Призрачное счастье

— Я их хоть за морем найду.

— Но я уже заявила в милицию. Они будут искать.

— Милиция ищет в рабочее время и за зарплату, а я — для себя и за совесть. — И Артем умчался.

— Артем, я с тобой, — кинулась за ним Диана.

— Господи, хоть бы глупостей не наделали, — молилась Анна Вадимовна.

В кабинет к Борису Михайловичу вошел взволнованный Юрий Владимирович.

— Послушай, Борюсик… — начал он с порога, но, заметив медсестру, осекся. Ох, извините, Мариночка, здравствуйте.

— Ничего, ничего, мы нашего шефа сами за глаза Борюсиком называем. Он не обижается. Вам нужно поговорить? Я выйду, хоть пообедаю сегодня вовремя. Вы тоже трудоголик, как Борис Михайлович?

— Я? Да. В смысле — нет. В том смысле, что… Короче. Борис, нам надо поговорить.

— Идите, Мариночка, вы на сегодня вообще свободны, — кивнул медсестре Борис Михайлович.

Когда она вышла, Борис Михайлович испуганно спросил:

— Что-то с Никушей?

— Да. В смысле — нет, — путано отвечал Юрий Владимирович. — Я имею в виду не со здоровьем. Врач сказал, что теперь дело за природой. Они сделали все, что могли. Должно наступить улучшение. Что я хотел сказать? Ах да, врач… Извини. Я должен позвонить.

Он набрал номер.

— Амалия Станиславовна, я только что из больницы.

— Что-нибудь с Доминикой?

— Нет. С врачом. Он сказал, что его увольняют.

— Я вас поняла. Приму меры. Как его фамилия?

— Ковальчук. Виктор Степанович Ковальчук. Спасибо, Амалия Станиславовна.

Юрий Владимирович повесил трубку и без всякого перехода объявил:

— Боря, я все понял. Нику хотели убить.

Борис Михайлович, услышав, что Доминику хотели убить, чрезвычайно удивился:

— Вы сказали, что Нику хотели убить? Вы что-то узнали?

— Я просто сопоставил факты, — объяснил Юрий Владимирович. — Посуди сам. Мы накануне гуляли с немцем. Все было хорошо. Сергей и Ника были оживлены и веселы.

— При чем тут все это? — не понимал Борис.

— А при том, что Никуша одна уехала в Озерку. А ночью, понимаешь, этой же ночью, она зачем-то помчалась в город, да еще на сумасшедшей скорости.

— Да, я всегда говорил Никуше, что она — лихач, — заметил Борис.

— При чем тут лихач?! раздраженно воскликнул Юрий Владимирович. — Посуди сам. Зачем через пару-тройку часов срываться в город? Если ты только что оттуда уехала. Да еще среди ночи!

— Извините, Юрий Владимирович, но я вообще потерял нить повествования. К чему вы клоните?

— Помнишь, у меня в романе «Смерть олигарха» описана точно такая же ситуация. Я догадался! Нику, как и мою героиню, кто-то вызвал в город.

— Предположим. Вполне может быть, — согласился Борис. — Но, сами подумайте, как этот кто-то мог предположить, что она поедет, да еще и на сумасшедшей скорости?

— М-да. Засада.

— А как было у вас в романе? — поинтересовался Борис Михайлович.

— У меня героине сообщают, что в семье несчастье, погиб муж. И она теряет голову и мчится.

Тут мужчины переглянулись и замолчали, потрясенные одной общей догадкой.

Юрий Владимирович принялся названивать Сергею:

— Сережа, ты уже на работе?

— Но вы же мне сюда звоните, Юрий Владимирович. Что-нибудь с Никой?

— Сережа, ты только не волнуйся… — сбивчиво начал Юрий Владимирович.

— Что с Никой?

— Честное слово, все по-старому. Когда я уходил, доктор сказал, что теперь дело за природой. Он надеется на лучшее.

— Вы меня напугали, Юрий Владимирович.

— Но нам нужно поговорить. Я, кажется, знаю, что случилось в ту ночь с Никушей. Это совсем не несчастный случай.

— А что же?

— Ты понимаешь, я бы не хотел по телефону. Можешь приехать? Я у Борюсика. В смысле, у Бориса Михайловича в клинике.

— Еду.

— Вы куда, Сергей Анатольевич? — спросила Юлька.

— Я обязан тебе отчитываться? — ответил вопросом на вопрос Сергей.

— Это ничего, что вас искала Амалия Станиславовна? Она хотела вас видеть.

— Хочется — перехочется, — пробормотал под нос Сергей.

— Что? — не поняла Юля.

— Я сказал, что когда вернусь, зайду к ней.

В тот день Анна Вадимовна работала не в детском доме, а в поликлинике. Когда к ней в кабинет заглянул высокий мужчина в штатском, она решила, что это больной.

— Яровая? Анна Вадимовна? — официальным тоном спросил он.

— Я.

— Начальник отдела уголовного розыска Петров, — представился мужчина. — Я по делу похищения детей из детского дома. Мы можем поговорить?

— Конечно, — кивнула Анна.

— Вы работаете в детдоме? начал Петров.

— На полставки, медсестрой.

— Вы были свидетелем того, как пропали дети?

— Не совсем, — замялась Анна Вадимовна.

— Как вас понимать?

— Мы с Палной услышали крик: пожар, пожар! И выбежали на задний двор. Когда вернулись, Катюшки и Лёлечки уже не было.

Начальник уголовного розыска не удивился ее невразумительному ответу, его вообще трудно было чем-то удивить.

— Два вопроса. Кто такая Пална и не пропали ли еще дети?

— Виктория Павловна Строгова, директор детдома, — торопливо стала объяснять Анна Вадимовна. — Пропали только малышки Косаревы.

— Вы знаете, что их мать лишена родительских прав? — уточнил Петров.

— Знаю. Но Лёлю забрали у нее еще до ареста. А Катюшу — в тюрьме. Там была какая-то страшная история.

Начальник уголовного розыска вздохнул:

— Косарева — особа, хорошо известная правоохранительным органам. Отцы детей неизвестны. Старшую она морила голодом, закрывала в доме одну без еды и питья, пока днями моталась по своим «гастролям». Спасибо соседям, как-то ухитрялись подкармливать девочку. Я это к тому, что если знаете про местопребывание Косаревой, расскажите. Она очень опасна.

Анна стала припоминать:

— Говорили, Косарева с цыганами раньше дела имела. В цыганском поселке. Пока и их не обманула.

— Проверим, — кивнул Петров, доставая блокнот и что-то записывая. — Дома ее не оказалось. Да, похоже, она туда и не появлялась после возвращения. Видимых следов нет.