Признания в любви кровью написаны

Он округлил испуганно глаза, но во всём сознался. Уэнсдей же рассказала ему о том, что она увидела.

— Понимаешь, ты не просто марионетка. Ты ей противился. И мы знаем теперь, как она воздействовала на твой разум. Она касается шеи. А ещё мы теперь знаем, что момент со мной без лица — это твоё прошлое видение, которое твоя мать посылала в извращённом виде Сольейт. И оно уже в прошлом. Ты его не допустил. В тот день должна была умереть я, не Юджин.

— Ты меня оправдываешь?..

— Ты хороший человек, Ксавье, — лишь ответила она и встала с постели. — Только тебя нельзя допускать в плохие руки. Надо сделать всё, чтоб твоя мама не смогла коснуться твоей шеи, — ответила Уэнсдей и вспомнила слова Сольейт в предыдущем видении.

— Останови это, Уэнсдей. Ксавье не виноват. Это не он. Его используют. Останови это, это возможно, — Сольейт появилась над мёртвым телом. — И береги Вещь. Они оба — твои союзники. Но если не попадут в плохие руки.

— Что нам теперь делать? — вдруг спросил Ксавье.

— Сделать так, чтоб никто не узнал, что ты убивал. Нормисам-полицейским будет всё равно, что ты не контролировал себя, — парень открыл рот, чтоб ответить, но она его перебила: — Даже не думай сдаться полиции, ты меня понял? — Уэнсдей прожгла его таким взглядом, что он дрогнул.

— Ты вроде говорила, что если я окажусь двуличной скотиной, как Тайлер…

— Ты не двуличная скотина, — заключила она.

— Ладно, — он покачал головой. — Я одного не понимаю… как моя мама могла делать такое с разумом? Порабощать его. Это не входит в обычные способности кицунэ. Она могла посылать ложные видения тому, кто из рода экстрасенсов, но лишён этого дара. А порабощать, ещё и экстрасенса…

— У меня есть одна догадка. Помнишь, Вещь недавно признался про свою историю с Гуди Аддамс?

— А это тут при чём? — спросил парень, массируя виски.

— Кто-то сжёг её дом с книгами. Но ведь этот кто-то мог книги и забрать. Это вполне могли быть и какие-то французы.

Ксавье поднял на неё изумлённый взгляд.

— И если это так, то мама помимо всего прочего могла про что-то связанное с Идеальным Братом знать ещё до свадьбы с отцом. Но они, вероятно, не знали, как его создать… и могли искать семью, которая знала и создала… — предположил Ксавье. — И так наткнуться на нас, Торпов.

— Но вот только их явно ожидало разочарование. Вещь и твой отец не знают, куда делась книга с ритуалом создания Идеального Брата.

— И возможно, что это и есть полная причина, чего моя мама всегда уезжала в Европу… — Ксавье схватился за голову, нервно кусая губы. — Она всю жизнь жила идеей создания этого существа. Которую, значит, не разделяла со своим братом, у которого были другие планы. Его интересовало другое существо… — закончил он чуть тише.

— И, раз всё началось недавно, значит, она всё-таки нашла книгу, где описан процесс создания Идеального Брата, — продолжала рассуждать Уэнсдей.

И не могла не отметить, что ей нравится строить теории вместе с Ксавье. И почему-то это заставляло её мозг работать особо быстро: идея наслаивалась на идею, предположение сменялось тремя другими… и ей это нравилось. Но на одной мысли удалось сосредоточиться. Она ей сильно не нравилась… но это могло спасти и её, и Ксавье.

— У твоей мамы извращённая любовь к тебе, но, насколько мне известно, она всё же тебя любит. И у меня есть предположение, как мы можем сделать так, чтоб она перестала мечтать о снятии с моего лица скальпа. Как нарушить ей весь план.

— Это какое?

— Надо спросить Вещь, а возможно ли, чтоб он прекратил оберегать Аддамсов.

— Хочешь, чтоб он стал верен Торпам?.. — догадался Ксавье, округлив глаза.

— Тогда твоя мать станет перед дилеммой, способна ли она ради Идеального Брата убить своего мужа или сына.

— Мне кажется, у неё такой дилеммы не возникнет. Но, может, можно, чтоб он отказался от Торпов? Насовсем. Чтоб никогда не смог служить нам вновь.

— Так нельзя. Вы мои кровные родственники, — вдруг застучали на окне пальцы.

— Как я могу освободить тебя от служения Аддамсам? — не удивляясь своевременному появлению почти бестелесого друга, Уэнсдей бросилась к окну.

У неё, кажется, ещё никогда не было столь взбудораженного настроя. Казалось, даже время стало нестись быстрее.

— Насколько я смог вспомнить, это просто. Но точно ли ты этого хочешь, Уэнсдей? — придаток особо печально перебирал пальцами.

— Если я так смогу нарушить планы Патрисии — да.

— Я думаю, это разрушит вашу с Ксавье экстрасенсорную связь. Вы больше не сможете посещать сны друг друга или делать что-то ещё.

— Это мне не надо. Это и так нечасто случалось.

— Но у вас так есть шанс развить эти способности. Но если ты откажешься от меня, Уэнсдей… это закончится, — наверное, если бы Вещь мог плакать, он бы плакал.

— Мне всё равно, — отчеканила холодно Уэнсдей.

— Но что, если без этой связи я под влиянием матери смогу тебя убить? — настороженно спросил сзади Ксавье.

— Не сможешь. Она обвинила во всём мой кулон. Думаю, это тебе помешает, — рассудила девушка.

В последний час думать над судьбоносными решениями оказалось чересчур просто. Даже отказаться от лучшего слуги и друга в мире — от Вещи.

— Но без этой связи, Уэнсдей, возможно, всё между вами закончится, — на этих словах она почти дрогнула, но смогла совладать с собой. Возможно, будет даже лучше, если её чёрное сердечко умрёт. Тогда, если всё пойдёт не по плану, она сможет и избавиться от Ксавье Торпа.

— Мне всё равно, — отчеканила холодно она. — Мне другое интересно… ты же продолжишь быть моим… другом? — спросила Уэнсдей у Вещи.

— Я всегда буду верен Аддамсам, Уэнсдей, — придаток поклонился.

— Значит, решено, — заключила она, не позволив Ксавье вмешаться. — Что мне надо сделать?

— Зуб за зуб, — неуверенно отозвался Вещь. — Я забирал зуб мудрости у Гуди.

— Я поняла, — она встала. — Я через пару минут вернусь, — и она скользнула в окно.

У неё в комнате найдутся приспособления, чтоб удалить себе зуб.

***

Уэнсдей вернулась с опухшей щекой, застывшей кровью на губах и с зубом в ладони. Челюсть горела от боли, но она её умело терпела. И почему-то от мысли, что Вещь перейдёт к Торпам, ей глубоко в душе было тяжелее.

— Что дальше? — поинтересовалась она у руки.