Признания в любви кровью написаны

— Ну не ты же одна копам позвонила! А они давай говорить, что им уже сообщили и они едут. Сказали это всем, кто позвонил. Значит, это скорее всего ты первая позвонила, — объяснила Энид.

Странное умозаключение, но правильное.

— Это кто тебя так? — Ксавье отпихнул Энид в сторону и осторожно осмотрел порез на шее Уэнсдей.

— Сектанты, — она не стала отнекиваться.

— А если бы они тебя убили?! — неожиданно взревел Ксавье. — Почему ты о себе вообще не думаешь?! Кто тебя просил лезть к ним?! Теперь ты ранена, а почти все думают, что убийца — ты! — он почти до боли схватил её за плечи и пронзительно посмотрел в глаза.

Уэнсдей не выдержала его полный справедливого гнева взгляд и опустила голову — шея тотчас сильно заболела. Она и не думала, что порез настолько сильный.

— Плевать, — буркнула она. — Я всё равно проиграла. Что меня примут за убийцу, что нет. Это убийство произошло, когда я была с Гидеоном, мамой Бьянки и каким-то парнем из этой же секты. Никто из них не мог убить Кента. Это кто-то другой.

— Не неси чепуху. Ты не проиграла. Ты просто поступила очень и очень глупо!

— Ты вот типа пишешь детективы. Тогда ты должна знать, что по закону США тебя могли сектанты убить, и их бы оправдали! Это же ты проникла на частную территорию! — поддержал его Аякс.

Вдруг над ней нависла чья-то властная тень.

— В убийстве вас, мисс Аддамс, никто не обвинит. Но в проникновении на частную собственность — вполне. Молитесь, чтоб эти ваши сектанты не пожаловались на вас, — директор, как и ученики, вышел в обычной пижаме, только не в куртке, а в пальто поверх.

Сольейт, как тень, мельтешила за ним. Какой ужас — у неё даже пижама оказалась жёлтой, но куртка хотя бы белая. Хотя на фоне бледного испуганного лица и посиневших губ одежда показалась такой же бесцветной. Порой её глаза устремлялись в сторону трупа, но она тут же отворачивалась, а её шея дрожала от надвигающейся тошноты.

— Я никогда не молюсь, — буркнула Уэнсдей и без уверенности взглянула в лицо директора. Он выглядел заспанным и таким же ничего не понимающим, как и все вокруг.

Уэнсдей от этого растерялась ещё больше. И окончательно убедилась, что проиграла. Вокруг неё стояли почти все подозреваемые… и либо кто-то из них был замечательным актёром, либо никто не имел отношения к убийствам.

Она поджала колени к груди и закрыла лицо руками. И просто застыла в этой позе.

— Все! Немедленно по комнатам! — огласил Винсент. — Кроме вас пятерых.

— А я тут при чём?.. — голос Сольейт дрогнул.

— Ты моя дочь, — холодно отозвался мужчина. — А что касается мисс Аддамс… не разочаровывайте меня. С поджатыми к груди коленями вы сами на себя не похожи.

— Ну и пусть, — глухо откликнулась Уэнсдей.

— Папа, — Ксавье с нажимом выделил это слово, и Уэнс ощутила его руку на своём плече, — не тревожь её. Ей нужна медицинская помощь, а не твои речи.

Директор хмыкнул.

— Я старался не препятствовать и даже поощрять ваше расследование… но что ж, больше от меня не ждите поблажек. Надеюсь, ваша компания детективов согласна, что дело надо оставить на профессионалов? И что лезть в дома сектантов под покровом ночи — это плохая идея?

— Я согласна, — буркнула девочка.

Кто-то из друзей попробовал что-то ответить, но его слова заглушила сирена полицейской машины. Вскоре донёсся голос шерифа Галпина:

— Нет, ну это уже выходит за все рамки! — возмущался сонным тоном он. — Я не хотел привлекать к этому делу силы извне, но, кажется, придётся…

— Они тут не помогут, — возразил Винсент. — А школу могут закрыть. Мне этого не надо.

