Приз варвара

— Мне никто ничего не говорил. Даже, если и получим еще какие-то знаки того, что настанет по-настоящему жестокий сезон, мы все равно вернемся туда. Думаю, лучше голодать всем вместе, чем по отдельности.

— Черт побери, — услышав это, от волнения у меня аж живот сводит, но я заставляю себя съесть лепешку из корнеплодов. — Думаешь, будет настолько плохо?

— Следи за своим маленьким двисти-другом, — говорит он мне. — Если он отрастит более темную шерсть, снега будут страшными.

Мне придется быть бдительной.

— Теф-и-нии, — раздается громкий голос. — Рад этим утром увидеть твое прекрасное личико!

Хассен с копьем в руке подходит к костру. Он ставит крупную ступню на один из каменных сидений и выпячивает вперед грудь. Мужчина он очень красивый, но, глядя на него, все, что я представляю себе, — это Салух с его выразительными глазами и то, как он гладит меня по спине.

— Привет, Хассен, — я стараюсь сохранять интонацию своего голоса теплой и изображать веселость, которую не чувствую.

— Я отстаю от Таушена всего на два семечка, — говорит он мне решительно. — У тебя есть задание, которое я мог бы выполнить, чтобы добиться большей твоей благосклонности?

Иип!

— Я оставлю это на усмотрение Джоси. — Я лучезарно улыбаюсь ему, дабы возместить свой уклончивый ответ. — Она не грешит предвзятостью, из-за этого я и доверилась ей.

— Предвзйа-тоостью? — он хмурится, услышав незнакомое слово.

— Она не придерживается тех или иных симпатий, — я немедленно поправлю.

— А-а. — Он наклоняется ко мне, и у него в глазах появляется блеск. — Хочешь, я выслежу и убью какого-нибудь зверя, мясом которого ты хотела бы полакомиться? Даже если невозможно склонить тебя на мою сторону, я мог бы обеспечивать тебя питанием.

Я замечаю, что Кайра замирает неподвижно, ее руки застывают над лепешкой из корнеплодов. Но тогда она берет себя в руки и кладет на каменную пластину следующую.

Я чувствую напряженное покалывание в затылке.

— Нет, не нужно, но спасибо, Хассен.

— Ты должна позволить мне заботиться о тебе, — настаивает он. Он встает и идет ко мне. — Это мой долг как сильного мужчины этого племени.

— Нет, правда, не надо, — возражаю я, мысленно заставляя себя не отшатнуться, когда он приближается. Я все время улыбаюсь, но сохранить жизнерадостность становится все труднее. Он очень настойчив. Все они такие.

Словно мои мысли призвали их, в главную пещеру подтягиваются Ваза с Таушеном.

— Я так и думал, что услышал сладкий голос Ти-фа-ни! — восклицает Таушен. — Позволишь мне обеспечивать тебя едой, красивый человек?

Я слышу, как Аехако фыркает себе под нос. Конечно, они ведут себя нелепо. Кроме того, они напористы, и, кажется, я впадаю в ступор, когда они начинают настаивать на своем.

— Я старейшина, — протестует Ваза. — Мой долг обеспечивать Тафнии едой.

— Я уже позавтракала, но уверена, остальные в пещере были бы благодарны за еду, — говорю я.

Они смотрят, уставившись на меня, словно у меня выросла вторая голова.

— Послушай, они не хотят спариваться с остальными в пещере, — шепчет Аехако. — Первой и самой главной задачей охотника — накормить свою пару.

— Да, но у меня же нет пары, — говорю я твердо. Я заставляю себя смотреть на лепешку из корнеплодов, которую Кайра жарит так, словно это самое захватывающее дело на этой планете. Сейчас за мной следят слишком много лишних глаз.

