прошла мимо них, как будто это пустое место. Чей же ребенок у Любы? Михаил оглянулся и только сейчас заметил сидящую за рулем Веронику. Нет, не его дочь несла Люба. Ясноглазая девочка на руках любимой женщины - дочь Веры. Все правильно. Вот она берет её у Любы, целует, что-то ласково приговаривает. А жаль. Михаил всегда хотел иметь детей. Ничего, все еще впереди. Через минуту сказал себе:

– - Ну и что. Ребенок не мой. А Любка все равно моя. У нас с ней тоже будут дети.

Люба уехала с Вероникой и девочкой. Мишка разозлился еще больше, видя, как уверен в себе Кешка. Он бы покалечил его, если бы тот не позвал на помощь Годеонова. Михаил был уверен, что они, Кешка и Родион Прокопьевич, действуют сообща. Но Годеонов городил что-то непонятное про Любу, про Лизу. Ему-то какое дело! Люба только Мишкина, а Лизу он потерял несколько лет назад, когда не решился развестись со Снеженной. Михаил не стал слушать бывшего тестя, ушел. Но недалеко. Сел на скамеечку в сквере. Это была хорошая скамеечка: с улицы не видно, кусты мешают, зато сквозь ветки хорошо был виден подъезд Любы. Михаил ждал Любу. Должна же она вернуться в свой дом. Ждать пришлось долго. Хотелось есть и пить. И Михаил решил отойти в магазин. И зря. Как специально, Люба вернулась в это время. Михаил издали увидел, как мелькает её платье за железной подъездной дверью, как отъезжает Вероника. Мужчина решил подождать, пока уедет Вера и опоздал, его опять опередили, он увидел, что в подъезд с какой-то зашел Иннокентий. Михаил стоял в размышлении: сразу зайти самому или подождать? Кешка недолго пробыл у Любы. Минут через пятнадцать он вылетел с подбитым глазом, перемазанный землей, злой, как черт. Молодец