Призрачный отель II. Куклы Маэстро

— Ну, ты, видимо, никогда не работала в продажах, — усмехнулся я.

— Нет. Не работала.

И тут зазвонил телефон. В призрачном мире. Телефон, которого минуту назад не было вообще. Теперь он появился. Старинный эбонитовый аппарат, с диском и трубкой, которой можно было прокачивать бицуху.

— Ответишь? — показал я на телефон.

— Давай ты, — улыбнулась Изольда. — Пробуй. Тебе нужно пройти через всё, понять, как это работает.

Со вздохом я поднял трубку и сказал:

— «Смольный».

Глава 7

— Какой ещё «Смольный»? — послышался унылый, бесцветный, но однозначно дашин голос.

— Уж какой есть.

— Это опять ты, да?

— Извини. Я не хотел, меня заставили. Чем могу помочь?

После непродолжительного молчания из трубки послышалось:

— А если я хочу цветов?

— Цветов?..

— Угу. Мне надо об этом просить, да?

— Ну-у-у… Уже нет.

— Мне вообще никто никогда не дарил цветов.

И связь разорвалась. Я подумал, что Даша наверняка долбанула трубкой по телефону так, что чуть не сломала. Сам опустил трубку аккуратно.

— Она хочет цветов, — сообщил я Изольде.

— Слышала. Можешь взять в…

— А это вообще нормально? — перебил я.

— Что именно?

— Дарить девушке цветы после того, как она в лоб об этом попросила. Разве это не должно быть приятным сюрпризом?

Изольда улыбнулась.

— Как девушка, скажу три вещи. Во-первых, если тебя в лоб попросили о цветах, значит, ты уже потерял много очков. Во-вторых, если таки попросили, то очки потерял не все, и тебе почему-то дают шанс. Ну и в-третьих: если ты даже после этого не подаришь цветы, на тебе поставят крест, и Дашей займётся Денис. Так что не бойся чувствовать себя глупо. Просто чувствуй. Идём, я покажу, где мы берём цветы.

После «Хлебного дома» Мстиславы я бы не удивился ни оранжерее, ни собственному саду. Но всё оказалось просто до банальности: цветы брали в цветочном магазине, расположенном недалеко от отеля. Продавщица, грузная женщина с золотыми зубами и пышной причёской, заулыбалась Изольде, как старой подруге.

— Здравствуй, дарагая! Как дэла у тебя?

Мои дреды женщина смерила неодобрительным взглядом. Глядя в мою сторону, спросила:

— Пастаялэц?

— Коллега, — улыбнулась Изольда. — Знакомьтесь, Нарине Рафаэлевна, это Тимур. А постояльцев мы называем гостями, я же вам говорила.

— Очень приятно, — соврал я.

— Ай, какие гости, — махнула рукой Нарине Рафаэлевна. На пухлом запястье зазвенели браслеты. Моё вранье она проигнорировала и ответно врать не стала. — Гости — те, которые у тебя в гостиной сидят. А нэ которые мозги тебе дэлают дэнь и ночь! Чего хотэла?

— Я — ничего. А Тимур хочет купить цветы.

— Для тэбя? Маладэц!

— Нет-нет! Для нашей гостьи.

— Тогда нэ маладэц. — Нарине Рафаэлевна повернулась ко мне. Смерила взглядом с головы до ног, словно снимая мерку. — Чэго натворил?

— А почему сразу «натворил»? — обиделся я. — Может, у девушки день рождения? Или, может, я предложение сделать хочу?

— Нэ хочэшь, — отрезала Нарине Рафаэлевна. — Хотэл бы — краснэл бы, бледнэл и говорить нэ мог. Если бы вообще про цвэты вспомнил.

— А может, я по расчёту жениться собрался? — Во мне вдруг проснулся азарт. — Или в принципе по жизни — собранный? Всё решил, всё спланировал, букет заранее выбрал?

— Тогда бы ты сюда нэ пришёл. В интернэте заказал бы, чтобы на дом привэзли. А ты стоишь — и сам нэ знаешь, что тебе нужно.

Изольда рассмеялась.

— Не спорь, Тимур. Нарине Рафаэлевну не проведёшь.

— Нэ проведёшь, — подтвердила Нарине Рафаэлевна. — Чэго натворил, говори?

— Да ничего я не натворил! До меня подсуетились. Никто этой девушке никогда цветов не дарил, а ей хочется.

— А ты при чём?

— Да в том и дело, что вообще ни при чём!

— Э, нэт. — Нарине Рафаэлевна покачала головой. — Был бы нэ при чём — не суетился бы… Дэвушка молодая?

— Восемнадцать… Плюс-минус.

— Ясно. Значит, аллэргия.

— А это ещё почему?

— Ай, маладые все — с аллергиями! Здоровых сейчас нэ делают. Экология, пэстыциды… Стой тут. Собэру букет.

Нарине Рафаэлевна, покачивая боками, удалилась за стеклянную перегородку. Принялась вынимать из вазы цветы. Вернулась, неся охапку тёмных, почти чёрных роз.

— Молодой девушке — такие цветы? — удивилась Изольда.

Нарине Рафаэлевна махнула на неё рукой.

— Ай, нэ спорь! Маладая — значит, думает, что взрослая. Подаришь другое — будет думать, что нэсерьёзно к ней относишься. Это у взрослых дэвушек — юмор, а у маладых — сплошь трагэдии. Тем более, если ей цвэтов никогда не дарили.

Нарине Рафаэлевна говорила, а полные руки в россыпи веснушек жили как будто своей жизнью. Бережно укладывали розы одну к одной. В финале чёрный букет разбавили мелкие белые цветочки. Появилась какая-то пушистая зелень. Шуршащая упаковочная бумага.

— А может, другую упаковку? — осторожно вмешался я. — Эта какая-то как будто мятая…

Бумага была похожа на свёртки, которые я наблюдал, когда отель пыталась заполонить барахлом Лидия Ивановна. Такая же шуршащая и желтоватая, словно пришедшая из эпохи, когда о полиэтиленовой упаковке знать не знали.

Нарине Рафаэлевна и Изольда посмотрели на меня с осуждением.

— Это же крафтовая бумага, Тимур, — сказала Изольда. — Сейчас очень популярно! Она как будто настоящая. Как раньше была.

— Угу, — только и сказал я.

Нарине Рафаэлевна перевязала букет золотистой ленточкой и вручила мне. Проинструктировала:

— Подрэзать надо. Тогда дольше стоять будут.

— Понял. Спасибо.

Я расплатился. Вышло на удивление недорого.

— Прыходы ещё, — напутствовала меня Нарине Рафаэлевна. — Я тэбя запомнила. Как накосячишь, так сразу — сюда! — Она громогласно рассмеялась собственной шутке.

Мы с Изольдой вышли из магазинчика.

— Она же не видящая? — спросил я. — О нас не знает?

— Нет, конечно. Я для неё — просто работница отеля. Нас время от времени просят заказать цветы, Нарине Рафаэлевна с хорошей скидкой продаёт.

— Но что-то такое в этой женщине есть?

— Есть.

— Что?

Изольда улыбнулась.

— Ну, ты ведь сам уже понял.

— К нам в отель она не попадёт, — подумав, утвердительно сказал я. — Вознесётся сама, помощь не потребуется?