— Знаете, сколько лет я мечтаю о закрытии вашего Невермора? — хмыкнул шериф.

— Можете мечтать до самой смерти.

— Ладно-ладно, — сдался мистер Галпин, и Уэнсдей услышала его шаги прямо возле себя. — Так, Аддамс, пока мои коллеги и криминалисты там занимаются делом, мне было бы интересно тебя выслушать.

— Да не трогайте вы её! — взревел Ксавье, и она ощутила, как он её обнял за плечи.

— Нет, я всё расскажу, — Уэнсдей повела плечами, стряхнув его руки с себя, и встала. — Я решила взяться за это дело, и мои подозрения пали на якобы общество «Песня утра», которое на самом деле является сектой. Но у меня не было никаких доказательств. Поэтому я проникла приблизительно в девять часов вечера в дом, надеясь найти там доказательства. Но меня обнаружили. Приложили к шее нож, — она продемонстрировала засохший порез, — и заставили более часа слушать проповедь, подвергая меня воздействию песни сирены. Потом я их убедила, что это сработало, и уговорила меня отпустить. Я прибежала сюда и обнаружила труп. Сразу после я позвонила вам, шериф Галпин.

— Что-то ещё? — скептически поднял бровь шериф.

— Нет, это всё.

— По-моему, на ней остаточный эффект песни сирены, — озвучил опасение Ксавье.

— Даже если это и так, я рассказала правду. Может, без этой песни я бы молчала, — буркнула Уэнсдей.

— Ясно… — шериф цокнул зубами и с каким-то сожалением заявил: — Ну, Аддамс, что я могу тебе сказать… ты доигралась. Нам уже поступило заявление от Гидеона Миллера о проникновении в его дом несовершеннолетней особы. Стоит отметить, он в нём просит просто научить тебя уму-разуму и пару дней подержать в участке за решёткой. Дальше дело не пойдёт, не волнуйся. Но также заодно следует записать тебя к психологу. Считай, тебе повезло.

— Вы не можете её забрать! — закричала Энид.

— Мешать полиции я не собираюсь. Только верните одну из лучших учениц школы в кратчайшие сроки, — рассудил директор.

— Забирайте, — не стала возражать Уэнсдей. — Только не докладывайте родителям. Они будут разочарованы, что я попалась.

— Считай, что по старой дружбе, — кивнул шериф.

— Я подожду вас у машины, — сказала Уэнсдей.

— Тогда полноценные показания дашь в участке. Там же тебе окажут медицинскую помощь.

Уэнсдей просто кивнула и, не прощаясь с друзьями, пошла к полицейской машине. Но её тотчас догнал Ксавье.

— Мне это всё не нравится, — заявил он и снова взял её за плечи.

— Мне плевать. Будет время о жизни подумать.

— Что эти уроды с тобой сделали? — Ксавье встревоженно взглянул ей в глаза, но Уэнсдей лишь отвернулась.

***

В воскресенье утром несколько человек со всех ног мчались в участок — встречать Уэнсдей. Шериф пообещал, что её непродолжительное заключение закончится. Несколько проклятых дней Ксавье ожидал с замиранием сердца воскресенья. Ведь все попытки досрочного освобождения подруги заканчивались ничем.

Они бежали без остановки — хотелось побыстрее забрать Уэнсдей и наконец-то нормально с ней побеседовать. Ксавье боялся за её здоровье. Как физическое, так и ментальное. Что-то в ней пошатнулось после встречи с сектантами наедине. Раньше Уэнсдей ни за что не сдалась бы.

И за те метаморфозы, что с ней произошли, он был готов самолично убить сектантов. Но ему или не хватало решительности на это, или, напротив, хватало благоразумия.

Он влетел в полицейский участок первым и невольно покачнулся: там уже собралось много народу. От шерифа до его отца и нового мэра Джерико. Они все были крайне встревожены и толпились около двери в комнату, где располагались камеры. Это Ксавье очень не понравилось.