Признания в любви кровью написаны

— Ладно, я и вправду опаздываю на урок, — она вперила взгляд в пустоту и пошла прочь.

— Неужели ты поумнела?! — восторженно воскликнул Донован и, улыбнувшись, обратно надел свою шляпу, напоминающую о его должности.

Вообще странное обстоятельство, как отца страшного чудовища не отстранили от полицейской должности. Уэнсдей до начала семестра была почти уверена, что ему на замену придёт кто-то другой. Но, похоже, в Джерико слишком уж мало людей. А никто извне не захотел бы обзавестись работой шерифа в окрестностях печально известного Невермора. Весьма логично, но слишком скучно. Хотелось смены обстановки с новым шерифом, которого ничего не роднило бы с Тайлером.

— Вы мне просто надоели, — не оборачиваясь, заявила Уэнс. Но всё же затормозила и взглянула на шерифа с подобием улыбки: точнее, с пугающим оскалом. — Поэтому не советую меня тревожить. Кто знает, может, теперь и в ванных водятся пираньи, — не дожидаясь ничьей реакции, она развернулась на каблуках и думала пойти дальше.

Но чья-то высокая фигура преградила ей путь. В мыслях даже промелькнуло, а не воскресла ли директриса Уимс, но глупое предположение мгновенно исчезло: на тропинке стоял широкоплечий статный мужчина, чьё лицо, поросшее несколько рыжеватой косматой бородой, делало его похожим на чародея из глупых сказок для глупых детей. А его озорные тёмно-синие глаза и причмокивающие губы только усиливали это впечатление. На фоне этого шутовского лика строгий костюм из пиджака, жилета под ним, застёгнутой до последней пуговицы рубашки, чёрного галстука и таких же брюк смотрелся нелепо.

Будто чучело вздумало на Хэллоуин приодеться в важного мужчину.

И тем не менее Уэнсдей даже невольно поклонилась ему — ведь столько всего слышала об этом человеке… Винсент Торп — отец Ксавье. Известнейший экстрасенс…

И что он забыл в Неверморе?

Незаметно скосив зрачки назад, она уловила, как кожа парня, ранее красная от слёз, вдруг позеленела, будто его отравили. Он что, боялся своего знаменитого родителя? Или повёл так себя от неожиданности?

— Когда я читал ваше досье, мисс Аддамс, я ожидал от вас большего. А не угроз шерифу, — стоило мужчине заговорить, как Уэнсдей поняла, что тот доносившийся отовсюду голос принадлежал господину Винсенту.

— Эта девчонка — главная заноза этой дрянной школы, — буркнул Донован, но отец Ксавье лишь хмыкнул.

— Из таких вот заноз вырастают великие люди, — произнёс он задумчиво. — Мисс Аддамс, вы можете идти. А с остальными студентами я, пользуясь своими полномочиями директора, хочу серьёзно поговорить.

— Ну, это как-то несправедливо… — неуверенно заметила Энид, но опустила взгляд в пол, стоило Винсенту глянуть на неё.

— С вами я хочу побеседовать в первую очередь, мисс Синклер. Я весьма строго отношусь к соблюдению дресс-кода… да и к выражению чувств на публику.

Девочка мигом отпрянула от своего кавалера, и её лицо залилось краской.

— Это я виноват! — прокричал исступлённо Аякс, и Энид бросила на него влюблённый взгляд.

— Поосторожнее с заявлениями, мистер Петрополус. Не то я решу, что это было чистосердечное признание в убийстве.

Повисло немое молчание, и Уэнсдей невольно дрогнула уголком губ: этот новый директор уже обещал много всего интересного.

— Папа, не пугай моих друзей! Так нельзя!

— В пределах этой школы я никакой вам не папа, юноша. Зовите меня мистером Торпом, как и положено, — процедил мужчина строго. Кожа Ксавье больше не была зелёной — но парень стал напоминать запуганного своей печальной долей призрака.

Уэнсдей с нарастающим интересом наблюдала за представшей картиной.

— Мисс Аддамс, я вас отпустил на занятия. Это был приказ, — Винсент даже не взглянул на неё, но Уэнс почему-то его словам повиновалась и почти бегом ушла с места преступления, не оглядываясь.

