Привычка выживать

Она меняет пленку, что-то включает, опять ищет определенный момент для воспроизведения, и гасит свет. Аврелий вспоминает приблизительную дату записи из той же палаты. В палате находятся, как и прежде, двое. Только вместо него, лечащего врача и человека, имеющего полное право там находиться, с Питом Мелларком, с потенциально опасным душевно больным пациентом, разговаривает нынешний Президент Панема.

«- Зачем вы опять пришли? – спрашивает Пил Мелларк очень тихо. В то время он только-только начал принимать лекарства, притупляющие его эмоции, и выглядел он еще очень даже собой прежним. Если исключить безумный блеск в глазах – предчувствие нового приступа.

– Я хочу поговорить с тобой, - отвечает Пэйлор со свойственным ей спокойствием, но не подходит ближе, держась от потенциально опасного больного на расстоянии.

Пит забивается в угол комнаты, обхватывает голову руками, у него хриплый голос, его всего будто трясет, но он все еще держит себя в руках.

– Многие приходят поговорить со мной, - кажется, будто каждое произнесенное слово стоит ему немало усилий. Пэйлор неосознанно подается вперед, ближе, но замирает, услышав чей-то властный голос в надетом ею наушнике. – Но все приходят и говорят о ней. О Китнисс Эвердин. Об огненной девушке, - переходит совсем на шепот. Слышно, как кто-то начинает быстро что-то говорить Пэйлор. Пит тем временем обмякает и расслабляется, поднимает уже совершенно спокойные глаза на свою посетительницу. – Он ведь всегда был бесплатным приложением к ней?

Мелларк – или уже переродок с лицом Мелларка, - медленно встает в полный рост. Невысокий и коренастый, сейчас он кажется устрашающим. Пэйлор перемещается ближе к двери, внешне спокойная, но точно знающая, что каждое лишнее движение может стать для него спусковым крючком.

– Правда или ложь? – сын уже мертвого пекаря из несуществующего дистрикта судорожно облизывает губы.

– Повтори свой вопрос, - говорит Пэйлор, делая очередной шаг назад, к двери.

– Пит Мелларк не существовал для вас без Китнисс Эвердин. Правда или ложь?

Он срывается с места, едва только Президент касается ручки двери, но останавливается, безучастно наблюдая за бегством из больничной палаты своей посетительницы. Потом, будто очнувшись, садится на пол, раскачивается из стороны в сторону. Его шепот – свистящий, безумный, похожий на шипение, - раздается из динамиков, передавая все сумасшествие.

– Правда. Правда. Правда. Она всегда лгала. Без нее не было никакого Пита Мелларка. Без нее Пита Мелларка больше нет.»

Пэйлор ставит видео на паузу. – Это записано на следующий день после самоубийства Эвердин.

– Почему я не знал о твоих посещениях?

Пэйлор вздыхает и закусывает губу. Должно быть, она с самого начала знала, что этот разговор принесет ей немало неприятных вопросов, имеющих лишь косвенное отношение к ее конкретному вопросу. Впрочем, эта серьезная девушка не так слаба, чтобы слишком долго прятаться от неприятностей в виде разъяренного доктора.

– Мне нужно хоть что-то скрывать, - замечает она как-то нагло, и глаза ее слишком темные, зло сверкают. – Все мои предшественники вели двойную игру.

– Хочешь быть похожей на них? – интересуется доктор. – Хочешь кончить так же плохо, как они?

– Нет. Нет, конечно, - здесь она пытается улыбнуться, но вместо этого принимает какое-то непростое для себя решение и сцепляет руки в замок. – Я могу сказать, что я из другого теста, что власть меня не интересует, что я ратую только за свободу людей, которые выбрали меня президентом. Разумеется, все это «если» будет ложью. Я знаю, что я хороший человек, но я знаю, как сильно власть меняет людей. Она уже изменила меня. До того, как стать главной персоной в рядах сопротивления Восьмого Дистрикта, я была совсем другой. И я не знаю, что может сделать со мной власть над всем Панемом. Эта неизвестность меня пугает. Я не хочу меняться. Я не хочу становиться новой Койн, и дело даже не в том, как она умерла.

Исповедь дается ей нелегко, договорив, она опускает глаза. Руки ее по-прежнему сцеплены в замок.

