Призрак бродит по Техасу

Короче говоря, ничего, кроме правды, они от меня не услышали. Мне это принесло огромное облегчение, и я чуть было совсем эмоционально не рассыпался. Но только чуть было. Актер всегда остается актером.

Затем я начал горячо восхвалять их обеих, втолковывая, что у меня ничего не получилось бы без их творческой помощи и утешительной поддержки. Я намекнул на иные мои эмоциональные и физиологические нужды. И в заключении заверил их, что люблю их обеих безумно… и одинаково.

И только тогда вспомнил, что уже говорил им это в церкви, а они обе обозвали меня свихнутым.

На этот раз они были добрее. Хотя как знать? Роза погладила меня по колену и сказала:

–  Бедный костянчик! У меня сердце разрывается.

–  Конечно, Черепуша, тебе туго приходится, - согласилась Рейчел, похлопывая меня по другому колену.
– Но разберемся в двоеженстве, которое ты затеваешь, если я тебя верно поняла, - добавила она.
– Которая из нас главнее?

–  Вот-вот!
– подхватила Роза, скрестив руки на груди и постукивая каблучком по полу.

–  Это решать вам, - ответил я не высокомерно, но с величайшей простотой и искренностью. И в свою очередь скрестил руки на груди.

–  А ты уверен, что все-таки не предпочитаешь одну из нас другой?
– спросила Рейчел.
– Не стараешься из жалости смягчить удар?

–  Из жалости!
– прошипела Роза.

–  Нет!
– ответил я и объяснил, какие формы многоженства существуют в Мешке - от однолинейной до множественных браков. Не говоря уж о неформальных любовных связях.

_w– Ну, может, в небе из этого что-то и получается, - заметила Рейчел, когда я умолк, переводя дух.
– Но тут на земле мы к такому не привыкли.

–  Да уж!
– согласилась Роза.
– Я не собираюсь быть твоей "светской секретаршей", amado. Тут дело касается моего сердца.

–  И моего, Черепуша, миленький, - со вздохом произнесла Рейчел.
– Понимаешь, я слишком серьезно отношусь к тебе, чтобы играть в эти игры. Неужели весы хоть чуточку не склоняются в одну какую-то сторону?

Говорить я не мог и только качал головой.

–  Значит так, - сказала Рейчел и поглядела на Розу.
– Я ему объясню, мисс Моралес?

–  Да, лучше вы, мисс Ламар.

–  Так вот, Черепуша, - продолжала Рейчел, чуть наклонясь вперед и упершись локтями в колени, тогда как Роза сидела выпрямившись, - мы, девочки, угадали, что с тебя станется настаивать на этом бреде, а потому приготовили свой ответ заранее. А именно: ты должен решить, кто из нас тебе милее, и сказать об этом перед нами обеими, чтобы исключить возможность передержек.

–  Но как вы не понимаете, чего вы от меня требуете?!
– вскричал я.
– Вы просите, чтобы я оскорбил одну из вас самым непростительным образом!

–  Ничего, выдержит, - безмятежно возразила Рейчел.
– Видишь ли, миленький Черепушечка, мы с мисс Моралес во время этого турне близко сошлись на нашем взаимном восхищении тобой.

–  Si, guerido!
– прямо-таки с волнением подтвердила Роза.
– Что бы ни произошло, которую из нас ты ни выбрал бы, благодаря тебе между нами завязалась нерушимая дружба. Мы прежде были как кошка с собакой, а теперь мы - овечка с овечкой. Можешь до конца жизни этим гордиться, amado.

–  Но неужели вы не понимаете, что добрые отношения будут очень способствовать жизни втроем?
– спросил я, несколько запутавшись.

–  Не будут, милый, - убежденно ответила Рейчел.

–  Наша вечная дружба, - резко сказала Роза, - она уже твоя. Но вот любовь, тут уж либо-либо.

–  Ага, Черепуша, делай выбор. Только так ты сможешь получить одну из нас.

Вновь у меня хватило сил только покачать головой. Но к этому движению я добавил неотрепетированное содрогание. Перед безумием их поведения, перед агонией моих чувств, перед сволочизмом вселенной.

–  Черепуша!
– с внезапной тревогой воскликнула Рейчел.
– Так у тебя правда несовместимость с тяготением? Мы привыкли считать тебя неутомимым, не доступным для недугов простых смертных, поскольку ты звезда и работаешь на электричестве! Или ты позволил своим батарейкам выдохнуться?

–  Знаю!
– безапелляционно сказала Роза.
– Этот полоумный спит в своем скелете!

–  А если и так?
– огрызнулся я.
– Мы же революционеры. И должны быть всегда наготове. Оружие под рукой. Скелет надет!

–  Но почему ты молчал? Мы бы за тобой ухаживали. Да и сейчас - пожалуйста!

–  Вот-вот, Черепуша! Мы с Розой будем только счастливы снимать с тебя скелет, укладывать тебя в постельку, а утром помогать снова в него облачаться. Ну, и вообще оказывать тебе всякие мелкие услуги. В пещере ведь все шло гладко!

Возможно, именно тут я совершил роковую ошибку. Согласись я на их улещивания, глядишь та или другая не устояла бы перед моей беспомощностью. Может быть.

Но у меня не было желания еще раз волочиться на пальцах по полу, пусть даже устланному горностаевыми мантиями.

–  Как сиделки, вы мне не нужны, ни та, ни другая, - заявил я.
– Да и обе вместе, если на то пошло. А нуждаюсь я в прямо противоположном.

Рейчел грустно кивнула.

–  По-моему, он нам дал от ворот поворот, Роза.

Ла Кукарача выразила согласие энергичным кивком и возвела глаза кверху на вселенную, очевидно столько же злокозненно непостижимую, как и моя.

–  Но не будем вести себя как на похоронах!
– сказала Рейчел.

–  Да, по отношению к костянчику это было бы чересчур жестоко, - согласилась Роза.

–  Пустим вкруговую марихуанку, - предложила Рейчел.
– Как по-твоему, Роза?

И мы почти в полном молчании выкурили длинную сигарету, а за ней и еще одну. Я был им глубоко благодарен за этот жест. Он пролил бальзам на мои измученные нервы и уязвленное самолюбие. Слегка.

Однако, вопреки множеству ходячих историй, этот мягкий наркотик не толкает на вакхические оргии, разве что тех, кто только их и жаждет. А потому, сделав по последней затяжке, девочки встали, а я мрачно поднял руку в знак прощания.

В дверях они обернулись. Рейчел заявила:

–  Черепуша, я не сомневаюсь, что говорю за нас обеих, и скажу, что работать в одной труппе с таким актером как ты - большая честь. И еще мы считаем, что для революции ты делаешь больше кого бы то ни было со времен Панчо Вильи, Сапаты и Сезара Шавеса. Мы знаем и о других твоих любезностях. Уроки владения голосом, которые ты даешь Эль Торо, хотя мы делаем вид, будто даже не подозреваем о них. То, как ты терпишь отца Франциска, и подыгрываешь Гучу, и справляешься с маньяком Фанниновичем. И - без шуточек об электрифицированных скелетах - как ты буквально забываешь о себе, чтобы сделать для спектакля все, что в твоих силах.