Приз варвара

Меня окутывает и опьяняет его запах. Эта странная дикая планета, которая отныне является моим домом, сейчас будто растворилась вдалеке. Остались только мы с Салухом и мои шкуры.

Ну, и еще Джоси в другом конце пещеры. Замерев, я прислушиваюсь к звуку ее ровного дыхания. Когда она издает тихий храп, меня накрывает волна облегчения. Мы и правда одни, он и я.

Моя рука скользит по его груди. Чувствую, как он напрягается, и когда я прижимаю ладонь к бугристому покрытию в центре его груди, я чувствую, как бешено у него колотится сердце.

Думай меньше. Действуй больше.

Я скольжу рукой ниже и пальчиками обхватываю его член.

Он возле меня прям каменеет. Я поднимаю на него взгляд, и вижу, что его синие глаза, ослепительно пылая, смотрят прямо мне в глаза, и их интенсивность настолько пылкая, что мне захотелось сделать с ним еще больше, только чтобы получить еще больше реакции.

— Ти-фа-ни, что ты творишь?

— Я хочу, чтобы ты меня поцеловал, — шепчу я ему. — Хочу еще раз попробовать.

— Хочешь заполучить мой рот? — издает он тихим, сдавленным голосом. — Но это не мой рот, который у тебя сейчас в руке.

Из меня грозится вырваться еще один смешок.

— Я отлично знаю, что у меня в руке. — Черт, мне ли не знать. За последнюю неделю я много размышляла о нашей взаимной мастурбации. Я до сих пор помню, как выглядело его великолепное тело с синей замшей поверх сплошных мускулов, и отчетливо помню его невероятно огромного размера член. Помню вену, проходящую вдоль его сторон, то, каким он был бугристым, и то, как реагировал Салух, когда он прикасался к собственной шпоре.

И все это я хочу с ним проделать сама.

Но для начала мне хочется его поцеловать. Надеюсь, я не распсихуюсь. Закрыв глаза, я собираюсь с духом, потому что многие мои плохие воспоминания о событиях на корабле связаны с… гадостями, которые происходили с моим ртом. Мне даже думать о них неприятно. Мне нужно обзавестись новыми воспоминаниями, а язык Салуха может оказаться как раз тем самым рецептом, в котором я нуждаюсь…

Если только я опять не разрыдаюсь. Это было бы ужасно.

Но я не могу вечно так жить. А этой ночью чувствую я себя отлично. У меня в венах бурлит желание, соски затвердели, чувствую, что между ног становлюсь мокрой. Ну, если вообще и есть подходящее время, чтобы побороть свой страх перед поцелуями, так это именно этой ночью. Сейчас.

Моя рука плавно скользит по его члену, твердому, эрегированному контуру, давящему на кожу его штанов.

— Думаю, мне хочется еще раз попытаться поцеловаться, — говорю я ему.

Он медленно кивает головой, но не двигается. Он позволяет мне взять на себя инициативу. Мне это очень по душе. Речь о том, что даю я сама, нежели подвергаюсь чьему-то насилию. Этой ночью я хочу доставить ему всевозможные виды наслаждения.

Не без колебаний и скрепя сердцем я убираю руку с его члена и кладу обратно ему на грудь. Я забираюсь повыше, так как ростом он семь футов и в этом положении наши лица не на одном уровне. Когда я подбираюсь вплотную, то принимаюсь в этой тьме рассматривать его лицо. Если не считать интенсивного блеска его глаз, я с трудом могу разглядеть нос и рога. Остальное накрыто тенями.

Я скольжу пальцами к его лицу и прослеживаю линию его челюсти. Он тяжело дышит, но взгляд, направленный на меня, спокойный. Терпеливый. Кончиками пальцев я обвожу контур его рта и провожу по его губам. Его губы чувствуются мягче и более приятными, чем кажутся при дневном свете. Я даже надеюсь, что он прикусит один из моих исследующих пальцев, однако он совершенно неподвижен. Он позволяет мне взять контроль на себя.