– Еще до того, как мы нашли личное хранилище всех этих записей Сноу, я начала собирать свою собственную коллекцию. Конечно, это не записи Голодных Игр. Это видеозаписи с Китнисс Эвердин и Питом Мелларком. Ты хочешь узнать, зачем они мне нужны? Я уже ответила на твой вопрос – я хочу понять, как Китнисс Эвердин, самая неподходящая на роль пересмешницы девушка, сумела разжечь огонь революции. Я хочу понять, как ей, такой безнадежно слабой, удалось стать олицетворением силы. Я не могу это понять. Как и не могу понять, почему Сноу не помешал ей сделать все то, что она сделала.

Пэйлор встает с места и подходит к окну.

– Он был умен. Удачлив. Омерзителен в своей жестокости, но он не был дураком. Так почему какая-то девчонка сумела победить его, всего лишь достав из кармана горсть ядовитых ягод – его, самого опытного отравителя из всего правящего аппарата? Эта нелепость всегда казалась мне кощунственной.

Мысленно доктор соглашается с нею. Девчонка была слаба. Ее спасали только безнадежно геройские поступки, легкомысленные, но совершенно самоубийственные. Еще ее спасал Пит Мелларк, своей безнадежной до зубовного скрежета влюбленностью, которая, в конечном счете, помогла им победить. Или их спасло желание постоянно жертвовать своей жизнью ради жизней других? Желание умереть за кого-то – желание, идущее вразрез с вложенным в человека животным инстинктом. В этом инстинкте доктор никогда не сомневался, поэтому не раз начинал сомневаться в умственных способностях двух победителей из Двенадцатого Дистрикта.

– Но она просто победила его. А потом она победила Койн. Чтобы вскоре покончить жизнь самоубийством. Поставив под удар решение нового правления о ее невиновности. Поставив под сомнение мое решение, - выделяет голосом. – У меня не получается ее за это простить.

– Всему виной эгоизм, - доктор качает головой. – Но твоя неприязнь, давняя, нужно отметить, неприязнь к Эвердин, не могла стать причиной сбора подробной информации о Пите Мелларке.

– Но он был прав, говоря, что был бесплатным приложением к ней, - президент усмехается. – Во всем, что происходило между ними, было что-то чудовищно неправильное. Мне нравился Пит, еще до того, как он стал переродком. Быть может, поэтому я приняла решение о его лечении, о круглосуточном наблюдении за ним. Быть может, сейчас я пытаюсь понять причину, которая заставляла меня приходить к нему едва ли не каждый день. Искать в нем то, что видела в нем Койн. Искать в нем то, что увидел в нем Сноу, - она замечает удивленный взгляд Аврелия. – В хранилище Сноу много записей с ним. Это какие-то личные беседы, их я еще не смотрела.

Аврелий никогда не замечал в этой женщине склонностью к драматизму.

– Ты просто чувствуешь свою вину перед ним.

– И из-за чувства вины я распорядилась выпустить на свободу капитолийского переродка? – Пэйлор цокает языком. – Какая я последовательная.

Тревожный сигнал на телефоне заставляет доктора вздрогнуть, а Президента – поморщиться, как от зубной боли. Пэйлор неохотно снимает трубку; что-то подсказывает ей, что новости будут не из приятных. Так и оказывается. Она прикусывает губу, прежде чем повторить вслух то, что было передано по секретной линии.

– Пит Мелларк только что воспользовался своим правом на свободу.

========== ГЛАВА ТРЕТЬЯ, в которой президент Пэйлор страдает паранойей, а доктор Аврелий получает задание, от которого не может отказаться ==========

Решение о том, что Пит Мелларк может быть свободен в виду своей безопасности для окружающих людей, президент Пэйлор приняла публично, основываясь на письменном отчете лечащего врача о нынешнем состоянии пациента. Разумеется, лечащим врачом был доктор Аврелий. Разумеется, он немного поспешил со столь обнадеживающим результатом. На самом деле, это был вопль отчаяния; его пациент лишился любых человеческих эмоций, иного лечения врач предложить уже не мог, да и последствия этого лечения невозможно было предугадать заранее, прекрасно понимая, что поведение наблюдаемого объекта может измениться, едва только изменятся условия его существования. Разумеется, о своих подозрениях он сообщил Президенту, но уже не в письменной форме.