И только когда она уже открывала дверь в кабинет, её глаза защипало от осознания, что одной из её подруг больше не было в живых… а ведь ещё вчера она отсылала ей СМС, что хочет официально посвятить в члены клуба «Белладонна». До этого Уэнсдей было на это всё равно… но отныне посвящение в «Белладонну» будет иметь какой-то слишком горький вкус смерти.

И хотя она смахнула слёзы, легче на сердце не стало.

========== Глава 3: Начало сотрудничества ==========

Из памяти уже и вылетело, как сообщали о начале урока при директоре Уимс. Но в этот раз начало занятий ознаменовало оглушительное кваканье. Словно какой-то дурак во всех тёмных закоулках школы спрятал множество жаб. Уэнсдей поняла — отныне что-то квакать будет всегда. Новый звонок, который ещё сильнее подчеркнёт отличия Невермора от обычной школы.

Стоило признать — ей это понравилось. Быть может, когда глупые сопливые мысли оставят её, получится вдоволь оценить нововведения директора Торпа. Может, к следующему уроку уже эмоциональное состояние вернётся в норму. И позволит спокойно заняться расследованием… а то полный предрассудков шериф уж точно не справится с раскрытием истины. Или и вовсе окажется, что он убийца. Раз сынок — чудовище, то и нормис-отец мог быть с проблемами с головой. Хотя, с проблемами с головой почти все нормисы. Полные предрассудков существа, страдающие от своей завистливой натуры. Все люди — лишь серая масса, но нормисы — это уже нечто близкое к бездне, обычной пустоте. Тайлер почти смог переубедить Уэнсдей, но… всё быстро вернулось на круги своя.

Она склонилась над учебником химии с потемневшими от времени страницами, хотя совсем не понимала слов. Пелена разнобоя мыслей застилала очи, а колкая боль, сдавившая сердце, и вовсе лишала связи с реальностью. Проклятое низшее чувство грусти. Это неправильно. Ей должно быть всё равно на смерть какой-то сирены: лишь научный интерес мог доставать до сердца. Но вместо этого её терзала боль. Плакать, как обычным сентиментальным людишкам, не хотелось, но всё же неприятно.

Бьянка должна была сидеть за столом на три персоны рядом, а не лежать с отрезанными руками, пробитой головой и раной в груди во дворе. Хотя, наверное, её труп уже забрали. И уж точно ей не место в морге. Это Уэнсдей могла залезть в ледяную камеру и подумать там о чём-то высоком.

А ещё вскоре стрелки часов грозились сообщить, что прошло более половины занятия, но никто из друзей, оставленных директором на серьёзный разговор, так и не вернулся. Совсем не грустно, но их заметно не хватало на занятии. Как-то пусто, когда столько мест оставались свободны, а рожи присутствующих были перекошены либо слезами, либо глупыми ухмылками. И всё из-за убийства очень популярной ученицы…

Во рту появился странный привкус, который не удалось разобрать. Предположения, что кто-то натворил ерунды с реактивами, она тут же отбросила: пускай никто по-настоящему параграф не читал, но никто также не проводил мудрёных экспериментов под партами. Все колбы со странными жидкостями и материалами лежали за тёмными стёклами в шкафах. А кости, органы и кровь всяких зверей и вовсе прятались в антресолях под замком.

Вскоре Уэнсдей нехотя себе призналась: её настигла маленькая волна негодования. Хотя и самой стало тоскливо от смерти Бьянки, но это не отменяло того, что когда тот же Юджин чуть не умер и его жизнь висела на волоске, всем вокруг было плевать. Может, эти людишки даже о Бьянке на следующий день забудут. Создадут новую популярную девчонку в школе.

— Ну что, кто перескажет мне параграф? — Уэнс вскинула взгляд на преподавательницу, о существовании которой уже и забыла: до того она весь урок выводила мелким шрифтом десятки формул на доске и даже рисовала нелепые иллюстрации.

Химию вела жизнерадостная высокорослая вампирша из Румынии, которая никогда не носила ничего, кроме нарядов в цветочек, а тёмные волосы неизменно держала в пучке. Но после занятий её никто и никогда не видел. Кажется, Энид говорила, что по школе ходит предположение, будто в действительности Оана Мареш ненавидит свою должность, а хочет обратить всех в вампиров.

Разумеется, до событий прошлого года никто имя преподавательницы химии не очернял. Разве только некими связями с некоторыми вампирами. Любопытным было то, что зачастую те ученики были старше мисс Мареш.