Так я и делаю. Я устами осторожно припадаю к его губам и, нервничая, выжидаю. Жду, когда стремительный наплыв страшных воспоминаний разрушит этот момент, и что желчь поднимется в мое горло. Воспоминания закрадываются, и как только я прижимаюсь к его губам, сдерживать их в узде становится труднее. Я так отчаянно хочу, чтобы все получилось, но поставленной цели мне еще не удалось достичь.

Вдруг его ладонь нежно обхватывает мою щеку и поглаживает ее большим пальцем.

Всего одно небольшое движение, но оно напоминает мне, что я здесь, с ним. Что я в безопасности, и я с Салухом. Что это его рот под моим. И что это я даю, а не у меня насильственно забирают.

Всплывшие воспоминания угасают, и остается только Салух, его теплое тело, вплотную прижатое к моему, его густые волосы касаются моей руки, и я вдыхаю его запах. Рот у него мягкий, а губы сомкнуты. Я легонько целую его, только для того, чтобы доказать себе, что могу это сделать. Он приятный на вкус — чуть-чуть дымчатый, подобно пламени костра, чуть-чуть пряный и мускусный, подобно его запаху. И мне хочется еще. Я целую его в губы снова и снова, краткими нежными поцелуями, которые позволяют мне свободно развлекаться, не предлагая больше, чем я готов дать.

Все это время его большой палец, лаская меня, гладит мою щеку, напоминая мне, что он здесь, и все просто замечательно.

Мои поцелуи постепенно становятся все более настойчивыми, и сейчас, когда я целую его губы, мой язык скользит по стыку его губ, побуждая его открыться для меня. Для этого мне приходиться несколько раз провести языком, чтобы он понял, чего я хочу, и тогда он для меня открывается. Мой язык поглаживает его уста, смелее, чем я себя чувствую. Это серьезный шаг вперед, следующая ступень лестницы на пути возвращения к нормальным отношениям и нормальной жизни.

Его язык в ответ ласкает мой, и я чувствую, как бугорки, что на нем, трутся о мой собственный язык.

От неожиданности я отстраняюсь. Почему я всегда забываю, что у ша-кхаев, похоже, везде наросты? Просто я уже видела, сколь много этих наростов у них по всему телу. И все же прикосновение его языка к моему застало меня врасплох.

— Мягкая, — бормочет он, касаясь носом моего носа.

— Хм?

— Ты везде такая мягкая, — говорит он мне. — А в особенности твой маленький язычок. Мне это нравится.

До странности трогательно это слышать. Улыбнувшись, я наклоняюсь, чтобы снова поцеловать его, позволяя своему «мягкому язычку» проявить инициативу. Я скольжу им обратно в его рот, и на этот раз, когда его язык ласкает мой, я уже не удивляюсь. От того удовольствия, как эти бугорки касаются моего гладкого языка, у меня даже мурашки по коже побежали, и сейчас я целую его не потому, что чувствую себя так, будто должна, а потому, что мне это нравится.

Я обожаю целовать Салуха и выбираю нечто среднее между всевозможными одурманивающими похотью поцелуями. Я обожаю его рот. Я обожаю, что он дает мне взять на себя инициативу. Я обожаю его вкус и дразнящие взмахи его языка.

Я прихожу к выводу, что мне очень, очень нравится этот язык.

Мы целуемся бесконечно долго, наши уста сливаются в нежных, неторопливых ласках. Спешке здесь нет места, торопиться некуда, чтобы перейти к кое-чему поинтересней. Существует лишь немыслимое удовольствие от соприкосновений губы в губы, время от времени сталкиваясь носами. Спустя какое-то время меня уже не устраивает просто целовать его в губы. Мне хочется от него большего.

Черт, я хочу его всего. Я ужасно изголодалась.