Приз

— Жиль… У тебя есть деньги?

— Ну… — Жильбер пожал плечами. — В общем — есть. А что?

— Сыграй сегодня на меня. Крупно.

— На тебя?

— Не на меня — на третий номер в «Бордо — Лион». Только понимаешь — крупно? Поставь все, что у тебя есть. Все, что есть наличными. Понял? Если мало — вот. Вот, возьми, — Кронго достал из сумки несколько пачек. — Я тебе даю взаймы. Да перестань! Держи. Это — на себя. А эти поставь на меня. На мою долю. Вот — всё.

Жильбер пересчитал пачки. Улыбнулся.

— Слушай, Кро… Я, конечно, все сделаю. Поставлю, как ты говоришь. Но — ты что, так надеешься на Престижа?

— Престиж не поедет. Вместо него поедет Гугенотка.

— О-о… — Жильбер свистнул. Он все понял. — И что — об этом кто-нибудь знает?

— Те, кто знаком с членами жюри или оргкомитета, — знают. Но… все остальные… ты сам понимаешь.

— Слушай, но это же… Это же… Если ты придешь…

— Я приду.

— Да я… Я остров себе смогу купить. Если ты придешь. На эти деньги.

— Вот и купишь. На сумку… — Кронго протянул Жильберу пустую сумку. — Сложи деньги. И… — он помедлил. — Поставь… Найди какое-нибудь захудалое агентство. Где с информацией туго. Ну — ты сообразишь.

— Но все-таки, — Жильбер приоткрыл дверцу. — Исмаилит — все-таки лошадь. Все может быть.

— Вот поэтому и поставь.

Кронго щелкнул языком — и Гугенотка, осторожно переступая ногами, стала подравниваться с общим строем. В конюшне Генерала сильнее Исмаилита только Корвет. Но перезаявить в последнюю минуту Корвета Генерал уже не может. Не та лошадь. Да и — Корвет наверняка еще сырой… Поэтому перезаявка Гугенотки — удар… Хорошо рассчитанный. Прямой вызов всему клану. Все, что за последние несколько часов мог бы сделать Генерал, узнав о перезаявке, — это накачать своих шестерок. Больше ничего. Ясно — всему заезду теперь даны точные инструкции…

— Участники Кубка «Бордо — Лион» — на старт… Участники заезда на Кубок «Бордо — Лион»… На старт.

Разворачиваясь на старт, Кронго увидел, как Генерал, не двинув головы, что-то бросил Руану.. Это было только движение губ — но Кронго понял, что это — предостережение. Это — напутственный окрик. Умница, мсье Линеман. Он все сделал так, как и нужно было: Гугенотка перезаявлена по самым допустимым срокам. Даже если Генерал и захотел бы сейчас кого-нибудь перезаявить — он уже не сможет это сделать. Ясно, сейчас Генерал вне себя.

— Выравнивайтесь… Выравнивайтесь… Одиннадцатый номер…

Конечно, все расписано и пойдет, как и должно пойти. В ход будет пущено все. Все средства… И прежде всего испытанное оружие — Руан и Клейн. Они сейчас идут справа от него, по четвертой и пятой дорожкам. Вот стук копыт их лошадей — Орфея и Салли. Вот шахматный камзол Руана, дальше — красный Клейна. Они сделают все, чтобы зажать его, не пустить вперед, к бровке. Но Кронго сейчас спокоен. Совершенно спокоен.

— Выравнивайтесь! Выравнивайтесь!

Трибуны стихли. Впереди, постепенно увеличивая скорость, плывут крылья стартовой машины. Ноги Гугенотки движутся ровно, легко, пружинисто… Пока еще, до того момента, когда Кронго даст посыл, движения этих ног расслаблены, свободны, Гугенотка занята сейчас только тем, чтобы не отстать от крыльев машины. Слева, не уступая ему ни сантиметра, движется качалка Генерала… Исмаилит, как обычно, не отдает на старте ни пяди пространства. Жеребец идет ходко, в его движениях уже сейчас чувствуется будущий пейс. Значит, этим Генерал подает знак трибунам — он е д е т. То есть — он решил взять Кубок. Кронго знает — сейчас, со старта, Клейн и Руан постараются пристроиться к нему с двух сторон. Зажать, чтобы он был вынужден тут же выпустить к бровке Исмаилита. Но он совершенно спокоен. Нет никакого волнения. Он спокоен, хотя уверен, что они пойдут на все — раз Генерал е д е т, раз он дал знак трибунам. Ясно, в ход пущены большие деньги. Они расписали этот заезд, потому что знают, что Гугенотка — концевая лошадь. Уверены, что он, Кронго, рассчитывает на ее финиш. Классическое построение — они думают, что он будет всю дистанцию держаться на второй позиции, чтобы потом все решить на последней прямой.

