Призрачный отель II. Куклы Маэстро

Наверное, никак. Наверное, подобными тирадами как раз свойственно разражаться пустышкам.

И, наверное, в юности пустышек действительно очень мало. Все во что-то верят, к чему-то стремятся, любят, ненавидят, мечутся, ищут. А потом жизнь начинает ломать хребты. И вот там уже пропорции меняются. Попробуй, протащи свою бессмертную душу хотя бы через очередь в поликлинике. Сам не заметишь, как превратишься в бездумно ворчащий огрызок человека.

— Так ты, типа, из смоленских охотников за привидениями? — спросила Ева.

— Типа… Слушай, давай честно. Если бы я хотел тебе присесть на уши, я бы сейчас кучу всего сочинил. Но правда в том, что рассказывать об этом всём у нас не принято. Достаточно того, что ты знаешь о существовании призраков. Давай на этом остановимся, окей?

— А почему?

— Что «почему»?

— Почему нельзя рассказывать? Если бы все знали точно, что жизнь после смерти существует…

— … то ничего бы не изменилось глобально. А в частности стало бы только хуже.

— Да почему?!

— Ева, ну, ты же взрослый человек, — безбожно перехвалил я собеседницу. — Не первый день на свете живёшь. Представь — все вдруг узнали, что жизнь после смерти существует. Для начала, понятно — массовая истерика, паника. Все возмущаются, требуют чётких инструкций, тотального контроля, системы с логами и статами. Потом — куча аферистов, которые за хорошие деньги помогают получить билетик в рай. Их и сейчас хватает, но когда официально станет известно, что жизнь после смерти существует, количество возрастёт в геометрической прогрессии.

— То есть… Ты хочешь сказать, что кто-то, зная, что есть вот это вот всё, реально будет напрягаться, чтобы заработать побольше денег здесь?! — изумилась Ева.

Я вспомнил Маэстро. Вспомнил пожирателей. И кивнул.

— Дебилы… — пробормотала Ева.

— Ну… Да. И нет. Будут, например, такие, кто бросят всё, станут тупо лежать и смотреть с улыбкой в потолок, ожидая смерти от голода. Будет много всякой, прости за выражение, херни. Так что, как по мне, все эти вопросы совершенно правильно отданы на откуп вере. Но ты теперь знаешь.

— Знаю. — Ева забрала у меня штатив. — Значит, ты думаешь, что меня хотят убить?

— Угу. Пока на счету этого урода две жертвы. Молодые девчонки с короткими чёрными волосами. И… Ну, я так думаю, что на новую охоту он выйдет довольно скоро.

Маэстро, который к этому моменту, должно быть, планировал обладать двумя душами, остался с носом. Как он бесится, страшно даже представить. И к гадалке не ходи — будет форсировать события.

— Я поняла. Спасибо. — Ева встала, как-то странно на меня посмотрела и пошла к дому.

— Ну и как это расценивать? — спросил я у захлопнувшейся двери подъезда. — Она мне поверила или пошла звонить в дурку?

Ответить было некому. Но тут в кармане зажужжал телефон. На экране высветилось имя Изольды.

— Даша со мной, у нас всё хорошо, — отчитался я.

— Приезжай в отель, — каким-то убитым голосом сказала моя наставница. — Беда…

* * *

Сходняк был, как всегда, в кафетерии, в призрачном мире. За столиком собралась вся команда, плюс — мрачный Кондратий.

— Афанасий мёртв, — пояснил он специально для меня. — У себя дома нашли. И записка.

На столе лежала распечатка с мутной фотографии, наверняка полученная через следователя Николая. Крупными печатными буквами было написано:

«Моя жизнь бессмысленна. А жить без смысла я не хочу. Это меня убивает. Смерть — единственный выход. Танцы окончены. Расплата пришла. Оревуар».

— Такого ещё не бывало, — сказала Мстислава. — Чтобы видящий наложил на себя руки…

Кондратий покачал головой. Он как будто вообще уже не мог говорить.

— Вы прикалываетесь, что ли? — выпалил я.

На меня посмотрели, как на сволочь. Я ткнул в фотографию пальцем.

— Во-первых, кто пишет предсмертную записку печатными буквами?

— …

— Ну, навскидку, тот, кто не хочет, чтобы его опознали по почерку. Или, вернее, опознали, что почерк не принадлежит убитому. Во-вторых, что такое «расплата»? За что?

Кондратий пожал плечами.

— Да это же нам всем послание! — практически заорал я. — Есть ещё сомнения — прочитайте в каждом предложении только первые буквы.

— «М-а-э-с-т-р-о», — прочитал Денис, неудобно наклонив голову. — Вот это поворо-о-от…

— Нам войну объявили, — сказал я. — Поздравляю. И мы уже понесли первые потери.

* * *

В суматохе, которая поднялась, никто не спросил, где я был и почему таскал с собой Дашу. На моих глазах буквально вершилась история. Пожиратели целенаправленно и хладнокровно убили видящего, обходчика. Не защищаясь, не в бою. Нет, это была показательная казнь.

Оставив друзей переваривать информацию, я поднялся в номер Даши и выпустил постоялицу из шкатулки.

Даша сразу что-то пискнула, но, оглянувшись и увидев вокруг привычные стены, успокоилась.

— Ну чё, убедил? — буркнула она, плюхнувшись на кровать.

— Да как тебе сказать… — Я сел на стул в глубокой задумчивости. — Она мне вроде как поверила. Даже позволила проводить до дома, а это о чём-то говорит…

— Ты чего, вкрашился, что ли?

— А? — посмотрел я на Дашу мутным взглядом.

— Влюбился?

— Даже интересно сделалось, откуда такие предположения.

— Ну а как? Она до дома позволила проводить, а ты и рад.

— Я серьёзно похож на радостного?

Даша смутилась.

— Слушай, я, конечно, понимаю, что в восемнадцать лет кажется, будто проблемы только у тебя, а остальные — так, погулять вышли. Но всё же сообщаю: Еву, предположительно, собирается зарезать маньяк, и меня это парит. Не в последнюю очередь потому, что маньяк — это вообще не главное, главное — то, что им управляет на всю голову двинутый глава пожирателей, задумавший какой-то ритуал, который, вангую, ни к чему хорошему не приведёт. И этот мудак минувшей ночью собственноручно убил одного из моих коллег. Которые — ну, помимо чисто человеческого момента, — нихрена не растут на деревьях, как яблоки. Обходчиков и так не хватало. Упустили Лизу, упустили тебя… Хрен знает, сколько вообще душ упустили, о которых так никто и не узнал, кроме пожирателей. Их только на центральные улицы хватает. А теперь — ещё минус один. И это не говоря о том, что нам объявили войну. К которой мы не готовы. Которую мы понятия не имеем, как вести, потому что у нас тупо нет армии, это никогда не было нужно. Так что поверь на слово: если бы я с какого-то перепугу и влюбился в девчонку в полтора раза младше меня, эта проблема волновала бы меня где-нибудь в пятнадцатую очередь.