Признания в любви кровью написаны

Взглянув в окно, пришлось признать, что от ночной грозы и следа не осталось: светило слишком дружелюбное солнце и воодушевлённо щебетали птицы. Уэнсдей предпочла бы и дальше слышать завывания ветра, гром и стук дождя. К сожалению, обрадовать её новым ливнем мир не спешил.

Однако, когда она покинула свою комнату и уже направлялась в кабинет химии и ядов, её привлекла странная суматоха: все вокруг оказались встревоженными, кто-то нервно шептался по углам или даже плакал. Но всё самое интересное ждало Уэнсдей на улице: остальные ученики топтались во дворе. Сотни подростков налетали друг на друга, кто-то даже кричал или громко ревел, а учителя безуспешно пытались разобраться с царящим безумием.

Ситуация стала заинтересовывать Уэнсдей, но пока ничего особого на глаза не попадалось. Может, какое-то мероприятие… в прошлый раз она приехала в середине семестра и вполне могла чего-то не знать об обычаях этой странной школы. Или ученики замыслили какой-то бунт… всякое быть может.

Игнорируя всех, она двинулась в учебный корпус, но тут до её слуха долетел вой сирен полицейской машины. Мигом остановившись, Уэнсдей увидела среди толпы шерифа. Тотчас в голову пришло осознание, что дело серьёзное. Не желая привлекать внимание отца Тайлера, она развернулась на каблуках и стала распихивать плечами студентов, пока не дошла до очага — места, вокруг которого все и столпились.

Её взгляд опустился на кровь, такую чуждую в солнечную погоду, что растекалась по тропинке и стекала на ярко-зелёный газон. Трава с жадностью напитывалась чьими-то соками.

— Любопытно… — буркнула она себе под нос.

Но переведя взор дальше, Уэнсдей застыла: на брусчатке лежала в обычной полосатой пижаме Бьянка. Её глаза оказались закрыты, как у спящей, но полосы на одежде скрылись за кровью. Коротких волос также было не разглядеть: их напитала алая жидкость из пробитого черепа. Отсутствовали кисти рук: предплечья обрывались на запястьях, и из них торчали голые кости и лоскуты кожи с мясом.

Вглядевшись в изогнутые в вечном страхе губы, в тусклую кожу и в бездыханную грудь, Уэнсдей поняла, что её подруга была мертва. Кто-то совсем недавно её убил.

— За что?! — распознала она испуганный голос Ксавье где-то в толпе.

Обернувшись к нему, Уэнсдей заметила, что парень плакал.

Грудь кольнуло чувство, которое, кажется, называлось жалостью.

========== Глава 2: На месте преступления ==========

На шее Ксавье выступили вены — он явно пытался удержать поток слёз, но те всё равно катились по его покрасневшему от перенапряжения и боли лицу. Колкое чувство в груди нарастало — почти заставило Уэнсдей подойти к парню и что-то ему сказать, хотя она и не имела понятия, что именно. Но её вовремя в реальность возвратил оглушительный звук. Он доносился словно отовсюду — не получалось найти источник.

— Прошу всех студентов проследовать на занятия. Немедленно, — по участку пронёсся спокойный мужской голос, как у куклы или чудовища из дешёвого ужастика.

Оглянувшись по сторонам, Уэнс так и не поняла, откуда и кто так настоятельно просил всех удалиться с места преступления и проследовать на занятия, словно ничего не случилось. Неужели это новый директор?

На глаза так никто и не попался: её окружали только студенты и некоторые преподаватели. Хотя многие, как безвольные пешки, повиновались голосу незнакомца и стали удаляться, взволнованно обсуждая страшное происшествие.

Вскоре слух Уэнсдей уловил и голос шерифа: он разгонял всех, кто решил остаться. Она могла бы бегом скрыться, чтоб не попадаться на глаза отцу Тайлера, но это было бы неправильно. Просто взять и, как эта глупая серая масса, уйти на занятия, не разобравшись в произошедшем. Кто-то убил ученицу — про такое просто взять и забыть нельзя.

Игнорируя шум и гам вокруг, Уэнсдей опустилась на колени пред убитой, пытаясь запомнить все важные детали: положение тела, количество крови и форму надрезов на руках. По количеству неровных лоскутов кожи и мяса она быстро определила: убийца — не мастер. Может быть, новичок. Или это его особый почерк… Земля всяких извращенцев носила.

Уэнс нахмурилась, думая уже достать телефон из портфеля — эта штука могла в деталях запечатлеть Бьянку. Погибшую Бьянку…

Секундная слабина дала свои плоды: ей не хватило времени сделать фото.

— Эй, Аддамс, убирайся, — шериф появился прямо за её спиной.

Но Уэнсдей успела передать карманный компьютер Вещи — тот как раз прятался в её рюкзаке. Главное, чтоб успел незаметно ускользнуть. Он, конечно, достаточно умный, чтоб оставаться незамеченным, но на месте убийства в принципе безобидной сирены хотелось быть начеку на счёт всего. И не доверять даже навыкам Вещи.

— Бьянка была моей подругой, — выпалила девочка и, нахмурившись, обернулась к шерифу.

Самой себе она поклялась, что эмоциональный выпад — не более чем стратегия, чтоб отвлечь внимание на себя.

— Ты ей даже не родственница, — заметил мужчина. — Так что убирайся с места преступления.

— Дайте попрощаться с девочкой, — вмешался Ксавье, и Уэнсдей даже удивилась: думала, он, как и все, сдался и ушёл. Хотя его голос дрожал и надрывался, как у обиженного ребёнка — ещё немного, и убежал бы плакать в одиночестве.

Но, к удивлению Уэнс, парень остался на месте, хотя держал руки за спиной, а корни его длинных волос взмокли от пота. А красные глаза, как у безумца, готовились в любое мгновение выскользнуть из орбит.

— Мы не глупые, расследованию не помешаем. Отпечатков или чего-то другого, эдакого, мы не оставим, — продолжил он, и его голос вконец охрип: он громко, как умирающий туберкулёзник, прокашлялся.

— Так, как тебя… Торп, не морочь мне голову. Живо вон! Все! — мистер Галпин снял шляпу и почти взревел: так делает отчаявшийся зверь, загнанный в ловушку.

— Не будьте такими бессердечными! Дайте попрощаться с ней! — этот голос Уэнс никак не ожидала услышать: Энид, обнимаясь со своим парнем, громко всхлипывала, косметика радужными разводами размылась по лицу, но соседка была настроена решительно.

Занимательное сочетание. Может, как-нибудь пригодится для книги.

Словесная перепалка между Донованом и студентами продолжалась, но Уэнсдей не стала встревать в полемику. Пользуясь ситуацией, она напоследок ещё раз осмотрела тело убитой подруги и отыскала взглядом Вещь: тот скрылся за густой листвой с зажатым меж пальцев телефоном.

Отлично: вмешательство друзей ненамеренно упростило дальнейшее расследование. С фотографиями у неё было достаточно материала для детального изучения. Быть может, она ничего на них не найдёт — такой вариант хороший детектив тоже не должен исключать, — но шанс на нахождение новых важных деталей оставался.

— Я сейчас вас всех арестую за вмешательство в ход расследования, — распознала Уэнсдей средь гомона.

Она незаметно кивнула Вещи и поднялась с колен, состроив обычное пассивно-агрессивное выражение лица. С ним удобнее всего выбираться из всевозможных ситуаций. Даже из таких простых, как перепалка с дотошным шерифом. В которой она даже почти не участвовала. Просто сидела на коленях перед трупом и раздражала отца Тайлера — ничего критичного. Даже как-то скучно.