Но он сейчас сделает все по-другому. Не так, как они думают. Он хорошо знает, что приемистых лошадей в заезде нет… Сейчас, в самом начале, когда лошади еще не смогут перестроиться, он бросит Гугенотку в посыл. Он сразу же, с первых секунд, вырвет ее из общего ряда — так, чтобы уже с первых метров занять бровку. Он должен оказаться хотя бы на полкорпуса впереди Исмаилита. И — постараться держаться так до самого конца дистанции, опережая все попытки Генерала отвернуть и обойти его с Гугеноткой. Исмаилит считается «машиной». Чтобы провести такого жеребца всю дистанцию за собой — нужно очень верить в лошадь. Но Гугенотка сможет… Он чувствует, хорошо чувствует сейчас — она сможет.

Вот мерный топот копыт по сторонам возрос, усилился. Надо идти на опущенных вожжах. Не показывать им ничего. И точно выбрать момент посыла… Точно выбрать… Ничего уже не видно, ничего… Только мелькающие впереди ноги Гугенотки… По тому, как она сейчас движется, он понял — она ждет его посыла, ее ход с каждым шагом обретает машистость… Ушли крылья, стартовая машина уезжает… Спокойней. Ты же знаешь, что Гугенотка выдержит.

— Отрывайтесь! — загремел репродуктор. — Отрывайтесь!

Кронго чуть приподнял вожжи, чмокнул…

— Гугошка… Гугошка, пошла…

Гугенотка, услышав голосовой посыл, резко прибавила. Кронго угадал — бросок был хорошо рассчитан и сразу вывел его лошадь из общего ряда. Трибуны загудели. В начале дистанции никто не ожидал этого.

Кронго снова чмокнул, одновременно услышав сзади — даже не услышав, а ощутив — бешеный ход Исмаилита. Он ждал этого — попытки Генерала сравняться. Да, сейчас за его спиной Тасма изо всех сил пытается выжать из жеребца все, чтобы догнать Кронго. Или — хотя бы сравняться, не пустить к бровке. Генерал наверняка уже догадался о его плане. Сейчас Тасма пытается достать его, зажать, сесть на колесо, не позволить Гугенотке вырваться. Поздно… Гугенотка заняла бровку, поймала пейс и идет на очень хорошей резвости… Очень хорошей… Молодец, Гугошка. Молодец. Теперь — дотянуть. Только дотянуть. Вот так, на небольшом отрыве, вот так, на пределе, в полкорпуса впереди, не позволяя Исмаилиту приблизиться. Улавливая каждую попытку Генерала улучшить пейс… Так они прошли первую четверть. Вот он — выход из второго поворота… Кронго оглянулся — серая, почти скрытая наглазниками морда Исмаилита мчит сзади, в нескольких метрах, наезжая, не отпуская его ни на пядь… Ноги Исмаилита работают ровно, четко, легко, на самом деле — он идет, как машина… Так кто же поедет по третьей, Генерал? Остальные лошади сильно отстали, они далеко сзади. Это мелькнуло только на секунду — и снова впереди легко работающие ноги Гугенотки. Кто поедет по третьей…

Нет, в нем, Кронго, уже нет обиды, он спокоен… Иди, Гугошка… Двигайся, милая, не уступай… Вот так… Вот так… Кто поедет по третьей… Хорошо… Иди, Гугошка. Мы поедем по третьей. Слышишь, Гугошка… Мы поедем с тобой по третьей. Пусть шумят трибуны. Пусть кричат, сходят с ума. Мы поедем по третьей.

Поворот на последнюю дугу… И снова Кронго почувствовал — Генерал пытается прибавить. Он услышал это по звуку копыт сзади, по еле заметному изменению их ритма.

— Гугошка!.. Гугошка, милая, еще немного!.. Ну, потерпи!.. Потерпи!.. — Кронго чмокнул.

Да, он все рассчитал правильно. Гугенотка сделала невозможное, увеличив сейчас и без того предельный пейс. Выход из последнего поворота. Все… Теперь только — занять бровку… Занять, плотно прикрыть и… Ни в коем случае не допускать ошибки… Занять бровку, не пустить к ней Генерала… Пусть обходит полем — если сможет… Пусть… Что творится на трибунах… Но все это потом, трибуны и все остальное потом… Не думать об этом. Кронго поднял вожжи:

— Гугошка! Умри! Гуго-о-шка!

И все-таки Генерал отвернул и смог каким-то чудом с поля подтянуть Исмаилита. И где подтянуть — здесь, уже метрах в ста пятидесяти от финиша… Неужели обойдет… Вот морда Исмаилита сбоку… Не дать ей приблизиться… Не дать… Кто поедет по третьей… Негритос… Кто поедет… По третьей… Все… Исмаилит уже не обойдет… Не обойдет… Негритос… Кто поедет…