— По-моему, они это заметили, — поддразнивает Аехако. Он покачивает ребенка на коленях, а затем поднимает взгляд на увивающихся вокруг охотников. — Сегодня никакой охоты. Старейшины возвращаются в главную пещеру, и мы поможем им подготовить их вещи для перевозки. Помимо этого, здесь много вяленого мяса и шкур, что надо отправить туда. Мне нужны сильные мужчины, чтобы помочь. Охота может подождать до завтра.

— Тогда мы проведем этот день с Тафнии, — заявляет Ваза. — Сегодня будет прекрасный день.

Судя по всему, прекрасный день для всех, за исключением «Тафнии». Я сдерживаю вздох. Не похоже, что получиться улизнуть с Салухом.

* * *

Такое чувство, что этот день тянется целую вечность, и к тому времени, когда я ночью направляюсь в свою пещеру, я чувствую себя буквально заклеванной до смерти стаей ухажеров, действующих из благих намерений. Куда бы я ни пошла, кто-нибудь уже был там и предлагал мне что-нибудь отнести, принести мне чего-нибудь поесть, достать для меня меховую накидку на случай, если я замерзла. Этого хватит, чтобы свести девушку с ума. Даже Айша, самая ворчливая женщина на свете, бросает на меня сочувствующие взгляды.

Однако стоило мне лечь, я не могу уснуть. У меня в голове без остановки крутятся мысли, и меня не покидает тревога. Состязание Джоси, которое заставляет мужчин носиться целыми днями, как угорелых, имеет и свой побочный эффект; они относительно меня становятся все более собственническими. Пока я ужинала, по бокам от меня расположились Ваза с Таушеном. Бек хмурился всякий раз, когда со мной заговаривал другой мужчина, даже Аехако. Они предоставили мне больше пространства, и последняя неделя была просто замечательной, но теперь я начинаю беспокоиться о том, на что я согласилась.

Все это я время знала, что состязания были плохой идеей, но у меня было слишком мало возможностей выбора. Мои руки сжимаются в шкурах, и я постоянно переворачиваюсь с боку на бок.

Джоси, лежа в шкурах, что-то бормочет, затем шлепает одну из своих меховых подушек себе на ухо.

— Тифф, ты меня с ума сводишь. Просто иди уже и найди своего зайчика-утешайчика. Дай мне поспать. — Она натягивает одеяло себе на голову до тех пор, пока не становится похожей на махнатую гусеницу.

Я серьезно обдумываю ее слова. Как ни странно, сегодня я скучала по Салуху. Он находился здесь, но был занят, помогая остальным переносить их вещи, загружал в сани и прикреплял веревками. И, конечно же, мои ухажеры увивались вокруг меня, так что он не осмелился подойти слишком близко. Но стоило мне посмотреть на него, он наблюдал за мной тем своим пронзительным взглядом. Будто бы он позволял им вилять передо мной хвостом, но тут же вмешается, если ситуация выйдет из-под контроля.

Будто бы я принадлежала ему.

При самой этой мысли меня пробирает восхитительная дрожь. Я сажусь и оглядываюсь на Джоси в гнездышке одеял. Она всего лишь маленький комочек во тьме, в ложе, расположенном напротив меня на противоположной стороне пещеры. Я могла бы помочь Салуху прошмыгнуть сюда, и он мог бы обнимать меня, пока я сплю. Это крайне эгоистичная мыслишка, но… почему-то мне кажется, что он был бы не против.

Я выскальзываю из одеял и беру свой плащ на меху. Моя длинная изношенная хлопковая ночнушка — единственное, что у меня осталось из прошлого на Земле. Вдоль воротника и рукавов теперь дырки, в нескольких местах нашиты заплатки, трусиков уже давно нет, но я все ровно надеваю эту ночнушку, ложась спать. Наверное, из-за воспоминаний о былых временах идея это довольно плохая, но я не могу заставить себя с ней расстаться. Сейчас она уже практически непристойная, но ее так приятно чувствовать кожей. Завернувшись в плащ, я подхожу к входу в пещеру и выглядываю из-за кожаной занавесы приватности, которая служит дверью.