Приз (Рулевой - 3)

– Ну, как вам монументик?
– спросил Драммонд, вытаскивая их чемоданы из багажника и включая транспортирующие устройства.
– Официального названия он не имеет, но все здесь зовут его "дядюшка Негрол". Урод уродом, правда?

– Что да, то да, - ответил Молдинг, глядя на грозную фигуру, как на змею, изготовившуюся к нападению.

Брим промолчал. Что бы ни утверждал с пеной у рта КМГС, ни одно государство с мирными намерениями не поставило бы подобного изваяния напротив посольства недавнего неприятеля. Брима охватил холодок недоброго предчувствия. Как он и подозревал, война - его война - всего лишь перешла в следующую стадию, и эта стадия обещает быть куда более зловещей и опасной, чем предшествовавший ей открытый конфликт.

Расставшись на время с Драммондом, пилоты вошли в величественный мраморный холл посольства и двинулись дальше, следуя указателям. В небольшой аудитории три сотрудника в штатском провели с ними краткий инструктаж. Гражданам Империи предписывалось вести себя - по крайней мере публично - самым сдержанным образом. Если не нарываться на неприятности самим, их и не последует.

Секретарь по общественным связям, лысый, с заметным брюшком и обликом опытного лектора, характеризовал "нормальных" Облачников как разговорчивых, склонных к грубоватому юмору и даже дружелюбных, несмотря на их приверженность к военной форме. Если не затрагивать некоторых их убеждений, они не представляют особой угрозы. Зато Контролеров следует остерегаться всегда, и встречаются они везде, неукоснительно требуя соблюдения самых мелких правил. Видимо, тайм-трава, которую они курят, нарушает их мыслительный процесс и делает их агрессивными. Впрочем, Брим и без того слишком хорошо знал, что Контролеры опасны.

На выходе из аудитории их встретил Драммонд.

– Мне сказали, что один человек хочет поговорить с вами, мистер Брим, а уж после я провожу вас в вашу комнату.

– Я никого не знаю в Тарроте, - поднял брови Брим, - и мне непонятно, кто здесь может хотеть поговорить со мной.

– Меня послал его высочество принц Онрад, - доверительно сообщил Драммонд.
– Я думаю, много времени это не займет. Вы же знаете эти дипломатические штучки. А я тем временем покажу лейтенанту Молдингу наш бар для почетных гостей - принц Онрад уже ждет его там.

Брим поднял руки в знак капитуляции:

– Для принца я готов на все. Выходит, он здесь, в посольстве?

– Так точно. Он сказал, что повидается с вами вечером - когда у вас будет время.

– Вечером? А что же я, по-вашему, буду делать весь день?

– Я этого не знаю, мистер Брим, - сказал Драммонд, провожая его в какой-то боковой коридор, - но его высочество, как видно, полагает, что вы будете заняты. Он велел мне ждать вас сколько понадобится.

– Постараюсь не задерживать вас обоих, - сказал Брим Молдингу.

Драммонд положил руку на ручку двери.

– Нам с лейтенантом Молдингом спешить совершенно некуда, Брим, - сказал он, внезапно изменив тон и манеру разговора.
– Вы не должны беспокоиться о нас - да и о ком-либо еще.
– Он открыл дверь и твердой рукой подтолкнул Брима в спину.
– Позвоните, когда я вам понадоблюсь, - шнурок висит в баре.

Дверь закрылась, и Брим оказался в темной обшитой панелями комнате. В этом уютном уголке имелся, однако, хорошо оснащенный бар. Вот в таких закутках, подумал Брим, и осуществляется настоящая дипломатия - а не в роскошных банкетных залах, где за накрытыми столами ведутся показушные речи.

Глаза Брима еще не привыкли к полумраку, и он подскочил, когда со стула в дальнем углу поднялась женская фигура и направилась к нему.

– Марго!

– ахнул он. Сердце чуть не выскочило у него из груди.
– Марго!

Его руки сомкнулись вокруг ее мягкого благоухающего тела, губы прижались к ее губам, и рассудок отключился. Когда он наконец открыл глаза, ее все еще были закрыты. Он подождал, когда ее дыхание успокоится, и поцеловал ее веки, соленые и мокрые от слез.

– Марго, - прошептал он.
– А я уж думал, что больше тебя не увижу.

Она кивнула и открыла глаза, заглянув точно в самую его душу.

– Я так за тебя боялась - каждый час, каждый миг. Мне кажется, будто прошли миллионы лет. Брим прижался к ней щекой.

– Но я все-таки дожил до этого дня. Она стиснула его в объятиях.

– О Вселенная! Как же я скучала по тебе, Вилф.
– Она долго молчала, словно перебарывая себя, и наконец сказала, прикусив губу:

– Ты все еще любишь меня теперь, когда все так изменилось?
– И умолкла, словно боясь говорить дальше.

– Ты хочешь сказать - когда у тебя появился ребенок?

– Ну да, конечно.
– Она повернула голову так, чтобы снова посмотреть ему в глаза.
– У меня теперь появилась новая, очень важная часть, и она скорее всего просуществует столько же, сколько и я. Сможешь ли ты смириться с этим?

У Брима что-то сжалось внутри, неожиданно для него самого. Здесь, в этой комнате, он не мог ответить на вопрос Марго так, как мог бы сделать это в другом месте. Весь последний год он много думал о ее материнстве и знал, что способен это принять. Но сейчас? Он умоляюще воздел руки.

– Я не знаю, Марго, - с болью выговорил он.
– Я никогда не думал о твоем сыне с этой точки зрения.

– Тебе придется подумать, Вилф.
– Она мягко высвободилась из его объятий.
– Я пыталась высказать тебе это в письме, которое взялся передать Онрад. Но мне, наверное, не удалось.

Брим разглядел ее наряд: белая шелковая блузка, черная бархатная юбка и сапожки на высоких каблуках. Ее светлые волосы были уложены в пышную прическу, шею украшала нитка жемчуга. Выглядела она, как всегда, потрясающе.

– Наверное, я прочел в твоих словах то, что мне хотелось, - сознался он, а не то, что хотела сказать ты.
– Он подвел ее к банкетке, они сели и погрузились в молчание, которое длилось, казалось, целую вечность. Наконец в голове Брима сложился простой вопрос, точно отражающий суть ее проблемы. Послушай - а знаю ли я хоть немного эту новую Марго?

– Это честный вопрос, Вилф.
– Она снова посмотрела ему в глаза:

– Я отвечу тебе: отчасти да. Но только отчасти.

– Ты все еще любишь меня?
– спросил он.

– Больше, чем когда-либо, - так мне кажется.
– Марго улыбнулась и нахмурилась одновременно, как умела только она.
– Но Редьярда я тоже люблю. По-другому, конечно. Важно понять, что свою привязанность к нему я черпаю не из какого-то "любовного резервуара" внутри. Это нечто большее - сверхчувство, если хочешь.
– Она бросила на Брима умоляющий взгляд.
– Ты хоть что-нибудь из этого понимаешь?

Брим подумал немного. Да, он понимал - быть может, потому, что очень этого хотел. Он не мог понять одного: какие чувства он сам испытывает к этому ребенку. Он содрогался при мысли о том, какое действие оказал на него ребенок Рогана Ла-Карна еще задолго до своего появления на свет. Брим взял Марго за руку.