Привычка выживать

– Будем надеяться, что ты не узнаешь его слишком близко, когда он узнает всю правду о том, что мы натворили, - заявляет Аврелий тихо. Пэйлор хмурится.

– Плутарх все сделал правильно, - заявляет непреклонно.

– Праведный гнев падет не на Плутарха. В порошок сотрут нас двоих, - заявляет Аврелий. – А Плутарх и из нашей казни сделает потрясающее шоу.

– Ты так уверен, что правда откроется, - Пэйлор замирает. – Не собираешься ли ты приложить к этому свои целительные руки? Твоя репутация пострадала и хочешь все исправить, так?

Доктор смеется. – Нет, не собираюсь. Но в них двоих всегда было что-то такое, что привлекало трех последних Президентов. Я надеюсь никогда не узнать, что именно.

Мысленно он принимает решение никогда больше не просматривать те записи, что все еще находятся у него.

Мысленно он решает следить за жизнью Пита Мелларка мельком, не погружаясь в нее целиком, но нарушает свое решение тем же вечером, пролистывая один отчет за другим и тщетно пытаясь понять, когда переродок в лице Пита Мелларка опять стал Питом Мелларком.

Конец первой части.

========== ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Второстепенные персонажи. ГЛАВА ПЯТАЯ, в которой Пит Мелларк собирает свои воспоминания, как пазл ==========

Он действительно приехал в Четвертый Дистрикт для того, чтобы научиться плавать, будто плавание – то единственное, что поможет ему спастись. Поэтому сейчас он тратит драгоценное время, чтобы сидеть на влажном песке и смотреть на тонкую полоску горизонта. Вода прозрачная, небо немногим светлее, и поэтому горизонт кажется несуществующим препятствием. В воздухе слишком много соли, Пит откидывается на спину, замирает, даже перестает дышать, и вспоминает, вспоминает, вспоминает, пытаясь понять, какое из появляющихся в его голове воспоминаний настоящее, а какое – созданное гениальными учеными Капитолия.

Но вместо главных, важных, жизненно необходимых воспоминаний, он вспоминает почему-то сосредоточенное выражение лица своего лечащего врача. Что случилось с этим аморфным человеком за время его отсутствия? Кто – или что – заставил его принестись в этот дистрикт? Не устрицы же, в самом деле, он приехал покушать.

Пит наслаждается и этим коротким воспоминанием, которое точно принадлежит ему – не тому, который был Питом Мелларком раньше, а ему самому, сегодняшнему Питу… черт, все так сложно. Сонный доктор учил его начинать с простого. Что у нас там самое простое-то?

Меня зовут Пит Мелларк. Я родился в Двенадцатом Дистрикте. Моим отцом был пекарь. Мое имя дважды звучало на Жатве. Оба раза я собирался умереть, чтобы могла жить Китнисс Эвердин.

Черт. Это вообще не похоже на правду. Если первые предложения еще и содержат крупицы покрытой пылью истины, то все остальное даже в голове звучит как зазубренный текст. Ну же, Пит, соберись.

Меня зовут Пит Мелларк. Капитолий сделал из меня переродка для того, чтобы я убил Китнисс Эвердин. Президент Сноу был очень добр ко мне, если не брать во внимание то, что он сделал со мной что-то, что невозможно вылечить.

От подобных мыслей начинается головная боль. Этот флегматичный доктор, должно быть, ничего не понимает в лечении охморенного человека, раз дает такие непростые задания. Попробуй начать с простого, когда не знаешь, что из разношерстного набора информации является простой правдой, а что – простой ложью. От подобных дилемм даже нормальному человеку грозит сумасшествие, а что уж говорить про человека, которого пытали в течение долгого времени физически, чтобы после уничтожить морально.

Итак, с третьей попытки должно получиться, разве нет?

Все говорят, что меня зовут Пит Мелларк. Что я родился в Двенадцатом Дистрикте. Что я дважды участвовал в Голодных Играх. Что я попал в плен и что из меня сделали чудовище. Что я был безбожно влюблен в Китнисс Эвердин. Все говорят со мной не обо мне, а о Китнисс Эвердин.

Не сумев побороть подкатывающее к горлу отчаяние, Пит сжимается, больно дергает себя за волосы, желая вытравить мысли из своей головы хотя бы на минуту. Нет у него никаких своих воспоминаний, даже эмоции и те отняли, чтобы вылечить от неправильных воспоминаний. Он чувствует себя сейчас переродком, заслуживающим те странные взгляды, которыми одаривал его медлительный доктор у больницы. Но Доктор не имел права на него так смотреть – доктор был виновен в том, что после его лечения все стало только хуже.

– Ты сказал, что будешь учиться плавать, - говорит Энни Креста очень тихо, садясь рядом.

На ней белое платье, надувающееся на ветру, как парус. Она рыжая, очень красивая, она беременна и счастлива. Быть может, причина ее счастья в том, что она уверена, будто ее муж, отец ее будущего ребенка уехал куда-то на время, по делам, и вернется если не со дня на день, то когда-нибудь. Финник ведь и раньше очень часто уезжал. Иногда его отсутствия длились очень долго, и Энни училась ждать его, заполняя свои дни так, чтобы его отсутствие не сильно бросалось в глаза.

Пит улыбается ей. Он завидует ее тихому спокойному сумасшествию. Она может смеяться, иной раз резко замирает на месте, не договорив, и смотрит куда-то в сторону. Она теряет связь с реальностью, но умеет радоваться окружающим ее вещам так, будто живет в раю. Она способна на эмоции, ничье имя не делает из нее потенциально опасного убийцу. А еще – у нее есть воспоминания, которые всегда принадлежали только ей.

– Если честно, - говорит Пит, - я просто не знаю, с чего начать.

Он говорит о попытке научиться плавать, но почему-то думает, что говорит вовсе не о плавании.

Энни Креста качает головой и встает.

Она гораздо ниже его. Хрупкая, рыжая, стоит на песке босиком, неосознанно поглаживая свой живот, и улыбается, подставляя лицо соленому ветру. Она сильнее, быть может, потому что она совершенно сумасшедшая.

– Ты слишком много думаешь, Пит. Чтобы научиться плавать, нужно начать тонуть.

Она отпускает его руку. Становится неуютно и холодно. Песок скрипит на зубах, ветер дует сильнее и пробирает до костей. Перемена погоды здесь – обычное дело, но Пит еще не привык. Энни смотрит на безмятежный пока горизонт и говорит, что ночью будет шторм. А утром они будут искать на берегу раковины. Пит вспоминает, как совершенно случайно нашел жемчужину на Арене. И как отдал ее Китнисс Эвердин.

– Пит? – Энни замирает, нерешительно покачиваясь на носках.

Наверное, у него вид сейчас такой же, как бывает у нее, когда она забывает, кто она и где находится. В такие моменты она напоминает фарфоровую куклу, с опустошенными глазами и негнущимися руками.

– А когда Финник вернется, мы будем искать жемчужины вместе.

– Конечно, Энни. Разумеется, Энни, - бездумно бормочет Пит, совсем не думая о том, что каждое его слово сейчас – ложь. Пусть и белая ложь, во благо, но ложь ведь.